Эксклюзивное интервью с Валерией

Вечером 7 марта, сразу после объявления итогов отбора (шесть против пяти голосов членов жюри и 25 процентов голосов на так называемом народном голосовании) плачущая от счастья 21-летняя украинка Анастасия Приходько заявила собравшимся в «Останкино» журналистам: «Я счастлива, что буду представлять на «Евровидении» именно Россию». Ровно за неделю до этого она безуспешно пыталась участвовать в отборе у себя на родине. В российский конкурс ее дозаявили в последний момент, причем с той же песней на украинском языке — «Мамо». Валерия и Иосиф Пригожин, представлявшие песню Back To Love с первого англоязычного альбома певицы, покинули телевизионную студию, даже не поздравив Приходько и ее продюсера Константина Меладзе. Спустя несколько часов Пригожин заявил: результаты голосования были сфальсифицированы. OK! встретился со знаменитой супружеской парой у них дома и выяснил подробности этой запутанной истории.

Иосиф, после объявления итогов отбора вы заявили, что будете опротестовывать результаты народного голосования, но потом изменили свое решение. Почему?
Пригожин: Я сразу хочу сказать, что, несмотря ни на что, результаты голосования не признаю никогда. Не потому, что я не доверяю народу, а потому, что не доверяю тем, кто устроил эти псевдовыборы. Если мы с вами завтра организуем настоящее народное голосование, чтобы в этом принимали участие все телеканалы, радиостанции, газеты, и поставим против Валерии даже уже раскрученную Приходько, вы увидите, что большинство людей проголосует за Валерию, у которой есть опыт и долгая творческая жизнь, люборвь и признание миллионов!
Что касается проекта под названием «Приходько», то он в лучшем случае находиться в эмбрионном состоянии. И тем не менее лично для себя я поставил в этой истории точку. Знаете, я несколько дней назад был на похоронах Яна Арлазорова. Там на экране показывали кадры из его жизни, и показали одни из последних. Видно, что Яну уже очень тяжело, но он просит: «Жизнь, не уходи! Дай мне чуть-чуть времени, я еще хочу пожить!» Меня эти кадры заставили задуматься о том, насколько тонка грань между жизнью и смертью. Это ниточка, которая может порваться в любую минуту! И тратить себя на какие-то разборки, выяснение отношений категорически неправильно. Как говорил один из героев фильма «Крестный отец», «страдает мозг, а отвечает за все тело». Здесь та же ситуация. Нервы превращают наш организм в сплошные болячки.
Говорят, что у Валерии изначально не было никакого желания участвовать в «Евровидении» и прийти на отбор уговорили ее вы.
Валерия: Инициатором похода был Иося, это правда. С другой стороны, если бы я сказала железное «нет», мы бы никуда не пошли. Я прекрасно помню, как все было: я занималась дома йогой, лежала на полу, закрученная буквой «зю», и тут мне звонит муж: «Лера, «Евровидение», надо решать сию секунду!» Я отвечаю: «Я не могу так сразу». Но он настаивал: «Времени нет совсем!» Тогда я сказала, чтобы он брал ответственность на себя. Вот он и взял... (Смеется.)
Иосиф, а зачем вам это надо было?
Пригожин: Несмотря на свой зрелый возраст, я по-прежнему остаюсь наивным и не испорченным шоу бизнессом человеком. Я думал, что участие в конкурсе русской звезды, признанной народом, может принести пользу стране в целом. Когда я рисовал себе эту картину, мне казалось, что богатейший опыт, которым обладает руководство Первого канала, в совокупности с моими идеями, которыми я хотел поделиться, помогут организовать событие мировой величины. Ведь я знал Константина Эрнста как креативного, но вместе с тем проницательного человека. Они как и Валерия никогда не делали своего пиара на скандалах — это профессионалы. Мне позвонил глава Дирекции музыкальных программ Первого канала Юрий Аксюта и сказал: «Нам на «Евровидении» очень нужна Валерия. Поскольку конкурс впервые за 54 года будет проводиться в России, было бы логичным, чтобы страну представлял человек, имеющий популярность национального масштаба». Я поверил в искренность этих слов, подумал, что раз «нужна», то речь не идет об участии в каких-то тараканьих бегах. Франция в этом году выбрала для участия в финале одну из своих самых уважаемых певиц, Патрисию Каас, без всяких голосований. Я думал, что в случае с Валерией речь идет о таких же условиях. И уговаривал ее только с той точки зрения, что мы должны принести пользу России. Нам «Евровидение» — в ситуации, когда мы скоро едем в полуторамесячный тур по Великобритании со знаменитой группой Simply Red, — ничего не добавляет. И мой посыл был абсолютно благим: никакого бизнеса. Я совершенно не предполагал, во что это всё выльется.
То есть вы ничего не знали ни о формате мероприятия, ни о составе участников?
Нет. Предложение мне поступило два месяца назад, в детали я не вникал.
Опытный продюсер — и не стал вникать в детали? Что-то не верится.
Я привык доверять людям — это моя большая проблема. А потом, уже на самом отборе, я понадеялся на то, что возобладает здравый смысл. Я, конечно, понимал, что Приходько втащили в последний момент не просто так. За два дня до конкурса мне уже стали намекать на то, чтобы я снял кандидатуру Валерии. Но все-таки я думал: попиарят Приходько и закроют тему. Представить не мог, насколько далеко это зайдет.
Кто же, по-вашему, «тащил» Приходько и зачем?
В жюри были заинтересованные люди. Фамилии называть не буду, они всем и так хорошо известны. Понимаете, «Фабрика звезд» — это ведь не просто телевизионный проект, это бизнес. Люди хотят заработать денег.
Со стороны ваши заявления могут показаться неумением достойно проигрывать.
Знаете, у меня есть одна черта, которая мне самому доставляет дискомфорт: я очень остро реагирую на несправедливость. В данном случае мой эмоциональный взрыв связан только с этим. Я не могу молчать, когда внаглую пытаются надуть меня и людей. Мне сейчас приписывают чуть ли не шовинизм: мол, я против несчастной украинской девушки, против украинского языка. Да не против я! Совершенно не важно, откуда родом Приходько, меня другое задело! Впервые в России проходит конкурс мирового уровня. Неужели во всей стране не нашлось настоящей звезды, нескандальной, которая могла бы представлять Россию? Не надо Валерию — ради бога! Но разве можно так откровенно надувать всех, когда никому не известная певица с сомнительной репутацией в последний момент вскакивает на подножку поезда и... побеждает?
Интересно, а вы в своей жизни никого не надували? И вообще, возможно ли в нашем шоу-бизнесе жить, что называется, «по чесноку»?
Валерия: Вот именно потому, что Иося так живет, денег у нас гораздо меньше, чем могло бы быть.
Пригожин: Вот правильно Валерия говорит. Знаете, я вспоминаю одну посиделку у Пугачевой дома. Собрались уважаемые люди — известные композиторы, продюсеры. И вдруг Пугачева говорит тост: «Я хочу выпить за человека, не испорченного шоу-бизнесом». Все стали переглядываться: о ком же идет речь? А она, после длительной паузы, говорит: «За Иосифа!» Потом нагнулась ко мне и сказала на ухо: «Теперь смотри, как они все тебя будут ненавидеть». Она, конечно, в этом смысле гениальная... Тогда она мне еще одну мудрую вещь сказала: «Когда человек становится богатым или знаменитым, с ним приходится знакомиться заново».
У вас много таких «знакомств» было?
Полно. Однажды я привел своего знакомого в известную всем телекомпанию. Порекомендовал его на должность генерального директора. А после того как его взяли на работу, он отключил телефон, и больше я никогда с ним не разговаривал.
Вы не Эрнста имеете в виду?
Что вы, какой Эрнст? Он руководитель канала, а не компании. Я считал его воспитанным и интеллигентным человеком, и меня удивляет что сейчас когда он видит меня и Валерию, он проходит мимо и не здоровается. Кстати, Приходько заявила тут в одном интервью, что ее лично Эрнст попросил участвовать в «Евровидении». Экая важная птица...
Валерия, а вы как пережили всю эту историю?
Меня все почему-то спрашивают: «Как ты пережила?» Успокаивают, SMS’ки шлют. На самом деле я забыла обо всем на следующий же день. А тогда мне было просто немножечко странно. Я сидела в студии, смотрела на все происходящее и думала: «Боже, что я здесь делаю?» Неловко было. Я сразу поняла, что не туда попала. Это все равно что в бальном платье прийти на рынок.
Вы имеете в виду, что не по статусу вам было участвовать в отборе?
Вопрос не в статусе, а в уровне всего происходившего. Он был просто катастрофическим! Шестнадцать претендентов на участие в финале, и подавляющее большинство из них просто не владеют профессией! Меня поражает, когда молодые люди, которым всего по двадцать лет, поют абсолютно по-советски. Ладно мое поколение, которое еще застало Советский Союз. Но у них-то откуда берется этот нафталин? Такая у нас громадная держава, с такой мощнейшей культурой, с такой историей. Неужели нельзя было найти профессиональных людей? Поверьте, я в данном случае не за себя ратую. Мне, что называется, за державу обидно.
Давайте конкретно: кого бы лично вы послали на «Евровидение»?
Мы, когда с Иосей это обсуждали, не сговариваясь, назвали Пелагею. Вот если нам нужен на конкурсе какой-то фольклор, то она была бы просто идеальной кандидатурой. Можно было бы попробовать ту же Полину Гриффитс. Она профессиональная певица. А если хотели придать всей этой истории политический окрас, то почему бы не послать грузинку Кэти Топурия, которая поет абсолютно по-европейски? Да много кого можно назвать. У нас не так мало артистов приличного уровня, с хорошей школой.
Вы, Иосиф, согласны с кандидатурами?
Полностью. Но чего теперь об этом говорить… Жизнь продолжается. (Обращается к Валерии): Ты, кстати, помнишь, что сегодня ровно шесть лет, как мы впервые с тобой встретились?
Валерия: Точно, 12 марта.
Вот как? И вы не отмечаете?
Пригожин: Нет. У нас же не было любви в первый день.
Валерия: Да и во второй день не было! (Смеется.)
Пригожин: У нас по началу были чисто деловые встречи.
Кстати, многие считают, что до знакомства с продюсером Пригожиным Валерия была более разносторонней певицей. Знаете, когда я вас впервые услышал? Это был 1995 год, «Лужники», вы выступали в сборном рок-концерте перед группой «Алиса».
Валерия: (Смеется.) Я тогда действительно имела поддержку в среде рок-музыкантов. Пять лет отъездила по городам и весям с группой «СВ» — это бывший «Аракс». С тем же Костей Кинчевым общалась, даже ходила к нему на концерты в «Горбушку», когда вышла пластинка Jazz — самая лучшая у «Алисы», на мой взгляд. Но то выступление, про которое вы говорите, я запомнила особо. Мне так страшно было! (Смеется.) Я думала, что выйду на сцену — и воинствующие алисоманы меня просто разорвут. Но в итоге все прошло не так плохо.
На самом деле многие рокеры до сих пор относятся к вам с огромным уважением, правда делая поправку: мол, была прекрасная певица, про «Таблетки» пела, а связалась с шоу-бизнесом — и…
(Перебивает) ...и ударилась в «Часики»! (Смеется.) Я вас сразу успокою: дело тут вовсе не в Пригожине. Все изменения, которые со мной происходили, были естественными. Иося на меня никогда не давил. Он вообще ни шагу не сделает, не посоветовавшись со мной. В этом плане я абсолютно свободный человек, и репертуар всегда выбирала сама. За последние десять лет он менялся несколько раз. И между прочим, совсем танцевальные, попсовые вещи — «Ты где-то там», «Метелица» — для меня петь гораздо сложнее, чем рок-баллады. Казалось бы, ну чего там петь? А не так это просто.
То есть вы не скучаете по рок-периоду?
Нет. Сейчас у меня совершенно новая история, лирическая. Тем не менее, в январе, например, я выступала в Каннах на открытии крупнейшей мировой музыкальной выставки Midem, и после концерта обо мне говорили именно как о российской «рок-сингер». Все-таки что бы я ни пела, посыл у меня все равно не попсовый. И моя публика до сих пор особенная. Конечно, в зале может находиться какой-то процент случайных людей, которым все равно куда идти — на Валерию, Кристину Орбакайте или Меладзе. Но основная часть — это все-таки только моя аудитория, с которой мы параллельно развиваемся, и которую я не могу назвать совсем уж попсовой.
Вы впервые в жизни едете в полуторамесячный тур по Великобритании, и там публика точно будет не ваша.
Понятное дело, что люди придут на Simply Red. И для меня это будет большим испытанием. Я так думаю, что очень важен первый концерт. Важно почувствовать, прощупать этого зрителя, понять, на что он реагирует, как с ним взаимодействовать. При этом никакого особого волнения у меня нет. Скорее любопытство.

Евгений Левкович