Светлана Ходченкова: «Большое внимание, прикованное ко мне, меня смущает»

Cвета, сегодня такое красивое утро.

Да, я привезла тебе солнышко.

Ты сама — солнышко. А твое настроение зависит от погоды?

Не сказала бы. Я не так часто хожу по улицам, поэтому дождь, снег — для меня всё это не имеет значения.

Сейчас еще достаточно рано, а ты уже в таком стильном наряде. Эффектный костюм...

...и на каблуках! (Улыбается.) Дело в том, что наша с тобой встреча только открывает мое рабочее утро, а день еще длинный, много встреч впереди, и так как я уже не успею заехать домой переодеться, то я решила соединить утренний look — спортивный костюм и вечерний look — туфли. (Смеется.) И, конечно, украшения, Bvlgari. Я их очень люблю и без них никуда.

Ты по-прежнему занята 24/7?

Нет, сейчас всё поспокойнее, я решила взять паузу, порепетировать спектакль без, что называется, «галопом по Европам». Мы репетируем с Сашей Молочниковым чеховского «Платонова».

Ты кого играешь?

Софью Егоровну.

Главная женская роль. Поздравляю.

Я бы не сказала, что главная женская роль. Дело в том, что в нашем спектакле все женские роли главные.

Для тебя репетиции — это активное подключение к театральной жизни. Хотя ты киноактриса.

Но я играю и в театре тоже.

Ты играешь в антрепризе.

А какая разница? Для меня имеет значение материал, который я выбираю, с которым работаю, люди, которые меня окружают.

Хорошо. В данном случае что тебя больше прельстило — то, что ты уже работала с Молочниковым раньше, или возможность окунуться в чеховскую историю?

Здесь несколько решающих моментов — в первую очередь это, конечно, материал.

Ты с классической литературой, кажется, никогда не сталкивалась как актриса.

Нет, в постановках не играла. А в кино... разве только Куприн у нас был, «Яма». Ну и, во-вторых, кандидатура режиссера Саши Молочникова — мне было интересно поработать с ним еще. Пройдя наш с ним съемочный период на картине «Скажи ей», я поняла, как он работает, его подход к делу. Я, кстати, сразу понимала, что будет тяжело.  

Что именно?

Саша не самыми стандартными для режиссера способами, по крайней мере в моей практике, добивается поставленной задачи. Иногда режиссеры жалеют актеров, когда чувствуют, что актер устал и что надо ему дать отдохнуть, — такое нежное, теплое отношение. А Саша идет напролом, и я считаю, что для нашей картины это было очень правильно. Когда он выжимает из тебя все соки, когда ты абсолютно оголенный нерв, тебе нечем прикрыться, ты очень уставший. Любой взгляд, направленный на тебя, кажется тебе каким-то вызовом, ты сразу взрываешься — и это было очень правильно, потому что мы смогли сыграть самые напряженные сцены именно так, как надо.

Понимаю тебя. Когда я снимался у Молочникова в фильме «Мифы», он совсем меня не щадил, требовал по максимуму, будто я профессиональный актер.

Ну да, а какие могут быть скидки? Ты пришел на съемочную площадку — и, пожалуйста, соответствуй.

Всё верно. «Скажи ей» — это лирическая и психологическая история, и для Молочникова кино во многом автобиографичное. В этом есть, я бы сказал, определенная наглость для молодого человека, которому еще не исполнилось и 30 лет, — снимать кино про свой личный опыт, про свое детство.

Да, Саша — смелый и отчаянный, мне вообще в людях это нравится.

Ты играешь маму главного героя. Чем все-таки сценарий тебя зацепил?

В этой истории всё неоднозначно, ведь гораздо проще играть только черное и белое. Я понимаю, что родители, которых мы играем с Артёмом Быстровым, безусловно, любят своего ребенка, но при этом делают маленькому человечку больно в душевном плане. Как артисты, мы должны встать на сторону своих персонажей, принять их точку зрения, а это очень непросто, когда ты должен оправдывать своего персонажа за какие-то поступки, которые ты сам не принимаешь, и оставаться честным перед зрителями. И в этом Саша нам очень помогал.

А что не так во взаимоотношениях матери и ребенка? Я фильма еще не видел, — Саша позвал меня на премьеру и не хотел, чтобы я увидел фильм раньше. Так что я заинтригован.

Там взаимоотношения не только матери с ребенком, а еще и взаимоотношения папы и мамы, которые делят между собой ребенка, а сам ребенок, с его неокрепшей психикой, который любит и папу, и маму, вынужден метаться, изворачиваться, начинать врать, для того чтобы никого из родителей не обидеть. А родители забывают о его нуждах, о его стремлениях и проецируют какие-то свои психологические моменты и проблемы на маленького сына. И в какой-то момент они решают поменяться местами и предоставить сыну участь взрослого человека, а он, естественно, еще не понимает каких-то важных вещей. Манипуляции родителей  с неокрепшей психикой ребенка — это, конечно, совершенно неправильно. Но разбираться в этом было очень интересно.

(Официант приносит завтрак.)

Спасибо. Я сначала кашу геркулесовую, потом десерт.

А я решила начать сразу с десерта.

Ты заказала два эклера. Не многовато ли?

Это только начало. Обычно на репетицию я прихожу с большим количеством эклеров и говорю: «Ребят, предлагаю вам только сейчас, потому что потом их просто не будет». (Смеется.)

То есть сладкое ты поедаешь по полной программе!

Ну ты же видишь. Не всегда бывает свободное время, чтобы перекусить, а эклеры — это быстрые углеводы. Понятно, что это не самое правильное начало дня, но самое приятное и самое вкусное.

Ну тогда — приятного аппетита!

И тебе тоже.

Хочу, Светочка, поздравить тебя с отличной ролью в фильме «Северный ветер» Ренаты Литвиновой. Ты в этой картине такая острая, такая смешная — совершенная клоунесса. Я от тебя этого не ожидал, потому что мне всегда казалось, что Ходченкова — это больше «про пострадать», это больше про любовь, а тут гротеск — открытый, цирковой даже.

Задача такая была. И я получала огромное удовольствие. А по актерской игре это всегда видно, когда реально получаешь удовольствие, потому что иначе это же грусть-печаль. Зачем вообще заниматься тем, что тебе не приносит удовольствия?

Согласен. К идее поработать с Ренатой Литвиновой ты наверняка отнеслась с восторгом.

Я заочно согласилась, еще даже не прочитав сценарий, потому что мне в принципе хотелось с ней поработать. Ну, во-первых, это красиво. (Смеется.) Партнеры прекрасные. Я не всегда понимала, когда Рената говорит репликами из фильма, а когда обращается к группе как режиссер, это было такое эфемерное переключение!

Саша Молочников на съемочной площадке достаточно жесткий. А Рената?

Она очень любит актеров, безумно любит. Рената создает тепличные условия, в отличие как раз от Молочникова. (Улыбается.) Он тоже любит артистов, но по-своему.

А у тебя бывают когда-нибудь конфликты во время съемок?  

Открытых конфликтов — нет, никогда не было. Съемки — это такой хороший тренинг психологического характера, потому что ты должен к каждому найти подход, тебе прежде всего должно быть комфортно на площадке. Поэтому политкорректность, вежливость, попытка подстроиться под обстановку, найти баланс — это всегда очень важно. А какой смысл тратить время, нервы на какие-то разборки, когда вам всё равно работать вместе? Но мне, если честно, чаще везет. Моя первая съемочная площадка была у Станислава Сергеевича Говорухина, и я сразу попала в тепличные условия. Меня любили, берегли, обожали.

Помню тебя на той самой съемочной площадке: я делал репортаж о фильме «Благословите женщину» для своей программы. Ты, совсем юная, в паузах между съемками становилась абсолютно отрешенной.

Да я и сейчас такая. Мне надо периодически выключаться из процесса, не могу долго держать внимание, концентрацию. Я из кадра вышла — всё, мне надо перестроиться либо в себя уйти. Не могу быть всё время «в персонаже», в проекте, в общении с актерами, просто не могу.  

Ты вообще такой отдельный человек.

Я? Да. Мне не всегда комфортно в больших компаниях. Я не любитель больших тусовок, вечеринок. Даже если проследить по моему инстаграму, у меня нет фотографий, где я и много-много людей: только я, Молочников максимум, кто еще? Саша Цыпкин. Раньше я думала, что, наверное, это плохо: все же люди общаются, надо быть в социуме, — я не очень социально ориентированная в этом плане. Но в какой-то момент, пообщавшись сама с собой, я пришла к решению, что, раз мне так комфортно, значит, это не является проблемой. Если кому-то только кажется, что я такая надменная, то почему это должно быть моей проблемой? 

Мы с тобой встретились буквально на днях на благотворительном вечере фонда «Обнажённые сердца» и Bvlgari. Ты была достаточно закрытой и непроницаемой.

Это был прекрасный вечер, но, когда много людей, мне сложно фокусироваться. Нужно поддерживать беседу со всеми, а я так не могу — я в одного человека включаюсь и уже не буду отвлекаться. Вот твой брат Игорь обладает уникальным даром — держать всех в фокусе внимания. Как потрясающе он провел аукцион на этом вечере! У него поучиться надо общению. Он умеет расположить к себе людей, а на таком мероприятии это очень важно. Я сидела за столиком рядом со сценой, и Игорь периодически обращался ко мне. А когда внимание переключается на меня, я начинаю напрягаться, даже стесняться. Мне всё время хотелось сказать: «Ты, наверное, не со мной разговариваешь».

Ну а почему, Свет, такая замкнутость?

Это очень странный элемент. Зрители, наверное, этого не знают, но у артистов есть понятие «четвертая стена». Мы от зрителей отгорожены этой воображаемой четвертой стеной.

А ты выстраиваешь психологический барьер и вне профессии.

Когда заканчивается съемочная смена, я не иду с огромным количеством людей тусить дальше: остаюсь одна ну или с близкими людьми. Большое внимание, прикованное ко мне, меня смущает.

Вот интересно, уже почти год прошел с того момента, когда случилась самоизоляция, и...

...это было отличное время! 

Я думал, ты, наоборот, скажешь, что это было ужасное время. Ведь ты работоголик.

Потрясающее время, потому что не надо было никуда ходить. Я наконец смогла вести тот образ жизни, который люблю: иногда несколько дней просто сидела в тишине. Очень люблю тишину. Я нечасто слушаю музыку, даже в машине езжу только в тишине.

Но ты не за рулем?

Бываю и за рулем.

Тебе нравится водить машину?

Да. В полной тишине. Очищается немножко сознание — фильтр стоит. Поэтому дома во время самоизоляции было прекрасно. Я занималась орхидеями, проводила время с близкими.

Дома много цветов?

Я развожу орхидеи. Как-то так сложилось, что несколько лет назад мои друзья стали мне дарить после спектаклей орхидеи — не срезанные цветы, которые погибают, а прямо в горшочках цветы. Так и пошло. Теперь у меня больше десяти штук. Говорят, они очень чувствуют энергетику.

Орхидеи — это хорошо. Но неужели на съемочную площадку не рвалась?

Работать хотелось. Я это стала чувствовать по прошествии какого-то времени, потому что даже в разговорах... Я, например, ненавижу видеозвонки, терпеть не могу. Когда я разговариваю просто по телефону без видео, я могу делать всё, что хочу, а тут я должна себя держать в рамках, ограничивать — а я дома, например, в пижаме. (Смеется.) Поэтому я люблю общаться в наушниках, без всякой видеосвязи — так спокойнее и нет ощущения, что тебя контролируют. Так вот, спустя какое-то время я поняла, что мне не хватает игры, я даже по телефону, общаясь с близкими, пыталась как-то пошутить. И периодически слышала от друзей: «Да, театры закрыты, съемок нет, а чувствуется, что актрисе хочется поиграть». Я говорю: «Ну раз чувствуется, то дайте мне уже поиграть — успокоимся все». Энергии столько накопилось!

Потом, к счастью, всё вернулось на круги своя, и вновь родная стихия.

Да, конечно.

Мы говорили про съемки у Молочникова. У тебя ведь еще до картины «Скажи ей» был экзотический опыт общения с ним, когда вы чуть ли не вдвоем поехали в Америку снимать короткометражку в спартанских условиях — такая авантюра, которая абсолютно у меня не ассоциируется с тобой.

У меня, поверь, тоже с самой собой она не ассоциируется. До этой поездки мы виделись с Молочниковым раза три. Более того, после этой нашей поездки я была уверена, что никогда с ним работать не буду. Никогда. Мы там периодически так кричали друг на друга — я не была уверена, что мы вообще будем продолжать дружить.

А как ты повелась на эту авантюру?

Психанула. Такой был вызов: смогу — не смогу. Интерес. У меня было свободное время. Мы даже в какой-то момент хотели назвать фильм «Выход из зоны комфорта». Я благодарна Саше, что эта поездка случилась в моей жизни.

Такая психотерапия.

Абсолютно. Это так круто было. Я училась доверять другим людям. Раньше мне проще было самой что-то сделать, самой проконтролировать: если, например, билеты заказать — то я сама заказывала. Всё сама. Саша меня научил доверять. Эти 10 дней поездки были, наверное, самым прекрасным путешествием в моей жизни.

То есть ты вышла обновленной из этого опыта.

После такой поездки сложно было остаться прежней.

И Молочников по возвращении предложил тебе роль в картине «Скажи ей»?

Когда мы приехали из Америки, он как раз писал этот сценарий, он мне читал какие-то кусочки, абсолютно безотносительно моего участия. У него даже какой-то гипотетической мысли не возникало, что это могу быть я. Но мне было интересно, я ему говорила, что подключаюсь к этой истории. Мне казалось, я понимаю, как это можно сыграть. Да еще отличные партнеры! Мальчика сыграл Кай Гетц. У Кая прекрасное чувство юмора, он хорошо воспитан, плюс он импровизировать может. У меня был достаточно большой опыт работы с детьми в кадре, не всегда комфортный, но вот с Каем было просто замечательно. А Тёма Быстров! До съемок мы не были с ним знакомы. Хотя я его видела в спектакле Саши «Светлый путь .19.17 » в МХТ.

Сейчас ты попала в Театр на Малой Бронной: новая команда, новые впечатления.

Я туда шла немножко настороженно. Там столько людей! (Улыбается.)

Как будто в кинопроцессе людей меньше!

Но на съемках ты можешь уйти к себе в вагончик, спрятаться ото всех. А здесь совсем иначе, несколько часов подряд ты находишься со всеми вместе.

Страшное дело.

Страшное дело. Спасают только эклеры. (Смеется.)

Вот опять эклеры. Как же ты умудряешься сохранять такую великолепную форму?

Я занимаюсь воздушной акробатикой на пилоне. Это достаточно сложное занятие, которое сжигает огромное количество энергии, поэтому я не переживаю за свою фигуру. Мне это настолько нравится — я нашла свой вид спорта. Я вижу, как он влияет на мое тело, на мое самочувствие. Мне интересно, мне приятно заниматься с моим тренером. Поэтому нет такого, чтобы не было настроения начать тренировку. Более того, это единственное событие спортивного характера, ради которого я могу в 8 утра встать. Вру! В 8 не могу — в 9 минимум.

Вот и сейчас лицо выдает твою гармонию.

Спасибо. Просто мне кажется, надо исключать из своей жизни те факторы, которые тебя травмируют, раздражают...

...и людей, которые раздражают.

Людей, ситуации, обстоятельства — чем меньше этого всего в твоей жизни, тем тебе спокойнее, гармоничнее, приятнее находиться на земле.

Ты уже научилась всё это регулировать?

Я еще в процессе, но мне так нравится, мне так комфортно.

Мы все находимся в процессе... Смотрю на тебя: как же тебе идет зеленый цвет.

Спасибо.

Да ты и сама это прекрасно знаешь.

Конечно. Это еще с «Росомахи» началось. У меня там был замечательный зеленый костюм. После выхода фильма, кстати, я ни на одно мероприятие не надевала зеленый, очень много лет его не носила, чтобы никаких, не дай бог, ассоциаций не было, чтобы никто не пошутил: «Вот змея, змея — и в жизни такая же!» Потом поняла, что невозможно быть всегда заложником каких-то своих мыслей. Ну нравится мне зеленый цвет — и всё.

Имеешь право.

Без всяких объяснений, просто нравится!

Фото: Ольга Тупоногова-Волкова. Стиль: Ирина Свистушкина. Макияж и прически: Евгения Ленц. Ассистент визажиста: Элина Чекурина. Ассистент фотографа: Антон Гребенцов