Виктория Исакова: «Ты можешь поменять свою жизнь, когда угодно»

Виктория Исакова умеет быть разной и непредсказуемой. Это, конечно, важное свойство актерской профессии, но и, безусловно, талант. Я всегда жду новых премьер с участием Вики — и в кино, и в театре. У нее не бывает проходных ролей. Каждый раз — событие, новый поворот. Вот и сейчас нас ждет встреча с неожиданной Исаковой — в картине «Один вдох». А дальше опять съемки, репетиции... Привычная и такая счастливая жизнь.

Последний раз, Вика, мы с тобой беседовали для нашего журнала три года назад — говорили о том, в каком ты гиперсумасшедшем ритме живешь. За это время ничего не изменилось. Такой день сурка получается.

Неужели и правда три года назад! Мне кажется, меньше, года полтора-два.

От этого суть не меняется. Ритм твоей жизни по-прежнему бешеный, да?

Ты знаешь, я стала к этому относиться как-то иначе, этот бешеный ритм меня дико возбуждает, структурирует. Вот недавно у меня было 20 дней отпуска, мы с дочкой уезжали в Юрмалу...

Втроем?

Нет, Юра (кинорежиссер Юрий Мороз, муж Виктории. — Прим. ОK!) снимал, он приезжал к нам в какие-то свои выходные.

Юрмала — прекрасное место.

Да, а для детей там вообще великолепно! И вот 20 дней я могла просто ничего не делать. Есть люди, которые не могут ничего не делать, а я могу, когда ничто меня не подстегивает, когда нет какой-то подоплеки.

Извини, что значит, ничего не делать? У тебя прелестная дочка…

Это правда. (Смеется.)

Как ты можешь ничего не делать, когда за ней нужно следить 24 часа в сутки. Или с тобой едет няня, которая ею занимается, а ты принадлежишь себе?

Это я и называю удовольствием — быть с ней, заниматься ею.

Варя, наверное, даже не понимает, как это — мама столько дней находится рядом.

Ну, она к этому привыкла. Ей сейчас 4 года и 4 месяца, она уже стала мне говорить: «Я поеду с тобой». Она тусовщица. (Улыбается.)

А ты берешь ее на съемочную площадку?

Нет. Бывает, ее привозят ко мне на съемки в Москве, но в другие города никуда с собой ее не беру. У нее своя занятость.

Своя программа?

Да, и достаточно плотная. Она занимается фигурным катанием, языком — ее жизнь тоже веселая.

А Варе всё это нравится или мама заставляет?

Нравится. Что касается фигурного катания, я не думаю, что дочка будет как-то серьезно этим заниматься, но это был абсолютно ее выбор. Ей было 2 года, когда Даша отдала ей коньки своей дочери Ани.

Такая эстафета поколений.

Да, и она ходила с этими коньками как с сумочкой, надевала их дома и говорила: «Мне нужно на «конкы», мне нужно на «конкы». В общем, я могу про нее говорить бесконечно, но мне не кажется, что это должно стать основой нашего интервью.

Но это тоже очень важно и интересно. Ведь твоя дочь — это тоже ты, продолжение тебя.

Варя часто в театр ходит со мной, за кулисами смотрит спектакль, бесится там, но точно знает, что за кулисами нельзя громко разговаривать. Она может просидеть весь спектакль на стуле и смотреть спектакль через закулисную щелку и очень переживает, что пока ей нельзя сесть в зрительный зал на взрослый спектакль.

То есть вкус есть к театральной энергии?

Я даже не знаю, к чему конкретно у нее вкус. Как любой ребенок, она очень любопытная, очень впечатлительная.

Ну смотри, Юра же человек по характеру спокойный, равномерный, ты — возбудимая и эмоциональная...

Никто не знает, какой был Юра по характеру в 4 года. (Смеется.) Думаю, Юра — тот человек, который себя очень сильно собирает. По сути, его профессия этого требует, потому что на нем очень много ответственности. Я порой даже не понимаю, как ему удается не выходить из себя, — он просто очень хорошо умеет себя держать в руках.

А себя ты помнишь в 4 года?

Нет. У меня вообще нет детских воспоминаний. Это всё странная история, я ничего не помню, помню только по рассказам своих родителей и родственников.

И какие у тебя интересы были — по рассказам родственников?

Я пела, даже на гладильной доске выступала — вместо сцены. Все дети любят выступать, это нормально.

Твоя дочка тоже выступает?

Да.

Читает стихи?

Стихи не читает, но спектакли сочиняет, всё придумывает сама. Сейчас ей остро необходим iPad, потому что она снимает. Она у нас в 2 года ходила с лупой, такая большая лупа старая была, она ходила с ней и говорила: «Я снимаю кино». Спрашиваю: «А что ты снимаешь?» — «Маму и папу я снимаю».

В общем, всё с ней ясно, будущее предрешено.

Ты знаешь, не хочу загадывать. А вдруг она станет врачом, что было бы прекрасно. Главное, чтобы у нее было желание выбирать и чтобы у нее были какие-то интересы.

Ну слушай, у нее столько времени еще впереди, чтобы сделать свой выбор.

Конечно. И я ей так завидую, потому что у детей вообще огромная территория для выбора. Самая большая проблема сейчас — это вызвать у них интерес к чему-нибудь: они очень мало читают, очень мало чем-то интересуются, кроме соцсетей. Будем надеяться...

Да, будем надеяться. Вика, ты человек-эксперимент. Вот недавно снялась в фильме, где играешь совершенно уникальную женщину, чемпионку по фридайвингу. «Один вдох» — название фильма мне очень нравится.

Да, премьера была 5 марта. Но я хочу чуть забежать вперед. Не знаю, задашь ли ты этот вопрос, но я хочу в очередной раз сказать, что это не документальный фильм, не байопик — это фильм-посвящение, там нет точных исторических совпадений и реалий, это история на тему, но персонаж при этом реальный. Мы вдохновлены жизнью реального человека — Натальи Молчановой — самой известной в мире женщины-фридайвера.

Ну хорошо, а о чем этот фильм? О подвиге или о том, что границы человека безграничны?

Фильм про то, что нет границ, безусловно. Но это в большей степени про способность людей полностью изменить свою жизнь. Допустим, я часто замечаю, что люди живут по инерции: ну чего же уже тут менять? зачем? А наше кино про то, что ты можешь поменять свою жизнь когда угодно, что возможности человека безграничны и что всё зависит только от тебя. Это очень вдохновляет. 

Это правильный посыл. Твоя героиня, она какая в этом смысле? Она разошлась с мужем, у нее личная драма, которая перевернула ее жизнь? Что случилось?

Да, она разошлась с мужем. А дальше... Неожиданный поворот в судьбе. Хотя и не совсем неожиданный. Она и раньше занималась плаванием, в детстве была многообещающей спортсменкой.

Но не сложилось?

Там была непростая история с отцом, она сама бросила занятия спортом, притом что ей прочили чемпионскую карьеру. Потом она вышла замуж, родила двух детей, перестала заниматься плаванием и жила по инерции. Можно считать, что развод с мужем был какой-то отправной точкой, чтобы изменить жизнь. Она уехала, фактически дети ее вытолкнули отдыхать, а там, на море, героиня впервые нырнула на глубину, чтобы спасти человека. Следом за этим ей предложили спасатели: «Поплыли с нами, мы ныряем».

Прототип твоей героини, Наталья Молчанова, стала первой женщиной, которой удалось преодолеть более 100 метров погружения в воду и задержать дыхание более чем на 9 минут. Такой вот современный человек-амфибия.

Да, по сути. Она открыла в себе эти способности и стала их развивать. В результате стала чемпионкой мира по фридайвингу и достигла каких-то невероятных успехов. Но главное — она получала от этого очень мощное удовольствие, притом что это было трудно. Как раз про трудно: я вот понимаю, что самое ценное в моей жизни — это то, что что мне достается с трудом.

Как справляешься с трудностями?

По-разному. Например, читаю очень много психологической литературы. Мне это стало любопытно. Наши родители никогда не читали ничего подобного и также нас воспитывали, а мы теперь ходим к психологам и боремся с какими-то своими детскими травмами. Я вот думала, что я должна сделать, чтобы мой ребенок никогда не сказал, что это его детская травма. Тут я наткнулась на одну статью, и там есть такая фраза примерно: «Ребенку не нужны богатые родители, успешные родители, знаменитые родители — ему нужны счастливые родители, только счастливые. Это самое главное. Потому что только счастливый человек может научить другого человека, маленького человека быть счастливым».

Как гениально и просто.

Так гениальность и есть в простых вещах. Это не то, что я, мол, сейчас куплю тебе весь мир и ты станешь счастливым. Ничего подобного. Я учу тебя в простых вещах видеть счастливые моменты... Поэтому то время, которое мы с дочкой вместе, хочется  проводить качественно. В этот момент, в эту секунду, делая из бумаги самолеты и пуская их с ней, вешая игрушки на елку на улице, лепя снеговика,— это счастье. Ты сам его создаешь. Я и сама учусь тому, чтобы проснуться утром, улыбнуться и сказать: «Как я счастлива».

Получается?

Иногда да.

А если не получается, то по каким причинам?

Причины такие, что мы никогда не можем найти золотую середину в масштабах занятости, когда начинаешь захлебываться от того, что делаешь. Ты не можешь контролировать эти масштабы, не можешь сказать «стоп, я остановилась, сейчас я отдыхаю» — не получается. Возможно, это моя особенность или карма, потому что я жадна до работы.

Ты жадна еще и потому, что тебя потрясающе интересная работа находит, она тебя преследует в хорошем смысле слова.

Это так.

Например, Ане Меликян как можно отказать? Ты совсем недавно снялась в ее картине «Трое», да еще с такими замечательными партнерами — Юлей Пересильд и Костей Хабенским. С Евгением Писаревым сейчас репетируешь главную роль в спектакле «Ложные признания» по пьесе классика французской комедии Пьера де Мариво в Театре Пушкина. Потрясающая история, интересный режиссер, легендарная партнерша Вера Валентиновна Алентова...

Всё верно, Вадим. Я бежала, допустим, от Дмитрия Крымова, который пригласил меня на роль Марины Мнишек в свой спектакль «Борис»; бежала физически, говорила: «Я не могу». Времени репетировать не было совершенно. В результате он меня дожал. Крымов потрясающий, я ему благодарна, что он меня дожал, что я выхожу каждый раз на сцену и получаю удовольствие от своих партнеров, от этого режиссера, от того, как это всё происходит. Скоро мы вновь встретимся с Дмитрием Крымовым. Он будет ставить спектакль в нашем Театре Пушкина. Думаю, если бы этой актерской жадности у меня не было, то жизнь была бы не такой интересной.

Но это же не тот случай, что ты не была, допустим, долго востребована как актриса, а потом вдруг открылась эта лавина.

В общем-то я всегда была востребована.

Вот я про это и говорю. У тебя всегда были и в кино интересные работы, и в театре. Во МХАТе ты начинала с Нины Заречной, и моя любимая роль в твоем исполнении там же, в Художественном театре, в «Лесной песне». А в Театре Пушкина какие шикарные роли у тебя!

Да, спасибо. В «Гоголь-центре» еще...

В «Гоголь-центре», конечно. Кирилл Серебренников по-новому раскрыл тебя и в театре, и в кино.

Так что дело не в востребованности. Просто ты боишься, чтобы не исчез этот адреналин, это творческое страдание, поиск какого-то цветка в кино или в театре...

Хорошо сказала: «поиск цветка»...

Это мучение, и счастье невероятное, и способность души трудиться постоянно.

Скажи, а ты не боишься, что в таком вот круговороте можно что-то не успеть, что-то недодать, что-то недополучить? Какое-то вот такое «недо».

Не знаю. Ну пока везде «до». (Улыбается.)Пока везде «до». Ночью ты прилетела из Питера, потом была съемка для нашего журнала, потом ты отыграла спектакль, а сейчас, в 10 часов вечера, мы с тобой беседуем.

Да.

Вот я смотрю на твое лицо без грима, без косметики: ты прекрасна, Вика!

Спасибо. (Смеется.)

Я не вижу ни тени усталости. Ощущение, что ты приехала из спа-салона.

Это как раз к тому, что меня вдохновляет: ребенок, работа, творчество. Единственное, о чем я сожалею, что не успела в связи со спектаклем в Питере приехать вечером  домой и уложить ребенка, но зато я прилетела рано утром, проснулась с дочкой, и мы даже успели с ней поиграть.

Сколько же ты спала?

Ну, чуть меньше четырех часов.

И тебе этого достаточно?

Нет. Потом, пока я ехала на съемку для ОK!, доспала еще 40 минут. Иногда чувствуется, конечно, усталость. Она меня иногда накрывает, и тогда необходимо остановиться. Я делаю перерывы, конечно же. Например, если снялась в какой-то сложной картине, то потом мне обязательно нужна неделя, как минимум, без спектаклей, без новых съемок, без каких-то светских выходов. Мне нужно побыть дома в тишине, с ребенком. На самом деле Варя меня питает, в ней столько энергии, я рядом с ней понимаю, как я возрождаюсь, — у нее очень мощная энергетика. 

Здорово. Хочу вернуться к фильму «Один вдох». Там же нужно было погружаться в воду на определенную глубину. Тебя этому обучали?

Да, конечно. Смотри, была такая история: я пришла на встречу с режиссером Еленой Хазановой и продюсерами. Они мне стали рассказывать, про что картина. Я говорю: «Отлично, давайте сценарий, я прочитаю». Прочитала сценарий и сказала: «Это всё симпатично, а кто будет нырять под воду?» Они мне: «Ты». Я говорю: «Привет, я не то что нырять, я в воду голову не могу опустить, потому что боюсь, у меня паника».

Но ты плавать-то умела?

Конечно. Но это разные вещи. Мне сказали, что обязательно будет дублер. Я говорю: «Окей, а крупные планы?» В общем, договорились, что я попробую, начну заниматься с тренером, а там посмотрим. Два года назад зимой я пришла на первую тренировку. Сначала всё проходило на суше, показывали, как правильно дышать под водой. Я вышла после первой тренировки на улицу, а у меня краски вокруг прямо поменялись, цвета, будто другое какое-то ощущение. В общем, я начала заниматься и подсела на это.

Страх прошел?

Да, и очень быстро. Я не совершала никаких подвигов в смысле большого какого-то пребывания под водой, но всё равно,  даже две минуты — это много.

Не то слово!  Я даже не представляю, как это возможно.

Дальше у нас было много всяких неожиданностей. Мы прилетели на Мальту. Но там не было такого: Вика десять дней поплавает в море и посмотрит, как там она себя будет чувствовать. Уже через сутки — вперед, сниматься. А в море вообще другая плотность воды, другое пространство, под водой страшно дико, а ты должен нырять. Единственное, я всё время говорила себе: «Им нужно доснять, никто не даст мне умереть до того, как мы доснимем это кино». (Смеется.) Поэтому я просто ныряла и думала, что в крайнем случае меня вытащат на берег. Сложный опыт, но и очень кайфовый.

Интересно, а мужа ты нагружаешь какими-то проблемами, когда что-то не получается на съемочной площадке, в театре? Вот он, режиссер, под боком.

Ну нагружаю, конечно... И он меня, и я его. Это нормальный такой процесс. Он советует, помогает мне во многом.

Вика, ты мне когда-то говорила, что ненавидишь загородную жизнь: в Подмосковье Юра тебя заставил переехать.

Этот «загород» очень классный, когда есть ребенок, это очень  правильная история. Ты четко понимаешь, для чего это нужно. Но всё равно там совершенно другой образ жизни. Редко получается, чтобы я весь день провела дома: утром уезжаешь на работу, вечером возвращаешься.

Я понимаю, откуда у тебя столько энергии: всё, чем ты занимаешься, тебя не высасывает, а наоборот, дает какой-то новый прилив сил, чувств.

Да. Я стараюсь делать то, что меня саму радует. В моей жизни было всего несколько картин, которые меня абсолютно изматывали и высасывали энергию, но я знала заранее, что не надо было там участвовать.

А зачем соглашалась?

Чтобы не сидеть без дела. Но сейчас я стараюсь так не поступать.

Помню, у нас с тобой разговор был, когда  снимался фильм  «Мифы», где мы оба с тобой участвовали. Меня как «не актера» раздражало, что нужно долго ждать. Ты сказала фразу, которая мне очень помогла в дальнейшем: «Кино — это зал ожидания».

Конечно, ты сидишь и ждешь. Я помню, Юра Мороз, когда я снималась у него впервые, сказал: «Самое главное для артиста в кино — уметь ждать». Вот ты не снимаешься, пока переставляют свет или там какой-то перерыв, или снимают твоих партнеров, — так ты в это время спи. Не расплескивай себя, не болтай с кем-то, а аккумулируй энергию. Я могу сесть и заснуть в ту же секунду.

Мой брат такой же.

У артистов это годами выработанная история.

Викуся, слушаю тебя и радуюсь.

Это просто я пришла к тебе в хорошем настроении. (Смеется.) Но настроение меняется часто, что будет завтра утром — никто не знает.

А что, если плохое настроение? Вика-гроза? Всё раздражает?

Ты знаешь, я вообще не раздражаюсь, в целом я очень терпеливая и терпимая. Я скорее боюсь раздражать.

А что тебя может бесить и раздражать — тебя лично?

Ой, не знаю. Наверное, безвкусица. Во всем: в профессии, в жизни, в дружбе.

А чувство вкуса, как тебе кажется, только врожденное может быть?

Нет, не только врожденное. Ну слушай, откуда мы все в театральные институты приехали. Это вы, москвичи...

Подожди, а ты что, не москвичка разве?

Нет, конечно! Я из Дагестана.

А в каком возрасте ты приехала в Москву?

В 12. Ты знаешь, я в театр первый раз пришла в 17 лет, когда поступила в институт театральный.

Серьезно? Какой это был спектакль?

Это был спектакль Владимира Машкова «Смертельный номер».

Это культовый спектакль.

Я его потом смотрела 14 раз, туда попасть было невозможно, потому что всегда был аншлаг. Я смотрела сверху, на балконе. Часто сам Машков туда приходил. Мы тогда не были знакомы, естественно. Я ему рассказывала даже как-то об этом потом... Вот к вопросу вкуса: мои потрясающие педагоги, которых, к сожалению, уже с нами нет, говорили, что вкус — это насмотренность. «Вы должны читать, — говорили они нам, студентам, — смотреть». Они буквально за шкирку нас таскали везде.

У тебя были замечательные педагоги: Олег Николаевич Ефремов, Алла Борисовна Покровская, Рома Козак, Дмитрий Брусникин.

Да, это точно. Я вчера играла спектакль «Гоголь-центра» на сцене БДТ в Питере, — там у нас были гастроли. После спектакля был такой мини-банкет, где Юля Ауг сказала: «Представляете, Владимир Фильштинский, мой педагог, пришел на спектакль. Хорошо, что я не знала об этом до спектакля, потому что я бы так дико волновалась. Но для меня так важно, что он пришел». И я подумала тогда, что ни одного из моих педагогов уже нет в живых, никого не осталось. Конечно, для меня дорогого стоило, когда они приходили на спектакли, смотрели фильмы, в которых я играла, мы всё всегда обсуждали и с Дмитрием Владимировичем, и с Романом Ефимовичем, к которому я, собственно, и пришла в Театр Пушкина, и с Аллой Борисовной Покровской...

Но, с другой стороны, все эти общения, эти уроки жизни остаются в нашей памяти.

Это так. Мне повезло невероятно, что такие невероятные люди были в моей жизни. Я помню, как Роман Ефимович Козак привел ко мне в гримерку после спектакля «Лесная песня», еще когда я играла в Художественном театре,  Кирилла Семёновича Серебренникова со словами: «Значит так, это гений. И что бы он тебе ни предложил, надо сразу соглашаться».

Потрясающе.

Это был 2000 год. Кирилл тогда уже поставил нашумевший спектакль «Пластилин» в Центре драматургии и режиссуры. А за год до этого он переехал из Ростова. Следующий его спектакль был уже в Театре Пушкина — «Откровенные полароидные снимки»...

...где ты великолепно играла. А мы с Кириллом познакомились еще раньше, еще до «Пластилина» — монтировали в соседних комнатах свои передачи в студии на «Новослободской». Я вот думаю, Вика, что твоей дочери очень повезло: у нее такая мудрая мама. Надеюсь, и ей в жизни повезет с учителями.

Будем надеяться. (Улыбается.)

Стиль: Лада Арзуманова. Ассистент стилиста: Наталья Хегай. Макияж: Евгения Ленц/для Dior Makeup.  Прически: Светлана Шайда

В макияже Виктории использованы: Тональный флюид Dior Forever Glow 2N; Консилер Dior Forever Skin Correct 1N; Карандаш для бровей Diorshow Brow Styler 021; Палетка для контурирования Dior Backstage Line Contour palette; Помада Rouge Dior Ultra Rouge 325; Тушь DIorshow Pump’n’Volume 090; Палетка теней Dior Backstage Line Custom Palette. все – Dior 

Благодарим барное объединение «Профсоюз» за помощь в проведении съемки