Мария Шурочкина: «Мы всегда в моменте борьбы»

Маша, поздравляю от всей души с золотой медалью на Олимпиаде! 

Спасибо!

Как вы долетели?

Чудесно! Мы летели «золотым рейсом». Если кто-то не знает, так называется рейс, на котором в Россию возвращаются спортсмены, участвовавшие в Олимпиаде. Всё время полета принадлежит только нам. Мы веселимся, слушаем музыку, общаемся. Это всегда незабываемые впечатления, и лично я старалась все девять часов, пока мы летели из Токио, не спать. В аэропорту нас встречали люди с флагами. Мы их видели, еще когда подлетали, и это такие эмоции — наконец-то видеть свой флаг, ступить на родную землю. Сразу из аэропорта по свободной дороге (ее освободили специально для нас) поехали на Красную площадь. Уже подъезжая к центру, видели болельщиков — тоже с флагами и плакатами «Лучшие спортсмены», «Русалочки наши любимые». Люди кричали нам «Спасибо!», а я почти всё время плакала. И на Красной площади, когда мы вышли на сцену, увидев, сколько людей ради нас собралось, я продолжала плакать... Ну не могу я словами передать то чувство, когда ты видишь, что целая страна за тебя всем сердцем и всей душой!

Такое бывает редко?

Да. В подготовительный период очень не хватало поддержки людей. Не хватало поддержки артистов. Единицы из них выкладывали в своих соцсетях мотивирующие посты. К счастью, это были «единицы» с большой буквы: Игорь Николаев, Эдгард Запашный. В такие моменты понимаешь: не зря мы всё это делаем. 

Может быть, дело в том, что большинство уверено, что уж в синхронном плавании мы точно победим?

Замечательно, конечно, что в нас так верят, но вообще это напрягает. За каждую новую победу мы душу свою продаем спорту, и хочется, как сказала Света Ромашина, чтобы каждую нашу победу воспринимали как первую. Как это воспринимаем мы сами. Мы же совершенно забываем о том, что у нас были медали. Много медалей. Мы всегда в моменте борьбы. Здесь и сейчас. И мы сомневаемся в себе. 

Это у тебя вторая Олимпиада? Какие ощущения по сравнению с Олимпиадой в Рио?

В Токио не было никакой поддержки: ни флага, ни зрителей, пообщаться с семьей можно было только по телефону или по скайпу. По сравнению с Рио это было очень тяжело. Казалось, что на нас лежит гораздо большая ответственность. С одной стороны, сила твоей страны всегда с тобой, но с другой — ты чувствуешь свою уязвимость из-за того, что кто-то принял решение лишить нас флага, хотя мы ничего плохого не делали. 

Мы все переживали, когда на выступлении нашего дуэта синхронисток включили не ту музыку… Я так поняла, что это не в первый раз.

Такое уже было на других Олимпиадах, поэтому девчонки сказали, что им не привыкать. Они сильные и самодостаточные. По ним не скажешь, что они переживают, потому что они не показывают этого. Но на самом деле это очень действует на психику. Ты выходишь готовый к выступлению, и тут музыка выключается или включается не та. И ты уже думаешь, что такое может произойти и в середине программы... Это очень сильно отвлекает. 

А что это за история с медведями и балалайками на купальниках?

Купальники с медведями были отклонены, потому что медведь — животное, которое ассоциируется с Россией. Хотя медведи бывают разные и водятся в разных странах, как все мы знаем. (Смеется.) То же с балалайкой. 

Почему тогда разрешили кадриль?

Кадриль — это не только русская тема. Она есть у разных народов. В том числе украинская кадриль. Может быть, из-за этого нам дали добро. 

У вас было две программы — техническая «Кадриль» и произвольная «Парад планет», правильно? Тебе самой что ближе?

Знаешь, когда ты работаешь одну программу на протяжении трех лет каждый день по четыре часа в день, поверь, там уже не остается никакой симпатии. (Смеется.) Она уже стоит поперек горла. Это как каждый день один и тот же продукт есть — без соли, без сахара. Это приедается всем, но дело еще в моем характере. Для меня очень важно каждый день пробовать что-то новое. Я совершенно не переношу рутину. Но так вышло, что бог меня свел с самой рутинной работой на планете. Наверное, это мое испытание. (Смеется.) Спорт — такое дело, когда каждый день нужно муштровать одно и то же с одними и теми же людьми. Это с ума сойти можно, но по-другому результата не будет. 

Ну на выступлении у тебя улыбка выглядела вполне искренней.

Вот на соревнованиях было в удовольствие! Потому что ты понимаешь, что в последний раз это делаешь и хоть и за тридевять земель, но на тебя смотрит вся страна. И ты выдаешь все эмоции по максимуму. Тем более что улыбаться я люблю. Это что касается «Кадрили». А наша произвольная программа — это история про космос. В «Параде планет» мы хотели донести мысль о том, что космос есть в каждом из нас. Это во-первых. А во-вторых — то, что мы, со всеми своими повседневными делами и проблемами, живем в огромном мире, где всё зависит не только от нас, но и от того, как сложатся звезды. 

Маша, во время нашего предыдущего интервью, еще до всяких пандемий, ты рассказывала, как ждешь эту поездку в Токио. Удалось увидеть город?

К сожалению, Токио мы видели только из окна автобуса. Нам было запрещено выходить за пределы Олимпийской деревни. Но мне очень понравилась организация Олимпиады, еда, японцы — они были очень приветливые, заботливые, постоянно улыбались нам: «Коничива! Аригато!» («Здравствуйте!», «Спасибо!». — Прим. OK!). У них на нас была реакция, какая бывает у детей на новую игрушку. У меня даже в какой-то момент возник вопрос: может, они улыбаются, а на самом деле нас не любят? Но мне сказали, что они очень искренние и всегда рады гостям. Атмосфера Олимпийской деревни, мира, который принадлежит только нам, спортсменам, — вообще отдельная история. Все, кто там живет, хотят победить, но в то же время объединены какой-то удивительной энергетикой, которая способна сплотить даже самых серьезных конкурентов. Когда мы ехали в автобусе после технической программы, то разговорились со сборной Китая и общались так, как будто между нами нет никакого соперничества. Мне кажется, в этом главная миссия спорта — объединить людей из разных стран. 

Спорт вне политики?

Так и есть. И я очень рада, что вновь почувствовала это единение.

А как тебе спалось на знаменитых сделанных специально к Олимпиаде кроватях?

Кстати, очень комфортно. Кто-то жаловался, что они твердые, но я люблю спать на твердом. И еще. Автоматы с напитками стояли по всей деревне, и мы могли пить и есть сколько угодно. Столовая — 24 часа в сутки. Кухни всего мира. Тут я вообще молчу. (Смеется.) Когда долго себя ограничиваешь, а потом видишь такое количество еды, надо себя держать под контролем. Даже если набираю 500 граммов, я уже это чувствую во время выполнения своих элементов. 

Ты, наверное, любитель японской кухни?

Не скажу, что она запала мне в душу. Я каждый день устраивала какую-то дегустацию, пробовала тофу, их десерты, молочные напитки со всякими корешками деревьев — и снимала на камеру свою реакцию. По моему лицу всё можно понять! (Смеется.) 

Я знаю, что после победы на Олимпиаде спортсмен имеет право взять большой отпуск. Есть такое?

Да, Татьяна Николаевна (Т.Н. Покровская — главный тренер сборной России по синхронному плаванию. — Прим. OK!) разрешает отдыхать до полугода. Если очень попросить. И я хотела бы отдохнуть подольше. Этот год, даже эти пять лет забрали очень много сил и нервов. Намного больше, чем подготовка к прошлой Олимпиаде. 

Как планируешь отдыхать?

Я живу моментом. Максимум могу следующий день расписать, а чтобы три месяца — это не про меня! Буду действовать по зову сердца. Но я очень хочу на море. Для меня вода — источник энергии. Так что буду искать морской бриз. А пока надо встретиться с друзьями — отметить победу и мой день рождения. Мы же весь этот год просидели на закрытой базе, и я жутко по ним соскучилась.