Мария Сокова. Истории с сердцем

.

Мария Сокова – актриса уникального дарования. На сцене и на экране она играет обычно небольшие роли, но каждая из них неизменно западает в сердце. Вспомнить хотя бы ее маму главной героини в фильме Анны Меликян «Русалка». Актриса очень редко дает интервью, тем драгоценнее возможность поговорить с ней накануне премьеры. Тем более, что «Тахир и Зухра» – не единственный повод для беседы: в премьерах юбилейного сезона МХТ Мария занята очень плотно. 

Мария, «АРТХАБ» – это конкурс эскизов постановок, лучший из которых превращается в полноценный спектакль. Получается, что это всегда творческий риск: эскиз может быть показан и один раз. Почему вам было интересно принять участие в «АРТХАБе»?  

Именно из-за непредсказуемости результата. Это было как возвращение в прекрасные студенческие времена, когда ты вместе с однокурсниками, с режиссером, таким же молодым, как и ты, готовишь самостоятельную работу, совершенно не представляя, что в итоге получится. Но в это свято веришь и выкладываешься по полной программе! Такая обстановка сложилась у нас на «Тахире и Зухре». Для меня эта работа – выход из зоны комфорта, потому что режиссер Лиза Бондарь ставит непривычные задачи: ей важно сочетание мелодики каждой фразы, действенность каждого звука. Это удивительно интересный процесс, и я очень стараюсь на этих репетициях. Но еще больше стараюсь перестать стараться, потому что знаю, что излишнее усердие может повредить, в какой-то момент надо непременно «отпустить себя». 

Мне очень нравится эта пьеса. Когда я ее прочла, то подумала: «Боже мой, какая она простая и великолепная!» Простота завораживает. Когда слушаешь, допустим, как поет Элла Фитцжеральд, то думаешь: «И ведь ничего особенного! Кажется, всё так легко – вот он голос, бери и пой!» На самом деле это не так, конечно. Я надеюсь, что в спектакле «Тахир и Зухра» нам удастся донести простую мысль о любви, которая «долготерпит, милосердствует, не перестает», и прощает, и спасает.

Еще одна ваша премьера в этом сезоне – роль в музыкальном спектакле Виктора Крамера «Авлабар, или Новая Ханума». Ваша героиня Сара, которая приставлена следить за своей племянницей во время уроков танцев, и в итоге сама увлекается танго, – яркая краска на палитре этого действа. И снова – как и в «Тахире и Зухре» – очень теплая и человеческая. 

Смею надеяться, что это результат нашего совместного творчества с режиссером Виктором Крамером. Я ему сразу сказала: я не пою, но люблю танцевать. И на репетициях вдруг стала проявляться эта история о том, что Сара буквально заражается танго. И дальше, что бы ни происходило, она танцует. В полном упоении, в каком-то самозабвении. 

«Репетиция – любовь моя» – вот что я могу сказать про работу над «Ханумой». Виктор Крамер – уникальный человек. Антитоксичный, с ним очень легко. У него не существует двойного дна, знаете, когда ты думаешь о человеке: «А что на самом деле он имел в виду?» Виктор Моисеевич никогда не говорит, что ты что-то сделал плохо. А плохо у каждого артиста на репетициях бывает предостаточно, уж поверьте. Но он говорит только о том, что хорошо, – и что мы можем изменить. Он ровный, спокойный, позитивный, с потрясающей режиссерской фантазией. Я как-то подошла к нему уже на выпуске спектакля и спросила: «Виктор Моисеевич, скажите, у нас когда-нибудь будет нервный, истерический день?» Он ответил: «А зачем? У нас всё хорошо».   

А еще вы сейчас репетируете в спектакле «Занавес», который ставит Юрий Квятковский. Премьера в МХТ состоится уже в новом сезоне. Что это за история?

Года полтора назад в МХТ пришел драматург Андрей Стадников, и он разговаривал со многими женщинами театра. Артистки, реквизиторы, бухгалтеры, звуковики, билетерши – все рассказывали ему про свою жизнь. И дальше часть этих монологов превратилась в пьесу. К актерским историям я отношусь спокойно, потому что артист всегда расскажет о себе только то, что он хочет рассказать. И я в том числе. Но монологи женщин, с которыми мы работаем бок о бок, но не всегда даже знаем, как их зовут, – они просто удивительны! Такое чувство, будто человек драгоценные бусы собрал. Как исследователи отправляются в фольклорные экспедиции и привозят оттуда сокровища – вот такое у меня впечатление от этих историй. Эти женщины такие открытые, такие честные. Иногда они говорят вещи, которые у меня, наверное, не хватило бы смелости рассказать. Когда мне дали мой фрагмент текста, я первую неделю плакала от отчаяния – мне не давался этот монолог, я не понимала, как его произносить. Тогда я пошла знакомиться со своей героиней. Ею оказалась рабочая стирки Татьяна Евгеньевна. Бриллиант! Просто бриллиант. Полтора часа я простояла около стиральных машин, слушая ее, открыв рот. И очень полюбила и ее саму, и ее рассказ о своей жизни. 

Вообще поразительно, какими невероятными путями люди приходят в театр! Скажем, наша ключница была когда-то офицером, кто-то работал врачом-реаниматологом, кто-то ихтиологом, занимался исследованием морского дна. 

Некоторые монологи женщин положены композитором на музыку – причем буквально, без изменений, и ты понимаешь, сколько в них внутренней поэзии. Получается почти оратория. Конечно, для меня это испытание. Но рядом сидит волшебная Лиза Ермакова, которая играет мою Сону в «Хануме», она потрясающе поет, ну и я потихонечку подпеваю. Я надеюсь, что это будет очень интересный спектакль. Очень этого хочу.

Люди разными путями приходят в театр, и я знаю, что ваша история поступления в театральный вуз тоже по-своему удивительна. 

Эта история как раз и вошла в спектакль «Занавес». Я училась на инязе в Самаре, у меня были чудесные подруги – творческие, артистические натуры. Однажды они решили поехать поступать в Москву. Хотели попробовать стать артистками. А я просто отправилась с ними за компанию. У меня не было никакой программы для поступления, ничего. Ну и ладно – сказали мне подруги – зато будет что вспомнить! 

Пока я ехала в поезде, то решила, что прочту стихи на французском. Прозы у меня не было. А мы накануне отъезда ходили в цирк, видели там выступления джигитов. И я подумала: напишу-ка про джигитов. Прямо в поезде сочинила текст, придумала, что он был напечатан в журнале «Сельская молодежь» за 1978 год. Ну кто полезет проверять?! Надо было еще выдумать автора и название, я выбрала что-то загадочное и поэтичное: Александр Назимов, «Голубое дерево». Какое голубое дерево? Почему?!

Потом, когда я уже училась в Щукинском училище курсе на третьем, ко мне подошел один из педагогов: «Маша, вы на приемных экзаменах читали такую потрясающую прозу, где вы ее брали?» Я говорю: «Да я сама ее сочинила, этого номера журнала не существует в природе». А в Школе-студии МХАТ, когда я поступала, Авангард Леонтьев набирал курс. Он сказал: «Хорошая у вас проза. Но короткая. Где вы ее взяли?» – «"Сельская молодежь", 1978 год» – отрапортовала я без запинки. Авангард Николаевич говорит: «Идите в Ленинку. Там хранятся подшивки всех изданий, выберете еще фрагменты из этого рассказа. Нужно добавить». Ну добавить так добавить! Я пошла домой и дописала. 

Среди недавних ваших работ в кино – фильм «Одна», где в главной роли снялась ваша коллега по МХТ Надежда Калеганова. Это реальная история авиакатастрофы, в которой выжила лишь одна девушка, Лариса Савицкая, возвращавшаяся с мужем Владимиром из свадебного путешествия. Вы играете там мать Владимира, женщину, которая, чтобы пробиться к правде о трагедии, просто сметает всё на своем пути…  

Фильм «Одна» – это отдельная история. Меня пригласили туда на эпизод. А я вообще в эпизодах снимаюсь очень неохотно, а большие роли мне предлагают редко. При всей своей кажущейся общительности я человек закрытый, почти аутичный: чтобы чувствовать себя комфортно, мне нужно узнать людей, познакомиться с гримером, какой-то кредит доверия должен возникнуть. Не могу так: прибежала, снялась и убежала. Кроме того, не люблю пробы. Если мне говорят: либо ты, либо другая актриса, реакция у меня одна: «Не вопрос – пусть играет она». Для актерской профессии это плохо. Надо уметь наоборот – спокойно, холодно идти пробоваться и добиваться своего. 

И вот когда я прочла сценарий фильма «Одна», то сразу сказала: хочу сыграть маму этого мальчика. Я понимаю, про что эта история. Я знаю таких женщин. Товароведов, директоров ресторанов, которые могут вести себя как хабалки, все в золоте и бриллиантах, но это люди, которые порвут за своего. Которые любят со всей страстью. Мне было важно показать, что после гибели сына этой женщины не стало. Она просто исчезла. 

В жизни ведь так и произошло: женщина, которую я играла, на самом деле умерла через несколько лет после той авиакатастрофы. У нее росла еще младшая дочь, но она не смогла жить без сына. 

Памятна ваша роль в фильме «Русалка» Анны Меликян, где вы сыграли маму главной героини в исполнении Марии Шалаевой. А недавно вы снова встретились с Марией на съемочной площадке – снялись в ее режиссерском дебюте «Синдром жизни». 

«Русалка» подарила мне настоящего друга на всю жизнь – Машу Шалаеву. Тогда, во время съемок «Русалки», она мне сказала: ты моя звезда, я буду тебя снимать! И через пятнадцать лет после этих слов мне пришло на почту письмо со словами: «Ты будешь у меня сниматься?» Я сказала: «Конечно, буду!» 

На мой взгляд, «Синдром жизни» – это очень узнаваемая история о том, как близкие люди не слышат друг друга. После смерти отца в семье обнаруживается «скелет в шкафу». Мама моей героини – ее играет потрясающая Светлана Владимировна Немоляева – всё время хочет поговорить об этом с дочкой. Но моя героиня закрывается ото всех, будто отсекает от себя жизнь, существует под гнетом чувства долга, решив, что теперь она – глава семьи. Иногда во время сьемок я спрашивала Машу: «Неужели она настолько не видит, что реально происходит? Почему она так себя ведет? Так бывает?» И Маша всё мне терпеливо объясняла, и мы вместе пытались понять, почему моя героиня так поступает. Вообще Маша оказалась очень талантливым режиссером, и я очень этому рада.  

В МХТ имени А.П. Чехова вы служите 15 лет. Как вам в этих стенах?

Я и не мечтала сюда попасть. Понимала, что есть Школа-студия МХАТ, которая отбирает в труппу Художественного театра только самых лучших. А я даже и не училась в Школе-студии, то есть у меня просто не было шансов. Конечно, я страшно рада, что играю здесь. Мне очень, очень повезло (улыбается). 

Знаете, у меня все подруги остались с самарских времен. Каждый год после закрытия сезона в театре я непременно приезжаю в Самару: если летом не искупаюсь в Волге, лето не зачтется! Очень люблю Самару, Волгу, простор волжский. Когда приезжаю, естественно, рассказываю подругам о своей жизни, иногда на что-то жалуюсь. А они мне говорят: «Ты что! Представь, с какими людьми ты общаешься! Это же такой режиссер!..» Я думаю: и правда. (Смеется.)  
А вообще я до сих пор не могу определиться. В поезде до Самары меня иногда спрашивают, куда я еду. Всегда отвечаю: «домой». Если еду обратно – тоже говорю «домой». Я очень люблю Москву, у меня тут родилась дочь, я работаю в потрясающем месте. И всё равно я – волжанка.

Беседовала Александра Машукова

Фотографии Олимпии Орловой, Екатерины Цветковой, Александры Торгушниковой и из личного архива Марии Соковой

Генеральный спонсор МХТ имени А.П. Чехова – Банк ВТБ

.