Нино Нинидзе: «Наконец моя внешность догнала мой внутренний возраст»
Как и большинство детей, выросших в актерских семьях, Нино Нинидзе довольно долго преследовали сравнения и ассоциации. Однако проторенных троп в профессии она старательно избегала, предпочитая идти своим собственным путем.
Фотограф: Диана Гуледани
Сегодня Нинидзе снимается в кино, играет в театре, записывает песни и уже давно не пытается никому ничего доказать. «Моя задача — тихо спокойно продолжать делать то, что я делаю», — говорит актриса
Нино, вы сейчас в отпуске у себя на родине, в Грузии. Как часто удается вырваться в родные края?
Это место всегда было моим домом. Я родилась и выросла в Тбилиси, потом мы переехали в Москву, но всё равно как-то жили на два города. Поэтому когда сейчас я сюда приезжаю, мне сложно чему-то удивляться, как бывает, когда оказываешься в другой незнакомой стране. Здесь я чувствую себя очень свободно.
Это ваше место силы?
Абсолютно точно. И так было всегда. Помню, когда я поступила в институт, первый курс был очень трудным, и на зимние каникулы я приехала в Тбилиси буквально на две недели. Обратно я вернулась уже с новыми силами, мыслями и совершенно другим пониманием себя.
На Нино: платье, юбка — всё Мaya Om, серьги Alessandra Rich
В Москву вы переехали в довольно раннем возрасте. Легко адаптировались?
Мне было 6 лет, то есть в школу я пошла уже в Москве, и вся дальнейшая моя учеба и осознанная жизнь проходила там. Это был довольно болезненный момент, потому что — эмигранты не дадут соврать — именно Москва принимает тяжело. Особенно если ты из какой-то южной страны, где совершенно другой менталитет. Я очень долго привыкала к тому, что прохожий человек — это не какой-то твой потенциальный друг, а просто прохожий. (Улыбается.) Мне было очень трудно — может быть, только к выпускному классу я начала всё осознавать и холоднеть. И когда я сейчас приезжаю в Тбилиси, все мои близкие говорят: эй, оттай! Конечно, город ведет за собой. Я очень люблю работать в Москве, потому что там ты погружаешься целиком и полностью в какой-то свой мир становления личности, у тебя есть только 24 часа, чтобы успеть всё и даже больше. И это, конечно, круто.
А как много в вас грузинского сейчас?
Сложный вопрос. Но что совершенно точно — в экстренных ситуациях, когда пытаюсь призвать свой разум, я всегда думаю на грузинском языке. Все-таки это мой первый язык. Правда, из-за этого у меня часто были некоторые недопонимания. В школе, например, меня все называли Ниной, потому что детям тяжело было воспринять Нино. А когда я закончила школу, уже сказала: так, стоп, ребят, меня все-таки зовут Нино. Я родилась и пустила корни в Грузии, а выучилась, получила жизненный опыт и обрела свою семью в России. Я всегда знала, что я грузинка, и очень гордилась этим — неважно, на каком языке я разговариваю и в какой стране нахожусь. У меня были разные долгие путешествия, и всегда они мне давались очень легко, потому что я уже однажды сменила дом и из-за этого ощущаю себя человеком планеты, мира. Мне кажется, что так происходит со всеми болезненными решениями: ты решаешься на этот шаг, а потом тебе уже море по колено.
Стать актрисой вас вдохновил пример мамы? (мама Нино — актриса тетра и кино, народная артистка Грузии Ия Нинидзе. — Прим. OK!).
Когда меня в детстве спрашивали о том, знаю ли я, кто моя мама, я всегда отвечала: «Мама — это моя мама, а что в ней удивительного?» (Смеется.)
В какой момент вы осознали, что она все-таки не только мама, но еще и известная актриса?
Наверное, у меня до сих пор это чувство не до конца пришло. У меня, конечно, есть большая гордость за нее, но чувства ее величины и знаковости в эпохе нет. Естественно, на меня повлияли какие-то сумасшедшие романтические истории из ВГИКа, которые она мне очень красочно описывала, поэтому я представляла свое обучение только там. Правда, я поступала еще в Щуку, но, когда меня приняли и туда тоже, я всё равно сделала выбор в пользу ВГИКа. Вообще, мне сложно было принять решение, кем стать, потому что я и пела, и в хореографическое училище поступала, и рисовала. А потом решила объединить всё это в одной профессии.
На Нино: платье Rasario, босоножки Giuseppe Zanotti, перчатки — собственность стилиста, серьги Lana Marinenko
Учеба оправдала ваши ожидания?
Романтические истории у меня были уже свои — истории дружбы, каких-то испытаний. Я была настолько юна, когда поступала, мне было всего 16 лет. У меня был огромный поток чувств, эмоций и веры в то, что я могу всё. И я даже, наверное, не до конца понимала, в какую профессию иду. Хотя я выросла в актерской семье, у меня не было никакого представления о себе в ней — где все эти кнопочки и рычаги, которые нужно включать. Это было очень интересное время. Еще так получилось, что я начала сниматься сразу после первого курса. Известный факт, что мастера не отпускают сниматься студентов. Но, поскольку меня взяли на платное отделение, мне нужно было зарабатывать себе на учебу. Было очень много всяческих обсуждений и разговоров, и в итоге я пообещала всем своим педагогам, что не буду отставать от однокурсников и это никак не помешает учебе. Но все-таки я должна работать, чтобы ее продолжать. Поэтому теория у меня шла параллельно с практикой. На тот момент я была абсолютно инфантильным человеком, летающим по коридорам ВГИКа, и такая взрослая работа, съемки заставили меня очнуться: эй, девочка, здесь нужно работать!
Но первый большой опыт в кино случился все-таки намного раньше…
Да, когда мне было 7 лет. Я только переехала в Москву и еще плохо знала русский язык. Моя мама дружила с семьей режиссеров Наны Клдиашвили и Александра Згуриди, который в то время снимал фильм «Волшебное колечко». Был огромный конкурс на главную роль, девочки приходили на кастинг с волосами, заплетенными в косу, в лаптях, в бусах. И я просто пришла, что-то спела. А я была очень смешная в детстве — у меня не было бровей, зато была очень длинная русая коса. И меня утвердили. Это был мой первый неосознанный опыт, первая главная роль. А в 18 лет, сразу после первого курса, меня утвердили на главную роль в фильме Мурада Ибрагимбекова «И не было лучше брата». Я снималась вместе с Серёжей Пускепалисом и Женей Цыгановым. Меня перекрасили в темный цвет, вставили линзы в глаза, я играла азербайджанку. Было очень интересно.
На Нино: украшение Area
Дальше пошли предложение за предложением или пришлось походить по кастингам?
С одной стороны, наверное, мне повезло, что я не мелькала в сериалах, в которых переснимались все, кого я знала: и мои однокурсники, и артисты, с которыми мы до сих пор встречаемся на съемочных площадках. Но меня и туда не звали — потому что у меня всегда было сложное лицо, абсолютно неприменимое в некоторых историях. С ролями у меня поначалу было довольно скудно. Это были или какие-то лирические героини — мечта главного героя, или роковые какие-то девушки. Мне всегда на всех пробах говорили: «слишком умные глаза, но слишком молодая», «слишком красивая», «слишком аристократическая внешность» и так далее. А мне всегда хотелось снять с себя всю эту внешнюю благость, потому что всем казалось, что я сама невинность: «Ну как она может сыграть девушку, которой хреново? Ей же классно!» И, видимо, возраст сыграл мне на руку. Наконец моя внешность догнала мой внутренний мир.
В сериале «Карамора», где вы сыграли революционерку Пацию, никакой благости во внешности уж точно не осталось. Там вы такая девушка…
...девушка, которой хреново. (Смеется.) Именно из-за этого я Дане (актер и режиссер Данила Козловский. — Прим. OK!) предложила — давай будет такой брутальный образ. А он говорит: «Мне так жалко твои волосы!» Но всё равно в итоге я и подстриглась, и покрасилась, и считаю, что это было абсолютно точное попадание. Я счастлива, что эта роль наконец нашла меня. Вообще, что касается всяческих внешних изменений — это же классно! Я бы еще и похлеще что-нибудь с собой сделала помимо татуировок, которые у меня есть (но не пластическую операцию, конечно). Очень мне нравится это всё. Я не боюсь меняться, и моя профессия мне в этом помогает.
Но и в образе дивы на этих фото вы очень органичны.
На самом деле дива — это мой самый нелюбимый образ. (Смеется.) Я с огромной любовью отношусь к команде, которая делала эту съемку, но мне скучно смотреть на себя, когда я просто красивая. Наверное, это оттого, что я всегда пыталась доказать, что я не только красивая, я не только дочь актрисы. Всегда хотелось сказать: не смотрите на меня, лучше слушайте.
Все-таки вас всё время держат в связке с мамой.
Конечно! Поэтому классно, что мы с ней абсолютно не похожи, как сильно бы нас ни пытались сравнить. Мы не только очень разные внешне, но и природа у нас тоже разная. Она больше душа нараспашку, а я 150 раз подумаю, потом приму решение, потом еще посомневаюсь. И мне хотелось всегда иметь что-то свое, чтобы у людей не происходило этой сдвоенности — мать и дочь, дочь и мать.
Как мама отреагировала на ваше желание стать актрисой?
У нас всегда были такие отношения, словно мы две хозяйки на одной кухне. Обычно это либо какой-то жесткий спор, либо согласие. И она всегда мне доверяла. Ну конечно, мама хотела, чтобы я выбрала другую профессию — поступила в консерваторию и стала оперной певицей. А я совершенно отдельно от нее готовилась к поступлению в театральный с режиссером, с которым она даже не была знакома. Мама просто была поставлена перед фактом. Мама — это мама, я воспринимаю ее исключительно так, несмотря на то что мы с ней одной профессии. Во всяком случае, тогда было так.
А сейчас?
Сейчас она — самый большой фанат моей актерской игры, моего пения, моей готовки, моего воспитания сына. Вообще, с тех пор, как я сама стала мамой, я стала по-другому относиться к ее проявлениям по отношению ко мне. Теперь я понимаю, что мамой быть нелегко, поэтому иногда надо просто выслушать.
Вашему сыну Саше 6 лет. Проявляет интерес к актерству или у него совершенно другие увлечения?
Как и все дети, он очень активный, артистичный, живой ребенок, и ему действительно удается отлично всех копировать, у него прекрасная богатая мимика. Но у Саши есть и другие способности, поэтому я не хотела бы, чтобы он ограничивал свой выбор именно актерской профессией. Он замечательно проектирует, строит, что-то выдумывает и сам хочет стать изобретателем, ученым или архитектором.
Сына балуете или воспитываете в строгости?
Я просто его очень сильно люблю. И поскольку он мальчик и все-таки я воспитываю его одна, я очень осторожничаю с ним, стараюсь не навредить. Поэтому я смотрю видео различных психологов, вычитываю какую-то полезную информацию в книгах и статьях. Для Саши я прежде всего наставник, человек, который хочет помочь ему адаптироваться в этом мире. На мой взгляд, самое главное — помнить, что детей мы рожаем не для себя. Я хочу, чтобы он рос очень счастливым, свободным человеком, у которого есть множество инструментов для жизни. Что особенно ценно в моем материнстве и в наших с сыном отношениях, так это то, что он отзывается мне как колодец. Есть такая грузинская поговорка, суть которой в том, что всё, что ты скажешь в колодец, тебе вернется. Очень важно всегда помнить об этом.
С отцом Саши, режиссером Кириллом Плетнёвым, вы поженились уже после родов, а спустя год после свадьбы расстались…
Не очень люблю это обсуждать, честно говоря, это и так происходило у всех на виду. Мы в первую очередь — мама и папа для сына. Всё как у всех. (Улыбается.)
Развод — всегда переломный момент. В прошлом году вы выпустили песню «Письмо себе», в которой как раз говорится о некоем рубеже, переоценке ценностей. А до этого успешно исполняли кавер-версии различных песен. Как появилась идея своей собственной?
У меня всегда было желание петь, но я никогда не решалась заниматься этим серьезно. А потом я ощутила эту амбицию, этот кайф, когда ты поешь на сцене и тебе хорошо. Но всё равно оставалось чувство, что я примеряю на себя чужую одежду. У меня не было такого: ой, про что же написать песню? Я точно знала, про что. И тогда родилось «Письмо себе». Я поняла, что не хочу петь о ком-то, о чем-то, я хочу петь о себе. И название песни не могло быть иным, потому что у меня даже до сих пор есть в заметках в телефоне «Письмо себе» — и там идут строчки, которые потом мы вместе с моим соавтором Аделиной Моисеевой обрамляли в стихи. Но я ни с чем конкретным эту песню не связываю. Просто я стала женщиной, и мне хочется чувствовать какую-то свою значимость. После «Письма...» уже написано две новых песни. Я бы очень хотела исполнять их на сцене, вживую.
К слову о сцене. Вы сейчас играете в спектакле «Глупости» в Театре Булгакова. Как вам такой опыт?
Меня туда позвал моей коллега Максим Колосов, с которым я вместе играю в этом спектакле. А продюсирует это все Серёжа Новожилов, которого я знаю с детства. Мы попробовали, всё сложилось, и я считаю, что сейчас этот спектакль только набирает, становится лучше. Но вообще, театральный опыт, конечно, очень сильно отличается от кино, потому что там ты виден как под лупой, не можешь сказать: ой, стоп, я плохо сыграла. Но очень круто, когда всё получается. У меня такая лакмусовая бумажка — идут у меня мурашки, когда я на сцене, или нет. До рождения Сани я играла в спектакле «Времена не выбирают» в Театре мюзикла, куда меня, студентку четвертого курса, пригласил Михаил Швыдкой. Было классно, но сейчас я все-таки не совсем уверена в этом пути.
Большую часть вашего времени занимают съемки.
Я сейчас снимаюсь в сериале «13-я клиническая», снова с Даней Козловским, Викой Исаковой, Паулиной Андреевой. И потрясающим режиссером Климом Козинским — молодым парнем, который покорил меня еще на пробах своей абсолютной точностью и спокойствием. Благодаря этому подходу он добивается от тебя всего, что нужно на площадке.
Среди ваших ролей уже есть та, с которой вам хотелось бы ассоциироваться у зрителя? Или она еще только впереди?
В нашей профессии прогнозировать очень трудно. Но если говорить о направлении, в котором я хотела бы двигаться, — конечно, это Пация. Сильная и яркая личность. Это образ, в котором я себя ощущаю более комфортно и интересно для самой себя. За что, Данечка Валерьевич, вам снова привет и большое спасибо! (Улыбается.)
Когда стало известно о ваших отношениях с Максимом Виторганом, интернет запестрил статьями, в которых вас по косточкам разбирали именно в качестве его новой девушки. Вас это не задевало?
Это было предсказуемо, потому что на тот момент так совпало, что моя карьера шла в параллель с моим расцветанием как женщины. Одно на другое наложилось. Хотя я и концерты играла еще до всей этой шумихи, и в кино снималась. Не задевало потому, что я привыкла, что мое имя приклеивают еще к чьим-то именам, это не было для меня какой-то болезненной историей. Так жизнь сложилась, это нормально. Моя задача — тихо спокойно продолжать делать то, что я делаю.
Отношения для вас — это тихая гавань, стабильность или буря, эмоциональные качели?
Мне кажется, что у каждой девчонки были отвязные парни и эти самые качели. Но рано или поздно каждая понимала, что ей на самом деле нужно. Я уже взрослая девочка, и лично мне уже не до качелей. Для меня сейчас сама формулировка «личная жизнь» и лишь бы милый рядом — это не самоцель. Я наконец-то нашла свой путь, по которому иду вместе со своими близкими людьми и стараюсь быть счастливой, насколько это возможно.
Фото и продюсер: Диана Гуледани. Стиль: Эльвира Вакасова. Макияж и прически: Ирина Егорова. Ретушь: Анастасия Бермилеева. Ассистенты фотографа: Александр Ляпунов (свет), Ахмад Туркаев