Разум и чувства

Французский поэт Андре Бретон писал: «Дали и Гала — не муж и жена и уж тем более не художник и его муза, они два полушария одного мозга». Бретон был другом Дали, но ровно до того момента, как произнес эту фразу. Одному богу известно, что такого Дали усмотрел в этих словах! Так или иначе, Бретон очень точно и образно определил суть этого легендарного союза, ответив на вопрос, кем эти двое были друг для друга. Ведь более полувека они были вместе, до той трагической даты — 10 июня 1982 года, — когда смуглое худощавое тело Галы, завернутое в алый шелк, убранное драгоценными жемчугами, пахнущее миррой и ладаном, упокоилось в крипте замка Пуболь. 

               
Дали пережил ее на семь тягостных лет. После ее смерти он почти не выходил из дома, ни с кем не общался, да и не мог общаться: говорил он теперь с трудом, неразборчиво. Он стал путаться во времени и пространстве, забывал простейшие бытовые навыки — словом, вел себя как человек, у которого не действует левое полушарие мозга. Ничего удивительного, его левое полушарие действительно умерло. Его Галы больше не было с ним. И хотя с каждой стены в доме на него смотрели сотни женщин с ее глазами, он больше не узнавал в этих образах любимого лица. «Гала была красивее», — произнес он перед самой смертью. 

     

Сальвадор Дали и Гала (Елена Дьяконова). Великий художник был младше своей музы на 10 лет

Если честно, красивой она не была никогда. Чернявенькая, худенькая, с острыми галочьими глазами, посаженными чересчур близко. Ей до странности не шло собственное имя — Елена Дьяконова. Город Казань, в котором она родилась и жила с родителями и двумя старшими братьями — Вадимом и Николенькой, был ей тесен. Ей хотелось жить в Париже. Ну или в Москве. В возрасте 12 лет она действительно переехала в Москву: после смерти отца Леночки ее мать вышла замуж за известного московского адвоката Дмитрия Ильича Гомберга, с которым была давно знакома. Прислуга шепталась, что Гомберг и есть настоящий отец Леночки. Дмитрий Ильич девочку обожал и никогда ни в чем ей не отказывал. Когда в возрасте 16 лет у Леночки обнаружилась чахотка, он отправил ее лечиться в Швейцарию. 

Клиника, спрятавшаяся в заснеженных Швейцарских Альпах, была похожа на пряничный домик из сказки. Трудно было представить, что у людей, живущих в этом домике, чахотка. Но, несмотря на кашель, озноб и раздражительность, волосы пациенток, спешащих на обед в прохладную залу, были тщательно уложены, а на шее поблескивали драгоценности. Именно здесь Лена Дьяконова получила первые уроки женственности. Ей хотелось блистать, вызывать зависть дам и поражать мужское воображение. Она не обольщалась по поводу своей внешности, разумно полагая, что при соответствующем оформлении недостатки можно преподнести как достоинства. Но вот имя... Оно совсем не годилось для новой жизни. И тогда Леночка решила стать Галой (в переводе с французского — «праздник»).

Именно так она и представилась новому знакомому, симпатичному французу со сложным именем Эжен Эмиль Поль Грендель, лечившемуся в той же клинике. Уже через пару дней она стала называть его просто Жежен. Жежен был совершенно очарован своей новой знакомой. Гала же была скорее польщена, чем влюблена, —Жежен оказался поэтом. И хотя его стихи казались Гале сущим бредом — ее московская гимназическая подруга Ася Цветаева писала куда лучше, — но чувствовать себя музой так приятно! К тому же не исключено, что со временем Жежен мог стать очень известным. Наведя справки о семье Грендель, Гала сочла, что Жежен достоин того, чтобы выйти за него замуж. 

Здоровье Галы пошло на поправку, и она вернулась домой, в Россию. А Жежен остался в клинике. Гала писала ему почти каждый день, ласково пресекая все его попытки приехать в Москву. Зачем в Москву? Она сама приедет к нему в Париж, как только врачи отпустят его домой. Однако на пути к намеченной цели было препятствие в лице матери и Дмитрия Ильича. Впрочем, все их уговоры оказались бессильны перед решимостью Галы. В доказательство серьезности своих намерений она вскрыла вены на запястье — чтобы только попугать. И ее отпустили с миром.

Семья Грендель была весьма состоятельной. А счастливый Жежен готов был положить к ногам своей возлюбленной все сокровища Парижа. Юношеской порывистостью жениха Гала пользовалась умеренно, своим поведением и кротостью снискав расположение его матери. И когда Жежена отправили на фронт, Гала поселилась в его комнате на правах невесты. А в первый же его отпуск они поженились. 

Женская интуиция Галу не подвела: Жежен действительно стал большим поэтом. Свою первую книгу он выпустил под псевдонимом Поль Элюар и больше уже никогда не возвращался к своему настоящему имени. Элюар стал первым гением на пути Галы, но она отнюдь не исключала возможности появления в своей жизни нового гения.

Искомый талант появился на свет в каталонской провинции, в приморской деревушке Кадакес. Здесь находилась летняя резиденция дона Сальвадора Дали-и-Куси и его супруги доньи Фелипы Доменеч. Про их старшего сына Сальвадора местные рыбаки говорили, что у парня «луковица в башке проросла». Он и впрямь был не­обычным мальчиком. Маленькому Сальвадору нравилось то, чего боялись другие дети. Вид крови, например. Его карманы были всегда полны булавок и ракушек с острыми краями. И если какая-нибудь рыбачка имела неосторожность приласкать малыша, он тотчас пускал в ход свое оружие, расцарапывая ей лицо, шею или грудь. А когда женщина начинала плакать от боли, рыдал вместе с ней, целовал, давал ей конфеты — жалел. Как и все дети, маленький Сальвадор любил сказки, особенно те, в финале которых все умирали. Он вообще был неравнодушен к мертвой натуре. В купальне, в потайном месте, хранилась его коллекция: трупики летучей мыши и чайки, рыбьи скелеты. 

Донья Фелипа своего сына обожала, потворствовала всем его желаниям и в любой, даже самой отвратительной выходке видела лишь проявление таланта. Старинный друг семьи, художник Рамон Пихо, тоже находил у мальчика исключительные способности к рисованию. Он даже взялся давать ему уроки. Свою первую настоящую картину Сальвадор написал в 10 лет, это был небольшой импрессионистский пейзаж. При этом он вовсе не мечтал стать художником. Он мечтал стать великим. 

Сальвадор прекрасно учился, не прилагая к этому никаких усилий. И хотя в 15 лет его выгнали из школы за непотребное поведение, он все-таки поступил в институцию (аналог старших классов средней школы) и окончил ее с блестящими отметками. А затем отправился в Мадридскую академию художеств. К тому времени в Барселоне уже прошла выставка современного искусства, Сальвадор увидел картины футуристов и решил создать собственный стиль в живописи. 

В Мадриде у него началась новая жизнь. В его чемодане были приготовлены две дюжины рубашек, сшитых по собственным эскизам, собственноручно расписанный розовый жилет, бриллиантовая брошь матери, ее жемчужное ожерелье и невероятно узкие — «балетнолягие», как их называл Дали — брюки цвета бирюзы. В академии художеств Дали оказался самым странным, чем был невероятно горд. У него появились новые друзья — художники, литераторы, журналисты, Дали сблизился с Федерико Гарсиа Лоркой. Тогда, в 1921 году, Лорка как раз опубликовал свой первый сборник, «Книгу стихов», и был достаточно популярен в среде творческой молодежи. В том же 1921 году умерла мать Дали, донья Фелипа. Дали сильно переживал. «В одночасье я перестал быть ребенком, — признавался он позже. — Началась моя взрослая жизнь. Я не хотел ее. Мне было страшно». Дали не лукавил. Ему и впрямь хотелось на всю жизнь сохранить привилегии нежного возраста, быть взбалмошным, свое­нравным, мечтательным, злым. Но увы, рядом с ним не было женщины, которая бы взяла на себя роль матери... 

Пытаясь заполнить пустоту в душе, Дали как мог старался привлечь к себе женское внимание. Он вспоминал: «Как бешеная собака, я бегал по улицам, но никого не находил. Когда подворачивался случай, робость мешала мне подойти. Сколько дней подряд я слонялся по бульварам, присаживался на террасах кафе, ища случая перемигнуться. Мне казалось естественным, чтобы все женщины, прогуливающиеся по улицам, разделяли мои желания. Но нет! Предельно разочарованный, я преследовал одну дурнушку, не оставляя ее ни на минуту, не сводя с нее пылкого взора. Она села в автобус — я уселся напротив и прикоснулся к ее колену. Она поднялась и пересела. Мне надо было снова выйти и влиться в толпу женщин (я видел только их), в поток враждебного бульвара, который не замечал меня. Вернувшись домой с гудящими ногами, я ощутил только горечь. Мое воображение занимали все недостижимые женщины, которых я пожирал глазами...» Когда наконец Дали нашел женщину — на одну ночь, — пережитое оказалось намного беднее его эротических фантазий. 

В 1925 году в галерее Далмау состоялась первая персональная выставка Дали. Вскоре после этого он отправился в Париж, где познакомился с художником Пабло Пикассо и поэтом Андре Бретоном и открыл для себя сюрреализм. Мир, в котором «тяжелое провисает, твердое растекается, мягкое костенеет, прочное разрушается, безжизненное оживает, а живое гниет и обращается в прах», был ему близок и понятен. Это был мир его фантазий, внезапно открывший путь к славе и деньгам — тому, чего так жаждал молодой человек. Пожалуй, единственное, чего недоставало Дали, — это здравого смысла, который бы направил фантазию в нужное русло. И вот в августе 1929 года этот «здравый смысл» явился в образе жены знаменитого Элюара, которая вместе с мужем приехала в Кадакес в гости к Дали. При первой встрече Гала не произвела на художника особого впечатления: «Лицо ее показалось мне очень интеллигентным, но усталым». Однако уже на следующий день случайный взгляд на обнаженную спину Галы на пляже изменил всё. «Тело у нее было нежное, как у ребенка, — писал он. — Линия плеч почти совершенной округлости, а мышцы талии, внешне хрупкой, были атлетически напряжены, как у подростка. Зато изгиб поясницы был поистине женственным. Грациозное сочетание стройного, энергичного торса, осиной талии и нежных бедер делало ее еще более желанной. Кажется, этой новой эротической фантазии мне хватит на всё лето». 

Ее хватило Сальвадору Дали на всю жизнь. Гала очень быстро разобралась, что перед ней гений. Больной и влюбленный. Она могла бы просто уступить этому молодому человеку. В конце концов, она уже достигла того возраста, когда наличие любовника, который младше тебя на десять лет, льстит (ей было 35, Дали — 25). Но она чувствовала, что тогда ей не удастся заполучить его надолго. И она соблазнила его тонко, изящно, с использованием безумных декораций, которые были необходимы его творческой натуре. Весь тот август они ежедневно скрывались от всего мира в маленьком гроте под скалой и там зависали над бездной. Через полгода они вдвоем уехали в отель в Карри-ле-Руэ под Марселем и пробыли там почти месяц, открывая двери лишь раз в сутки, чтобы принять от слуг дрова для камина и обед. Гала сама сделала Сальвадору предложение, которое прозвучало скорее как утверждение: «Мой мальчик, больше мы не расстанемся. Скоро вы будете таким, каким я хочу вас видеть!»

Не расставаться с Дали означало расстаться с Полем и дочерью. Впрочем, о ней Гала беспокоилась меньше всего: она не хотела растить детей. Она желала растить гениев. Элюар осыпал ее стихами и упреками, призывая одуматься и вернуться в семью. Гала написала ему письмо, в котором выразила... радость от того, что благодаря ее уходу «мировая поэзия обогатилась новыми дивными строками». 

Дали и Гала поселились вместе в Париже. Они жили в бедности, но Дали стойко переносил все лишения, ведь рядом с ним была его Гала. «Теперь я ученик, Гала — учитель. Она велит мне: «Встань и иди, ты ничего не успел!» И я встаю, иду и творю гениальное...»
А Гала отправлялась в галереи, и там, пустив в ход всё свое красноречие и женскую хитрость, убеждала владельцев в том, что Дали — это гениально. Гала прикармливала газетных критиков. Прирученные ею богатые эстеты каждый месяц покупали по одной картине Дали, создавая ему репутацию. Кроме того, Гала ставит на поток сувенирную продукцию от Дали — искусственные ногти с крохотными зеркальцами, туфли на пружинах, платья с аппликациями, изображающими внутренние органы. Она без устали рекламирует, ангажирует, убеждает, продает, создает... Как писал в свое время о Гале Элюар, «она всегда раскрыв глаза, и мне не разрешает спать...».

Дали и представить не мог, что на него обрушится такой успех. С начала 30-х годов его картины раскупались уже через полчаса после открытия выставки, о его параноидально-критическом методе пишут знаменитые искусствоведы, его экстравагантные наряды цитируют знаменитые модельеры, его эпатажные выходки пересказывают в светских гостиных. Кстати, о выходках. Это Гала научила его, что безудержность фантазии хороша в определенных дозах, дальше становится скучно. Дали был разным — диким, прекрасным, страшным, гадким, ошеломляющим, но он никогда не был скучным. Каждый его шаг был просчитан. Гала превратила безумие гения в тщательно контролируемое, но и доходное занятие. Возражать ей Дали и не пытался. 

 
В 1934 году Гала и Дали зарегистрировали свой брак. Они бы сделали это и раньше, но Гала никак не могла получить развод от Элюара. С тех пор каждый год они приезжали в новую страну, где повторяли процедуру регистрации брака. К началу Второй мировой войны супруги уже жили в США. В Нью-Йорке творчество Дали пользовалось огромным спросом. Здесь никто не проповедовал высоких идеалов, мерилом всех ценностей был доллар. И вскоре Дали стал откровенно говорить о том, что в его жизни две любви — Гала и доллары. Деньги он зарабатывал с фантастической скоростью. И не только картинами. Дали иллюстрировал книги, делал эскизы костюмов и декораций к балетам, создавал новые модели одежды и украшения, занимался дизайном интерьеров, брался за оформление фильмов. 

Однажды журналист спросил Дали, с какой знаменитой женщиной он хотел бы провести ночь. «Ни с какой. Я всецело принадлежу Гале», — ответил Дали. Между тем Гала вовсе не была верна мужу. И чем старше она становилась, тем чаще у нее появлялись любовники, и каждый последующий был моложе предыдущего. Дали знал обо всех, но не осуждал жену. Более того, когда по окончании войны они переехали в Испанию, Дали запечатлел супругу в образе Девы Непорочной. Картина была подарена Римскому папе Пию XII. То, что лик Девы имеет портретное сходство с лицом Галы, папа счел святотатством. В венчании супругам было отказано. Мужем и женой «перед Богом» они стали только в 1958 году. Гале было почти шестьдесят пять лет. Сальвадору не было пятидесяти пяти... Опасный возраст. В этом возрасте многие мужчины бросают верных подруг, прельстившись стройными ножками. Гала решила подстраховаться и привела к мужу Аманду Лир, певицу и манекенщицу. Впервые в жизни Сальвадор оказал Гале сопротивление, но она легко его подавила. Со временем Дали привык к тому, что в его жизни появилась вторая женщина, и даже написал ее портрет. Но что такое один портрет в сравнении с бесчисленными портретами Галы: «Первый портрет Галы», «Просто портрет Галы», «Портрет Галы с носорогическими признаками», «Портрет Галы с двумя бараньими отбивными на плече», «Три лица Галы на скалах», «Дали со спины, пишущий Галу со спины», «Галарина», «Гала, глядящая на Средиземное море, превращается на расстоянии двадцати метров в портрет Авраама Линкольна», «Дали, приподнимающий поверхность Средиземного моря, чтобы показать Гале рождение Венеры», «Рука Дали стягивает золотое руно, чтобы показать Гале далеко впереди за солнцем обнаженную Аврору», наконец, «Христос Гала»... 

Отпраздновав 75-летие, Гала внезапно заявила, что желает жить одна в своем замке Пуболь. Роскошный замок был подарком Дали. Он сам создавал дизайн интерьеров, занимался парковым ландшафтом, рисовал эскизы мебели, расписывал панно и плафоны... Вряд ли ее молодые любовники могли по достоинству оценить эту красоту. Гала не обольщалась на их счет. Ей просто хотелось убедиться в том, что она всё еще женщина. 

Без Галы мир Дали рухнул. «Пусть она ругается. Пусть говорит на русском языке, которого я не понимаю. Только пусть будет рядом», — жаловался он. Несмотря на заботу Аманды, Дали впал в депрессию, часто плакал и грозился покончить с собой. И Гала вернулась. А через 8 лет ушла насовсем: 10 июня 1982 года ее не стало. Дали умер 23 января 1989-го. За эти семь лет он лишь однажды взял в руки кисть и сделал несколько росчерков на белом листе. Исследователи его творчества назвали это каллиграфической композицией «Ласточкин хвост». Гала бы наверняка сочла, что это слишком просто...

Благодарим журнал «Gala биография» за помощь в подготовке материала