Евгений Пронин: «Сначала я просто тонул»

Недавно Евгений появился в мини-сериале «Слава» о Вячеславе Фетисове. А скоро в прокат выходит фильм «Чемпионы: Быстрее. Выше. Сильнее», посвященный великим российским спортсменам. Актер исполнил роль легендарного пловца Александра Попова. В интервью ОК! Женя рассказал, каково это — изображать чемпиона, когда совсем не умеешь плавать.

Женя, доволен ли ты своей новой работой? На съемках тебе нужно было соответствовать статусу Александра Попова, многократного олимпийского чемпиона…

Я редко бываю доволен собой. Наверное, отчасти именно это и двигает меня вперед. Я изучил биографию Попова. Это очень сильный человек. Он для многих пример того, как нужно идти к своей цели несмотря ни на что. Необходима была и серьезная физическая подготовка. Мне пришлось учиться плавать с нуля, и я три месяца занимался с тренером. Мне ставили дыхание, руки, корпус. Потом мы отрабатывали прыжки с тумбы — это в спринтерском плавании один из самых важных моментов: нужно правильно прыгнуть, дельфином проплыть под водой и потом уже выходить на кроль. Была масса каких-то сложностей: то вода в носу, то очки запотели, то захлебываюсь…

А то и животом об воду?..

(Смеется.) Этого не было. Сначала я просто тонул. Смотрел на других людей и думал: «Я же подтянутый, спортивно-ориентированный, почему «пончики» плавают лучше меня?» Потом тренер меня научил, что с водой нельзя бороться, иначе тратишь много сил и идешь ко дну. Нужно расслабиться и просто плыть. В общем, через месяц упорных тренировок я это сделал. С тех пор хожу в бассейн два-три раза в неделю, включаю свой водонепроницаемый плеер и плыву как рыба. (Улыбается.)

Кстати, знаю, что спортом ты увлекаешься с детства.

Да, эту любовь мне привил папа. Он меня ставил на лыжи, водил на разные занятия. В мое время либо по подъездам шарились, либо спортом занимались. Ну как спортом: фитнес-центров с чистыми полотенцами еще не было, были качалки с ржавым железом. Меня больше интересовали турники, лыжи, футбол — то, чем можно заниматься на воздухе. Но мне никогда не удавалось долго фокусироваться на чем-то одном.

Всё равно, наверное, лучше так, чем во дворе дурака валять.

А я и это успевал. И пофлиртовать с кем-то, и подраться. Только учиться не успевал. Все меня спрашивали: «Куда ты потом? Что ты будешь делать?» После восьмого класса я захотел в Суворовское училище, но меня забраковали по каким-то медицинским показаниям — там ведь нужно идеально соответствовать заданным параметрам. И хорошо. Не знаю, как бы я учился там со своей неусидчивостью.

А родители для тебя чего хотели?

Для них было главное, чтобы я не свернул на кривую дорожку. Я всегда делаю то, что мне нравится. Но воспитали меня так, чтобы мне нравились правильные вещи. (Улыбается.) Когда я учился в школе, в стране был развал. Мама работала бухгалтером. Зарплату хоть и с задержками, но выплачивали. А некоторым в те времена ее вообще выдавали вещами — варенками, кроссовками. Потом в Россию стали приходить первые иностранные компании, и папа — он у меня радиоэлектрик — устроился к итальянцам, которые занимались строительством. Недурно по тем временам.

Да, мы тогда сделали дома ремонт. Помню, папа привез выключатели с датчиками движения — в 90-х это было что-то нереальное. У него самого руки золотые, он большой придумщик. Мы жили в коммуналке, у папы был уголок, где он постоянно что-то паял, и мы засыпали в запахе канифоли. В какой-то момент он захотел, чтобы я тоже стал радиоэлектриком, и я несколько месяцев ходил в кружок юного техника. Собирал какие-то простейшие приборы и немного хулиганил. Принес как-то в школу накопитель энергии и всех, кто мне не нравился, легким разрядом тока — чик-чик... (Улыбается.) Учиться я начал, только когда мама застыдила: «Сынок, я на собраниях сажусь на последнюю парту, чтобы меня не видели». В общем, я стал заниматься с репетитором, чтобы подтянуть алгебру и геометрию.

Ты, похоже, на всё безропотно соглашался.

Мне всегда было интересно новое. Жалею, что родители не отдали меня в музыкальную школу. Я бы сейчас с удовольствием занялся музыкой, только времени катастрофически нет — слишком много дел, забот, нужна веская причина, чтобы начать. Но если мне предложат сыграть роль какого-нибудь музыканта, видит бог, увлекусь не на шутку! Дайте мне два-три месяца, и я заиграю на саксофоне или ударных. (Улыбается.)

А какая дорога привела тебя в Щукинское училище?

В последних классах школы я начал заниматься постановками. В новогодние праздники играл Деда Мороза перед первоклашками. Читал рэп — в бороде, в шубе, с посохом. Даже похудел из-за жары. И педагоги все как один сказали мне: «У тебя хорошо получается». А я даже не знал о существовании театральных институтов, несмотря на то, что жили мы под Москвой и выезжали с классом в театры. Помню, открыл справочник «Жёлтые страницы» и попал на букву «щ» — так и выбрал Щукинское.

Всё так просто?..

У нас в квартире не было телефона, я ходил звонить на почту, чтобы узнать, что надо готовить на экзамен. Приехал поступать и понял, что у меня совершенно не тот материал. У каждого худрука свои предпочтения: кто-то любит Зощенко и не любит Горького, кому-то нравится, если ты руками машешь, а кому-то — если ты сдержанный. В те времена я был поклонником Depeche Mode и на прослушивание явился в майке с буквами DM, в белых джинсах и лакированных ботинках. Читал Есенина, а все почему-то смеялись. Потом мне сказали: «Ты проходишь дальше, но попробуй поэкспериментировать с репертуаром. Возьми что-то посерьезнее, Маяковского например». В общем, потом я услышал: «Никуда больше не ходи, всё будет хорошо». А я никуда больше и не собирался.

Но в вузе ты взялся за ум?

Когда поступал, решил: всё, отныне я мозг, никаких послаблений, улиц, пустой траты времени. Много друзей, знакомых из своего города тогда растерял, потому что просто пропал. Все четыре года ездил на учебу на электричках, туда-сюда. В общежитии пару раз ночевал, но не смог там прижиться. Общага, тем более творческая — это постоянные гулянки, пьянки. Мне этого не хотелось. Я намеревался познавать профессию, а не растрачиваться. В школе вся художественная литература прошла мимо меня, а ведь это часть моей профессии. И стал я читать и перечитывать всю классику: «Тихий Дон», «Анну Каренину» и прочее. В электричках, дома — везде. А как же юношеская жажда свободы?

Меня никто никогда не сдерживал. Мама очень тактичная, она только могла намекнуть: мол, а может, не надо. Я намеки улавливаю, слышу, что говорят, но делаю по-своему. Если говорить об актерской профессии, то, думаю, тут отчасти сбылась и мамина мечта. Она в свое время собирала фотографии актрис и мечтала стать одной из них. Ей было трудно поверить, что мое поступление реально. Папа же только сказал: «Если уверен, поступай! Делай как считаешь нужным». В первое время они меня поддерживали, выделяли деньги на карманные расходы.

Голодной студенческой жизни у тебя не было?

Случалось, как и у всех студентов. Денег часто хватало только на бутерброды. Поэтому мы с ребятами ходили в Новоарбатский гастроном, где можно было дегустировать продукты. Кстати, однажды у меня там случилась незабываемая встреча. Я увидел Георгия Вицина. Его было не узнать: небритый, в пальто с поднятым воротником, неприметный скромный человек. Я с ним решился заговорить. Он тогда уже был старенький и говорил достаточно тихо — это было за год или два до его ухода из жизни. Помню, он не столько говорил со мной, сколько произносил какой-то свой внутренний монолог — о профессии, о жизни, о птицах… Оказалось, он постоянно приходил в этот гастроном, брал пшено и шел на Арбат кормить голубей. На память о встрече он нарисовал мне автограф — свой прямой нос в профиль, и подписал. Этот автограф я храню до сих пор.

Похоже на своеобразное благословение.

Не знаю. У меня в жизни происходит много неслучайных случайностей. Например, мою маму зовут Марина Александровна, худрука курса в институте — Марина Александровна, и врача, поднявшего меня на ноги, тоже Марина Александровна. На втором курсе института я очень сильно заболел, у меня полгода был постельный режим. Врач меня выходила, поддержала в переломный момент.

Полгода в больнице! И тебя не отчислили?

Я очень много важного пропустил, но за меня вступился проректор. Я тогда заканчивал первый курс, показывал хорошие этюды, все знали, что парень неплохой, и он сказал: «Оставим его». Меня поддерживали все однокурсники, приезжали ко мне в больницу. В общем, к учебе я вернулся. Но когда училище заканчивал, в киноиндустрии всё еще продолжались смутные времена. Из приличного снимали «Бедную Настю», «Не родись красивой», «Бандитский Петербург» — и больше ничего. И я пошел работать в обувной магазин на Тверской. Продавал я по-актерски: «Посмотрите, какая кожа! Как же вам идет!» Женщины впечатлялись. (Смеется.)

Как же ты вырулил обратно в профессию?

Был 2003 год, Алексей Герман младший начал в Питере пробы к своему проекту «Гарпастум». Главных ролей было всего две: Николай и Андрей Старостины, родоначальники футбола российского. Продюсером выступал Александр Вайнштейн, он хотел подобрать похожих, как два брата, актеров, которые бы при этом играли в футбол. А режиссеру был важен еще и актерский ансамбль. Взяли Даню Козловского и меня. Я приехал в Питер с одним рюкзаком на пару дней, но остаться пришлось почти на два месяца. Всё это время я проходил пробы — с Чулпан Хаматовой, с Гошей Куценко. Женя, обычно актеры начинают с малозаметных ролей, а тут сразу главная роль.

А я еще раздумывал, потому что мне параллельно предложили сыграть в сериале на одном канале.Договор не был подписан. Меня очень хотели видеть и в том и в этом проекте. Но то был сериал, а тут полный метр. Плюс у Алексея Германа присутствовала футбольная тематика, что мне тоже импонировало, ведь в детстве я активно занимался футболом. В сериале в итоге снялся другой актер, и никто ничего не потерял. Помню, в первые дни съемок у меня был мандраж, режиссер меня постоянно поправлял. На первых порах мне казалось, что я классно играл, бывало, подхожу к режиссеру, а он показывает на экран: «Что ты обезьянничаешь?» А я говорю: «Так я же Обезьяна по году рождения». (Улыбается.) Прошло уже больше десяти лет, но первые съемки, как первая любовь, не забываются никогда.

Какие роли тебе предлагают сейчас?

Интересной работы много. Спасибо, что не предлагают играть мальчиков. (Смеется.) Если я побреюсь, то выгляжу лет на десять моложе. На самом деле я сейчас чувствую, что могу сыграть многое. В училище, кстати, я играл характерные роли. Мне казалось, что быть актером — значит не быть собой. И я клеил себе бороду, букли, добавлял горбатость, хромоту и так далее. Потом пошли все эти бравые парни в кино. После дипломных спектаклей я забыл о театре. Все после учебы идут туда показываться, а я не пошел...

Хотел реализоваться в кино?

Не могу сказать, что у меня были большие амбиции. Просто мне не нравился материал и условия, которые предлагались в театрах. Может быть, это была моя юношеская ошибка. Мне кажется, только сейчас я начинаю взрослеть, расставлять приоритеты и осознавать свое место в жизни. Хотя мой внутренний ребенок никуда не делся. Вот недавно я месяц провел на Бали — катался на серфе, на байке. Радовался как маленький. Поехал туда, чтобы перезагрузиться.

Зачем? Тебя что-то тревожило?

Прошлый год для меня был непростым. Мы расстались с женой (актриса Екатерина Кузнецова. — Прим. ОК!), и это подтолкнуло меня к переосмыслению некоторых вещей.

Вы ведь совсем недавно поженились…

Около полугода мы прожили в браке. До свадьбы были вместе больше пяти лет, но в постоянныч разъездах. Два года — вообще на расстоянии: она в Киеве, я в Москве, поезда-самолеты. Никто в эти отношения не верил, а мы такие: «У нас любовь». Всё действительно было очень ярко, красиво. В сентябре мы переехали в новый дом, стали больше времени проводить вместе и лучше узнавать друг друга. Появился быт, постепенно чувства стали притупляться. Тут недомолвка, там недопонимание… В какой-то момент мы просто сели, пообщались и решили, что перестали друг друга дополнять и нам лучше друг друга отпустить.

Ты уже открыл новую главу в своей жизни? Может быть, и к отношениям готов?

Пока у меня вакуум. Даже на Бали я поехал один. Я в принципе довольно закрытый человек, у меня и друзей можно по пальцам одной руки пересчитать. Но тут мне нужно было одиночество. Я видел интересные места, поднимался в горы, совершал обряды, прыгал с водопадов. Временами просто сидел и мысленно отматывал пленку назад. И мне не нужно было под кого-то подстраиваться. Наверное, такие периоды бывают у каждого.

Стиль: Екатерина Трошко.

Макияж и прическа: Ольга Фокс