Ева Польна: «‎Иногда лучшая музыка для меня — тишина»

.

Неожиданный вопрос: вы любите давать интервью?

Если честно, скорее нет, чем да.

Почему?

Годами ты отвечаешь на одни и те же вопросы, зачастую вовсе неинтересные. Но бывают и приятные исключения, когда «всё совпадает» и беседа получается увлекательной, — такие интервью я даю с удовольствием.

А что не хотелось бы обсуждать?

Я не обсуждаю политику, не обсуждаю личную жизнь — я так сохраняю свою территорию, физическое и нравственное здоровье. (Смеется.) Любая фраза сейчас легко вырывается из контекста, смысл сказанного искажается — в такое время мы живем, сплошной информационный мусор.

Давно вы начали подбирать слова?

Как воспитанный и образованный человек, я всегда стараюсь подбирать слова и отдаю себе отчет в том, что и как я говорю — и с близкими, и тем более на публике. У каждого артиста есть свое амплуа: кто-то всё время шутит, кто-то любит эпатировать публику поступками или словами — всеми возможными способами привлекая внимание к своей персоне. Есть и любители высказаться абсолютно на любую тему, не имея о ней ни малейшего представления, лишь бы в очередной раз оказаться в медиапространстве. Мне это не близко. Хочется быть интересной людям как певица, музыкант, поэт. То, что я транслирую в своих соцсетях, касается непосредственно моего творчества, поэзии, мироощущения и личных переживаний, которые созвучны всем. Если я однажды решу сменить род деятельности, то обязательно об этом громко заявлю. (Смеется.)

Были ситуации, когда ну вообще не хотелось писать песни? Внешняя ситуация влияет на творчество? Или оно как раз спасает?

Да, конечно. Творчество — очень тонкий момент. Это прежде всего вдохновение, а на него влияют разные факторы. Сама жизнь влияет: ты меняешься, взрослеешь, по-другому чувствуешь мир. Тебе было 25, потом уже тебе за 45 — ты не можешь быть таким же человеком, каким был 20 лет назад, писать такую же музыку, так же чувствовать. У меня самой абстрактные отношения со временем, оно существует как-то... параллельно. Я занимаюсь своим творчеством как автор, исполнитель, человек, который пишет музыку, и у меня есть два этапа этого творческого пути: когда я была в «Гостях» («Гости из будущего». — Прим. OK!), т.е. в коллективе, и когда я существую отдельно, причем в последнем я нахожусь дольше, но всё равно это я. Бывают моменты, что ты не можешь ничего сказать, но для меня это не столь важно, потому что я вообще себя никогда не заставляю творить: у меня нет такой задачи «я должна», мне никто не ставит задачу «выдать в пятилетку 15 песен». Они приходят, эти песни, стихи, мелодии — и слава Богу. Я делаю то, что мне нравится и что я хочу, по крайней мере. Мне это еще интересно, а как только перестанет быть интересным, то я перестану этим заниматься.

Отклики людей, которые вас слушают и считают себя вашими поклонниками, они вам интересны? Когда просят исполнить исключительно старые, популярные треки? 

Мне повезло: на концертах я исполняю и всеми любимые хиты, и новые песни. Я счастлива, что мое сегодняшнее творчество находит отклик в сердцах слушателей.  Кстати, c радостью приглашаю вас и всех читателей ОК! на свои большие сольные концерты в Москве 27 ноября Crocus City Hall и 8 декабря в Санкт-Петербурге клуб «А2». Я принципиально не выступаю на мероприятиях формата «ретро», но это вовсе не означает, что я не люблю свои старые песни, у меня их много — лирические, танцевальные... Каждый большой концерт — это всегда разная компиляция, новые аранжировки, и в этом есть огромный плюс: иногда песня, которую исполнял давно и часто, начинает играть новыми красками. 

А что вы слушаете, Ева?

Ни-че-го. (Смеется.) Иногда лучшая музыка для меня — тишина. Чтобы быть в курсе последних музыкальных тенденций, я слушаю много разной современной музыки. От такого прослушивания я устаю. И тут мне на помощь приходит классика — срочно Моцарта, Шопена. Вот там просто космос, там сразу всё совпадает, и душа воспаряет ввысь. А здесь...

Здесь все деньги зарабатывают.

Ну да. Тут шоу-бизнес, коммерция. (Смеется.)

Кстати, какую роль деньги играют в вашей жизни, на каком они месте? 

На своем. (Смеется.)

Понятно, а что на первом?

На первом, наверное, всё человеческое, что остается на сегодня, что вообще есть: дружба, любовь, поддержка, человеческие отношения. Если бы для меня были важны только деньги, я вряд ли продержалась так долго, делая то, что я делаю. 

То, что вы в шоу-бизнесе сама по себе, так получилось или это в вашем характере?

Оно так получилось, потому что жизненные события как-то так выстроились, что для меня это правильно. У меня нет продюсера. Собственно, те продюсеры, которые были когда-то у «Гостей из будущего», — это тоже такие номинальные люди, которые хотели заработать денег, как все продюсеры и хотят в основном, за редким исключением. 

Про деньги выяснили. А слава?

Слава для меня тоже условность.

Ну как же, сейчас все говорят про успешный успех, про маржинальность.

Для меня это убогость — всё сводить к успеху, который выражается только в деньгах. Люди не понимают, что им подменяют этими понятиями всё остальное в жизни. Это беда нашего времени и того мира, в котором мы живем. Для меня же слава и успех — это определенное испытание, которое я прохожу и прошла. То, что я нахожусь там, где нахожусь, — это результат моего выбора, определенных шагов в жизни. Мне хорошо там, где я нахожусь. Труд артиста не самый легкий, в целом не женский. Было время, когда гастролей и концертов было больше, чем дней в месяце, а теперь, оглядываясь назад, недоумеваешь: как ты всё это пережил? Я вот сейчас думаю: «Да никогда, я ни за что не соглашусь на такое», — ты живешь как попало, как попало спишь, как попало ешь. В целом сам себе не принадлежишь. Часто это приводит к внутреннему выгоранию. Тут уже становится не только не до творчества — здоровье бы сохранить. Тут человек должен понимать, на какие жертвы он готов пойти ради славы и успеха и оправданно ли это. Для себя я такое решение приняла — теперь я живу в комфортном для меня темпе и за успешным успехом не гонюсь. 

Ева, как визуально выглядит артист — это тоже часть его работы. Как у вас это происходит, это зависит от настроения, от задачи, от песни — от чего?

Ой, я вообще человек, который легко экспериментирует. Иногда это мой внутренний протест против какой-то ситуации, я его выражаю вот так (показывает на прическу), потому что это безопасно. (Смеется.) Сковородкой не нараздаешь тут: «Все бесите!» (Смеется.) А тут аккуратненько покрасила волосы в розовый цвет...

То есть сейчас Ева Польна на грани нервного срыва практически, да?

Уже нет. (Хохочет.) Возвращаясь к визуальной части образа. Я, например, очень редко ношу темные вещи. Пару лет назад я открыла свой гардероб и поняла, что у меня нет ни одного черного пальто, все вещи яркие, cочных цветов, а мне именно в тот момент захотелось чего-то сдержанного, cпокойного. Я быстро собралась, пошла и купила. (Смеется.)

Оно как-то внутри отозвалось?

Да. Я поняла, что хочу быть в футляре. У меня иногда такое бывает, что меня всё достает. Если бы я не была артисткой, я бы могла купить себе белых футболок и черных штанов, черную куртку, шапку. А в силу того, что есть съемки, есть концерты, я не могу год ходить в одном наряде: мне нужны аксессуары, шляпы, платья, костюмы. Поэтому идешь куда-то, видишь оранжевый костюм и думаешь: «Блин, надо брать!» (Смеется.) Я человек, который воспринимает цвет терапевтически, он мне поднимает настроение, я этим питаюсь. Могу открыть свой шкаф, и настроение повышается сразу. В своих соцсетях я регулярно советую своим подписчисцам: если у вас плохое настроение или вам грустно — купите оранжевые трусы и радуйтесь. (Смеется.) Во время выступлений на своих больших сольных концертах я, как правило, меняю несколько образов. В этом году летом у меня были очень яркие образы: бирюзовый, оранжевый, лимонно-зеленый. Приятно, что мои зрители отмечают и даже комментируют мои наряды. Помимо того что люди пришли слушать мою музыку, они еще реагируют на то, что я — «яркая большая бабóчка», которая танцует и задорно руками и ногами машет. (Смеется.) Одна девушка написала: «Где она такое берет? Так классно!» Я понимаю, как много людей не могут позволить себе выражаться через одежду, причем это не всегда связано с финансовыми возможностями. Они боятся привлекать к себе лишнее внимание и думают о том, что об их внешнем виде скажут окружающие. Так вот, одежда — самый простой способ менять себя и свое настроение, самовыразиться, показать себя настоящего этому миру.

Мне кажется, что вы — это про показать себя. 

Для меня это маленький театр, я в это играю. Мне не важны бренды, я люблю и умею сочетать вещи разных стилей. Сочетаю остромодное и винтажное, из «бабушкиного сундука» (Смеется.), это целое отдельное искусство. 

А еще у вас есть то, что называется «бодипозитив».

Да, для многих женщин, кто комплексует или стесняется, я живой пример того, что можно быть естественной, любить себя в любом виде, даже когда не любишь себя, то ты всё равно любишь. (Смеется.) Вот у нас есть в России недостаток модной одежды plus size. Иногда хочется даже ввязаться в коллаборацию с какой-то маркой и решить эту проблему с красивой одеждой для крупных женщин. Есть ведь прекрасные женщины 52–54-го размера — на них же ничего не найти. Не понимаю, почему дизайнеры делают одежду на людей, которых не существует. Я знаю два российских бренда, где есть 52-й, но 56-го уже нет. Создание правильного, красивого, интересного костюма или платья — это крой, то есть его конструкция, которой занимается конструктор, создавая лекала. Конечно, сшить мешочек с двумя бретельками гораздо легче, чем сделать несколько вытачек, подогнать по фигуре, придумать какие-то застежки, кнопочки, — это очень трудоемко. Я в свое время занималась созданием одежды, работала с дизайнерами и шила для себя лично очень много, у меня была линия одежды, поэтому я знаю, что сложно найти профессионального конструктора. Обычно для полных шьется мешковатая бесформенная одежда. По умолчанию исключается, что у крупных женщин есть фигура. Но это категорически не так! Есть талия, бедра и бюст — просто они большего размера. То есть если ты крупный, высокий и полный человек, то тебе мешок сверху и два мешка снизу, а то, что тебе 25 лет и ты можешь быть прекрасной голубоглазой блондинкой с косой... Всё, твоя жизнь закончилась на мешке. Но это же неправильно. Я против! 

Ева, а то, что вы с недавних пор стали художником, — что за потребность такая? 

Для меня это такой медитативный процесс. Я вообще всегда старалась рисовать, делать зарисовки, у меня это с детства: я занималась в изостудии, и у меня была тайная мечта — когда-нибудь начать писать маслом, очень хотела заняться живописью. Уже во взрослом возрасте я поняла, что хочу исполнить свою давнюю мечту. Я купила абонемент в одну из художественных студий — туда, где тебе обещают: вы напишете чудесную картину за три часа. И я действительно нарисовала картину, получилось симпатично. Мама ее даже в багетную рамку оформила. Потом я поняла, что картины за три часа мне мало, и продолжила  брать уроки живописи в этой же студии.

Там учат рисовать?

Учат технике, конечно. Рисуешь всё, что ты хочешь, это не академический курс, ты учишься в процессе. Позже я начала заниматься на курсах в профессиональном заведении — в Академическом художественном институте им. Сурикова. Пока ходила туда, подумала: «А почему бы не получить дополнительное профессиональное образование?» И, собственно, «подписалась» еще на несколько лет. (Смеется.) И вот три года я отзанималась, а зимой буду защищать диплом на отделении живописи. Даже не верится.

Ева, у нас несколько раз за разговор промелькнуло про неженскую работу… А что плохого в том, что женщине не надо работать, у нее богатый муж, например?

Нет, это как раз-таки замечательно. Я считаю, это хорошо, когда женщина, допустим, играет на виолончели в хорошем оркестре, дома ее ждет муж, который радуется, что у него красивая интеллигентная жена, развлекает всех на семейных вечерах. Он где-то зарабатывает, она занимается детьми, где-то работает, но не приносит основных денег в семейный бюджет — это же прекрасно. Если так будет у моих детей, я буду только счастлива. Лично я училась в институте культуры, изучала кучу гуманитарных предметов. Но когда окончила, я всё равно не понимала, кем буду, — могла стать кем угодно. Тем не менее я никогда не хотела быть иждивенкой в человеческом плане, мне не хотелось выскочить замуж в 18 лет и сесть мужу на шею. Я хотела быть кем-то, мне важно было стать кем-то. Это я несу и своим детям, чтобы они хотели работать, хотели самореализоваться, хотели бы быть значимыми сами для себя и полезными для общества, уважали себя как профессионалов в любимом деле. В чистом виде иждивенчество для меня недопустимо. Я исключаю тут женщин-домохозяеек, потому что забота о семье и ведение хозяйства — вполне нелегкий труд. А вот сидеть и требовать, чтобы тебе что-то принесли просто потому, что у тебя красивые глаза, — это абсурд.

Текст: Евгения Белецкая

Фото: Михаил Ковынев

Стиль: Евгения Каретина

Макияж: Камилла Кашина

.