Интервью с Валерией и ее дочерью Анной Шульгиной

Валерия и Анна Шульгина — счастливый пример гармонии в отношениях матери и дочери. Что это: правильное воспитание? гены? Думаю, и то и другое. Глядя на них, чувствуешь, что исчезают все возрастные границы, и это важный штрих к совместному портрету Валерии и Ани.

Когда мы с Иосифом Пригожиным договаривались о нашей с вами, дорогие девушки, встрече, он сказал, что Аня сейчас занята даже больше, чем мама. Меня это очень заинтриговало.

Валерия: Аня участвует в проекте «Точь-в-точь» на Первом канале и всё свое время отдает ему.

Аня: На самом деле я очень рада, что у меня практически нет свободного времени. За два месяца случился один выходной, который я посвятила генеральной уборке квартиры.

Похвально, Аня, что свою квартиру ты убираешь сама. Кстати, еще год назад ты жила с мамой, и она показывала мне твою девичью комнату, довольно маленькую, похожую на пенал. А когда ты стала жить отдельно?

А.: Переехала летом, в свой день рождения. Лучший подарок самой себе, наверное, трудно придумать!

В.: Аня бы и в десятилетнем возрасте отделилась, уже тогда она рвалась быть самостоятельной. А впервые попробовала жить отдельно, когда ей исполнилось семнадцать.

А.: Ну, я тогда не одна жила, а делила съемную квартиру с совершеннолетней подружкой.

«В ответ я начала вести себя очень дерзко. Это была самозащита. Но эта дерзость не обошла стороной и близких»

А одну Аню в таком возрасте ты, Лера, не отпустила бы?

В.: Знаешь, отпустила бы. Меня мама с пятнадцати лет отпускала куда угодно. Я была «благонадежной». Хотя, конечно, Аня прошла сложный период, лет в двенадцать-тринадцать. Она была… такая вся, на протесте.

С чем был связан этот протест?

А.: Как-то всё накопилось. Я перешла из своей любимой школы в другую, которая расположена ближе к дому. Там меня не воспринимали ни одноклассники, ни педагоги. Прессовали за то, что я дочь известной артистки. Педагоги в открытую издевались. Учительница физики, например, вызывала меня к доске и, не дождавшись моего ответа на вопрос, говорила что-то вроде: «Конечно, у тебя же мама известная, зачем тебе вообще учиться?»

Какой ужас! Это же так непедагогично.

И конечно, в ответ я начала вести себя очень дерзко. Это была самозащита. Но эта дерзость не обошла стороной и близких. Я считала, что родители виноваты в том, что я не такая, как все: почему меня вечно выделяют, и только со знаком минус?

Ты, Валерия, пыталась помочь дочери, как-то успокоить ее? Или времени на это у тебя не было?

В.: В тот период у меня действительно было очень мало свободного времени. Да и я, если честно, не понимала, что с Аней происходит. Списывала всё на переходный возраст.

А.: В твоем детстве, мама, не было такой адской вещи, как Интернет. Он уничтожает человека, там дозволено абсолютно всё, ты можешь писать что хочешь — анонимно, не анонимно. Мне даже угрожали через Интернет!

А были попытки сбежать из дома? Мол, нигде нет сочувствия.

А.: Естественно, меня даже сажали под домашний арест. Но я всё равно находила способы вырваться. Говорила, например, что решила заняться черчением: два-три раза схожу на занятия, а потом просто гуляю. Ко мне и охрану приставляли, но я от нее убегала.

В.: Аня всех охранников проверяла на прочность.

А.: Теперь я понимаю, что родители таким образом хотели меня защитить. Но на самом деле это делало меня еще более одиозной фигурой, я еще больше выделялась на общем фоне. Помню, пошла с парнем на первое свидание в кино, а рядом охранник. Никакой личной жизни! Потом родители начали потихоньку сдавать позиции: «Охранник проводит тебя только до школы. Хорошо, он будет просто следить за тобой со стороны».

В.: Ну что, Аня, расскажем Вадиму, как и почему мы додумались до охраны?

А.: Расскажи.

В.: Мы отправили Аню учиться в Швейцарию. Проучившись там год, она приехала домой на каникулы. На день рождения мы подарили ей дорогущий телефон, очень крутой, чтобы она порадовалась. Она заслужила: хорошо закончила учебный год. И вот за день до отъезда обратно в Швейцарию происходит следующее: десять часов вечера — Ани нет, одиннадцать — тоже нет. Звоню ей — телефон заблокирован. Я, в слезах, обзваниваю ее подруг. Они все, как оказалось, были дома. Что я должна была подумать в той ситуации?! Вдруг раздается звонок в дверь, влетает Аня: тушь размазана по всему лицу, от нее пахнет алкоголем, сигаретами, она рыдает. Первый раз случилось такое. Я, конечно, не била ее, просто дала ей легкую пощечину.

А.: Мне тогда было очень обидно.

В.: А ты представляешь, Вадим, в каком я была трансе? Думаю: господи, и это мой ребенок?! И я сказала ей: «Знаешь что, моя дорогая, завтра ты не едешь в Швейцарию». Я собиралась тогда в тур и взяла Аню с собой, она замечательно объездила со мной всю Украину. По возвращении Аня стала заниматься с репетиторами уже дома. И как раз с этого момента появилась в нашей жизни охрана. А виновата в этом ее собственная глупость. Потом за полгода произошло некое отрезвление. Помню, у меня брали какое-то интервью, журналист захотел пообщаться с детьми, меня попросили выйти из комнаты, но я всё равно услышала слова Ани. Она сказала: «Я очень благодарна маме за то, что она поставила меня на правильные рельсы».

Ты искренне это говорила, Аня?

А.: Мама всё сделала правильно. В моей ситуации другого выхода не было. Я устала быть не такой, как все, я чувствовала себя одинокой, от этого всего спасали пьянки-гулянки. Так что мама, можно сказать, спасла меня.

Скажите, девочки, а когда у вас произошло внутреннее сближение?

В.: Знаешь, когда я посмотрела на нее другими глазами? Аня была в одиннадцатом классе, тогда она начала делиться со мной своими секретами на личную тему. И однажды Аня сказала такую мудрую вещь — я просто рот открыла от удивления. Она рассказывала про мальчика, с которым у нее были сложные отношения. Они вроде и дружили, но у Ани были чувства к другому парню, с которым рассталась.

Прямо какая-то «Санта-Барбара».

И она с этим своим другом проводила очень много времени. Я говорю: «Ань, ты знаешь, очень странно: у него есть девушка, а он всё время с тобой. Я не верю в дружбу между мальчиком и девочкой без какой-то личной подоплеки. Скажи, о чем вы с ним разговариваете?» Она отвечает: «Я ему говорю то, что он хочет услышать. Я говорю с ним про него».

А.: Я правда считаю, что в этом секрет личных отношений.

В.: А я тогда обомлела! Думаю, вот такая у меня уже взрослая девочка выросла, что-то соображает в отношениях.

Сейчас, Лера, ты контролируешь личную жизнь своей дочери?

В.: Я ее не контролирую, я ее принимаю.

Понятно. А если, допустим, Аня приведет в дом молодого человека, который тебе не понравится?

В.: Значит, таков ее выбор.

А.: Да я, наверное, и не послушаю маму.

В.: Ни один ребенок не послушает.

Аня, ты сейчас влюблена?

А.: Да.

В.: Мы прекрасно ладим с ее молодым человеком. Хочу, чтобы моя девочка была счастлива. Она сейчас испытывает какой-то творческий подъем.

А.: Мой молодой человек меня вдохновляет. У нас не те отношения, в которых «муси-пуси». Мне нравится, что он может мне сказать что-то очень жестко, осечь, если я не права. Он тоже творческий человек, он мне помогает. Иногда даже отчитывает за то, что я как-то неправильно разговариваю с родителями. Говорю ему: «Не лезь в это дело». А он мне: «Я тебе желаю добра, позвони и извинись перед родителями, ты сейчас не права».

Аня, у тебя перед глазами, скажем так, не очень хороший пример отношений твоих мамы и папы. С родным отцом, Александром Шульгиным, ты, как я понимаю, вообще не общаешься.

А.: Нет.

А у тебя была такая потребность? Или, может, она есть и сейчас?

А.: Я в детстве была так зашугана отцом, что потом пришлось очень долго от этого отходить.

В.: Аня же самая старшая из моих детей, ей больше всего от папы досталось. Она видела все наши конфликты, ссоры, и это отражалось на ней.

А.: Благодаря той ситуации я раньше повзрослела. Я, можно сказать, стала более мудрой. Когда я была маленькой, мы сбежали с братьями и мамой на ее родину, в Аткарск. И даже там я испытывала страх по отношению к этому человеку, я отвыкла от него. Но ненависти у меня нет.

В.: Как и у меня.

А.: Вот представьте, Вадим, мимо пройдет посторонний человек, вы же к нему никаких чувств не будете испытывать. Отец когда-нибудь «проходил мимо»?

В.: Проходил недавно, и мне было безразлично.

А.: А мне было смешно и неприятно одновременно. Мы встретились на мероприятии в рамках одной из недель моды. Мы стояли компанией, он прошел и так посмотрел... оценивающе, будто девицу какую-то оценивает — сверху вниз… Ну посмотри ты на дочь с удивлением, с умилением, с испугом, но точно не таким взглядом. После этого я поняла, что, наверное, боженька есть и он специально его от нас отвел.

Неужели отец никогда не пытался наладить с тобой отношения?

А.: Мне было лет пятнадцать-шестнадцать, когда на мою почту пришло письмо примерно следующего содержания: «Если ты не начнешь со мной общаться, то Бог тебя накажет и церковь от тебя откажется». Помнишь, мам, я тебе зачитывала это письмо, мы тогда были на отдыхе? Десять лет не общаться и начинать с угроз! Весьма мудро...

Ты можешь, Аня, сказать, что Иосиф Пригожин заменил тебе отца?

А.: Он стал для меня полноценным отцом. Для меня не существует понятия «биологический отец». Сделать ребенка для мужчины не проблема, а вот воспитать его… Иосиф занимался нами, обеспечивал нашу жизнь, мы получили образование, он всегда рядом с мамой. Он принял маму с тремя детьми. Он стал главой семьи.

Ты сразу нашла общий язык с Иосифом?

А.: Сначала я не понимала, какие у них с мамой отношения. Думала, что он просто мамин партнер по работе. Иосиф приезжал в Аткарск знакомиться с нами, но не было такого, чтобы они сели и сказали: «Дети, у нас роман». Если бабушка о чем-то и догадывалась, то мы не понимали, что происходит. Более того, даже когда мы стали жить все вместе, я и не думала о них как о паре. И в один прекрасный момент, помню, мама мне сообщает, что такого-то числа свадьба. Возможно, я сама не хотела принимать эту ситуацию, думать о ней, допускать такое развитие событий.

Ты не хотела маму ни с кем делить?

А.: Понимаете, когда ребенок с самого детства лишен полноценного общения с мамой, которая всё время гастролирует, а тут у него появляются два года, в Аткарске, которые он всё время проводит с мамой, с бабушкой, с дедушкой. Мама же тогда вообще не выступала. Она могла сделать со мной уроки, неторопливо поговорить… И вот появляется мужчина. Я его не знаю. А вдруг всё снова повторится, как с моим отцом? Я тогда с подозрением смотрела на всех мужчин. У меня была жуткая депрессия. Я втихаря что-то там рисовала, как-то раз один рисунок показала маме. И что там было изображено?

А.: Мои братья Арсений и Тёма, крестная, мама, Иосиф — все такие веселые, а я стою отдельно и плачу. И нас разделяет молния.

В.: Вообще этого не помню.

А.: Я показывала тебе. А ты отреагировала: «Ой, какие глупости».

В.: Я однажды сказала: «Ань, в нашей семье появился новый человек. Это не означает, что он меня от вас заберет. Это не значит, что я буду любить тебя меньше, а только означает, что тебя будут любить на одного человека больше». После этого разговора лед тронулся — в Ане что-то поменялось.

А.: Нет, мам, поменялось не после этого разговора. Просто со временем до меня дошло, что любая нормальная мать — а у меня отличная мать — в любых ситуациях выберет детей. Кроме того, я поняла, что мама банально должна быть счастливой. Я сама распутала все узелки. И это, конечно, не двухдневная работа. Мне потребовалось около года.

Видишь, Лера, в своем женском счастье ты несколько иначе, чем оказалось на деле, воспринимала переживания дочери. Теперь о другом. В какой момент Аня определилась с будущей профессией?

А.: Я человек мятущийся, очень эмоциональный. Я живу в своем собственном мире и не могу до конца понять, кто я на самом деле. Меня всегда тянуло в творческую сторону, мне нравилось быть на публике.

В.: Аня закулисный ребенок. Бабушка, дедушка, мама — музыканты. Когда ей было лет десять, она потрясающе ставила танцы, занималась вокалом, фортепиано.

А как пришла идея поступать на актерский в Щукинское училище?

А.: Сначала я хотела поступать в Щепку на курс Василия Бочкарёва. Пришла к нему на прослушивание, он спрашивает: «Сколько тебе лет?» Говорю: «Пятнадцать». «Слушай, ну ты давай повзрослей, — говорит он, — и приходи через годик, мы тебя без экзаменов возьмем». Я так расстроилась, обиделась на него. Перед выходом крикнула с отчаянием: «Бочкарёв — правильное пиво!» (как раз тогда постоянно крутили рекламу с этими словами) — и захлопнула дверь.

В.: Кошмар какой! Я этого не знала.

А.: Мне самой сейчас стыдно, что я так сказала. А в Щуку я поступала сразу к нескольким мастерам. В итоге училась у Любимцева Павла Евгеньевича.

В институте за тобой тоже тянулся шлейф знаменитой семьи?

А.: К сожалению, да. Одна женщина-педагог из-за своей собственной нереализованности постоянно срывалась на нас, студентов. Мне, например, она могла сказать следующее: «Ты никому не нужна, тебя в театр не возьмут, а в кино и подавно».

В.: Особо «умные» педагоги говорили ей: «Посмотри, какая у тебя мама худая, а ты в кого такая?» Ужас.

А.: Когда я была на первом курсе, умер дедушка. Я очень тяжело это переживала, болячки полезли, я была сломлена. На следующий день после похорон пошла в институт, буквально заставляла себя работать. Педагог спросил: «Почему тебя вчера не было?» При этом он знал почему, просто провоцировал меня на негативные эмоции. Потом он добавил, что мои личные проблемы не повод отсутствовать на занятиях. Мне кажется, Аня, подобные вещи могут не только вызывать боль и обиду, но и закалять характер.

А.: Конечно. Как видите, педагогам не удалось меня сломать, даже несмотря на то, что в какой-то момент я была на грани.

Сейчас ты встала на путь певицы. Тебя не пугают сравнения с мамой, что, впрочем, вполне естественно?

В.: Можно я скажу? На самом деле Аня сама запуталась в том, кто она сейчас: певица, актриса, телеведущая. После окончания института она начала ходить на бесконечные кастинги, ее утвердили на главные роли в двух фильмах. В прошлом году она должна была уехать сниматься на полгода в Таиланд, потом в Киев. Проект заморозили. Образовалась пустота. Аня девушка активная, она не может сидеть на одном месте. Стала много заниматься вокалом, поймала, как говорится, волну, стала выкладывать свои музыкальные эксперименты в Instagram.

А.: И в Instagram меня нашел мой бывший однокурсник, которого отчислили еще на первом курсе, мы не виделись лет пять-шесть. Он мне написал: «Слушай, у нас есть творческая команда. Давай запишем вместе песню?» А что я теряю? И всё получилось! Я продолжила выкладывать записи, были репосты, я понимала, что людям это интересно. Да я и сама вошла во вкус. Почему мне, если у меня есть данные, не развить эту сторону? Это же мышцы, это как физкультура: хочешь сесть на шпагат — давай! Я ходила на вокальные занятия к педагогу, каждый день выла и выла, вырабатывала свои какие-то фишки, слушала американских исполнителей, как они переходят на фальцет, и так далее.

Кстати, Аня, а почему ты не брала уроки вокала у мамы?

А.: Я не могу с мамой заниматься. Мне сложно воспринимать ее как педагога. Да и ошибаться мне при ней стыдно.

В.: Я Аню прекрасно понимаю. Моя мама — опытнейший педагог с консерваторским образованием. Она не взяла меня к себе в музыкальной школе, а отдала своей ученице.

Я смотрю на вас и понимаю, насколько вы похожи и по характеру, и по темпераменту.

В.: Это правда. Понимаешь, Аня у нас такая русская красавица. Милашка, душка, лапочка. Глядя на нее, многие так и думают. А внутри у этой Алёнушки столько всего: и Баба-яга, и рыцарь. (Улыбается.)

А.: Я ни в коем случае не девочка-одуванчик, которая прячется за мамину юбку. Все думают, если у тебя мама — ангел, ты должна быть такой же. Я родилась не такой, простите, и не хочу ни под кого подстраиваться.

А мама что, ангел? По-моему, у нее ярко выраженный бойцовский характер.

А.: Мама мудрая, спокойная, нежная. (Улыбается.)

В.: Конечно же, я не спокойная. Но мне досталась крепкая нервная система. Все мои страсти бурлят внутри, я не выплескиваю на других свои проблемы.

А.: Если мама может спокойно реагировать на несправедливость, то я — нет. Если тронут мою семью, я вежливо отвечать не буду. Мама дипломат, а во мне вспыльчивость от Иосифа.

В.: Да-да, она в Иосифа. А у меня другое: я терплю-терплю, а потом если взрываюсь, то лучше всем сразу расходиться.

В общем, обе вы ураган!.. Лера, скажи, ты когда-нибудь испытывала чувство вины перед детьми, что в свое время уделяла им слишком мало внимания?

Знаешь, Вадим, нам было так хорошо, комфортно, когда мы жили все вместе в Аткарске. Моя мама с удовольствием вспоминает тот период как самые счастливые годы в своей жизни. Она говорит: «Я тогда обрела не только дочь, но и внуков». Мы жили в любви, в полнейшей гармонии, несмотря на то, что условия были далеки от идеальных. И вот тогда я Ане говорила: «Зайка моя, представляешь, как хорошо, что мы рядом. Ты бы хотела, чтобы мама всегда была рядом?» Аня, помню, мне тогда ответила: «Да. Конечно, я бы хотела, чтобы ты была с нами. Но я хотела бы, чтобы ты еще и пела». Детям важно гордиться своими родителями. Вообще хочу сказать, это так здорово, когда в семье много детей. Они все разные, у каждого свой путь. Но это уже другое поколение, они по-другому воспринимают этот мир, по-другому воспринимают искусство. Я у них многому учусь. Стараюсь смотреть на эту жизнь и их глазами тоже. Возможно, благодаря им мне удается сохранять творческую активность. Удается оставаться нужной.

Стиль: Ирина Миронова

Макияж: Юрий Столяров/Maybelline New York

Прически: Евгений Грибов

Благодарим студии цветов paperpoms.ru и paperflowers.ru за помощь в организации съемки