Дарья Мороз и Константин Богомолов: театральный роман длиною в бесконечность

"Это по-настоящему счастливый семейный дуэт. Актриса Дарья МОРОЗ и режиссер Константин БОГОМОЛОВ живут на одной волне. Они настолько востребованы в профессиональном плане, что у них, я думаю, даже нет времени на выяснение отношений. Богомолов может быть лиричным или предельно жестким в своих режиссерских высказываниях, но все его постановки взрывают театральное пространство. Мороз — замечательная актриса, чьи творческие откровения нередко отмечаются престижными наградами. Вот такая это пара, талантливая и красивая",— пишет о героях ОК! главный редактор Вадим Верник

Начну с Даши. Ты сейчас принимаешь участие в шоу «Ледниковый период» на Первом канале — выступаешь в паре с Олегом Васильевым. Как лед? Как ощущения? Я так понимаю, что сейчас это главное в твоей жизни.

Дарья: Лед... Да... Вот Константин Юрьевич, по-моему, несколько сердит на меня за то, что я так увлеклась этим проектом.

Это правда, Константин Юрьевич?

Константин: Во-первых, это травмоопасно для артиста.

А поскольку артистка — твоя жена...

Бог с ней, с женой, для артистки это опасно. Конечно, хочется, чтобы жена была цела и невредима. Ну и кроме того, это уже мои вкусовые проблемы. Это мои трагические вкусовые проблемы, моя несовместимость с какими-то мирами. Но оставим это за кадром. (Смеется.)

Красиво сказал, очень поэтично, в стиле Богомолова-режиссера.

Д.: Я на самом деле, как ни странно, получаю от этого шоу колоссальное удовольствие. Видимо, физические нагрузки творят чудеса. Тут я совмещаю приятное с полезным.

К.: Видишь, а я в теннис играю.

Д.: Да, так что все при деле. А во-вторых, конечно, мне очень нравится команда, которая делает этот проект. Илья Авербух и его команда. Я с большим уважением к ним ко всем отношусь.

К.: Правильно говоришь.

Костя, а ты смотришь выступления Даши на льду?

К.: Смотрю. Вот Дашу смотрю, а остальных — нет.

Эта история стала для тебя неожиданностью? Ты все эти годы знал Дашу Мороз, а тут Мороз на льду — такое точное соответствие фамилии.

К.: Для меня здесь нет неожиданности, потому что Даша всякое разное может прекрасно делать, она может фанатично погрузиться в любую историю. Я довольно хорошо представляю себе ее потенциал.

На льду или в жизни?

К.: В жизни. Если она за что-то берется, то будет...

Д.: ...землю грызть.

К.: Да. Но будет лучшей в своем деле.

А кстати, Даша советуется с тобой по поводу «ледниковых» образов?

К.: Нет, она как-то погружена в себя.

Д.: Ну неправда. Я советуюсь по поводу музыки, стиля. Пока я нахожусь в размышлениях, периодически вылавливаю Константина и спрашиваю: «А как ты считаешь? Ты считаешь, что вот это всё плохо?»

К.: Я с телевизионным форматом несовместим. Есть какие-то вещи, которые, как я понимаю, никогда не проканают.

Д.: Но я все-таки придерживаюсь Костиной профессиональной веры, стремлюсь к ней, поэтому надеюсь, что я не совсем безвкусна в этом смысле.

К.: Главное, я считаю, всегда во всех делах сохранять самоиронию и игровое ощущение. Чтобы это не превращалось в спорт, не превращалось в «разбить лоб, но добиться», чтобы это не превращалось в «скотский серьез». Вот это важно. Когда меньше драматизма и больше самоиронии, это прекрасно.

К вопросу о прекрасном. Недавно все обсуждали и до сих пор обсуждают невероятное преображение Даши Мороз — я имею в виду новую прическу, новый имидж.

К.: Ну круто же, Вадик, правда?

По-моему, очень круто! Я смотрю на тебя, Даша, и любуюсь. Чего это вдруг ты решилась на такое? Или не вдруг?

Д.: Ну, это к Константину Юрьевичу!

К.: Всё это для фильма «Настя», который мы снимали летом. С художником по гриму Мариной Красновидовой мы обсуждали Дашин образ, и я попросил подобрать для нее блондинистую короткую стрижку. И, обменявшись всякими картинками, мы пришли вот к этому образу.

Даша сразу его приняла?

К.: А Даша всегда с уважением относится к режиссерскому видению.

Д.: Попробовала бы я сказать нет! (Улыбается.)

Серьезно?

К.: Да ладно. Мне кажется, Дарье сразу более чем понравилось.

Д.: Это правда. Я себя очень комфортно в таком образе чувствую.

Однажды подстриглась для съемок налысо, потом долго так ходила, а с таким цветом и с такой прической — впервые.

К.: Очень секси, по-европейски.

Согласен. Говорят, что прическа влияет на человека, что он меняется энергетически. Это так, Даша?

Может быть... Помню, когда я ходила с чем-то подобным в более молодом возрасте, это было не так кайфово, я не так чувствовала себя, как сейчас.

К.: Потому что тогда у тебя был более подростковый стиль. Это была короткая подростковая стрижка, это был протестный путь. А сейчас просто крутой стиль.

А как насчет спектаклей? Ведь разные эпохи приходится играть.

К.: Я всё разрешил играть с такой прической. Даже в «советском» спектакле «Год, когда я не родился» по Виктору Розову.

Д.: Я хотела там надеть парик.

К.: А в чем проблема? Разве в семидесятые годы женщины не ходили с короткими стрижками? Блондинка с короткой стрижкой — why not?

Д.: Ну да.

Кстати, по поводу спектаклей. Ты, Даша, как я понимаю, занята только в постановках Богомолова. Это принципиально?

Д.: Просто никто меня больше не берет.

(Смеется.)

К.: Последние годы Даша действительно играла только у меня в спектаклях, я их много ставил.

Д.: А у меня есть Богомолов и Боб Уилсон!

К.: Да, пожалуйста, еще Боб Уилсон. Но я знаю, сколько у Даши вариантов и предложений, в театре в том числе.

Ты, Даша, не соглашаешься? С Богомоловым комфортнее всего?

К.: Есть прекрасные предложения, иногда я настаиваю, чтобы Даша не раздумывая соглашалась.

Д.: С Богомоловым, конечно, комфортно, но иногда, бывает, доходит практически до драки. (Смеется.)

К.: Конечно, бывают ссоры. Раздражается Даша, раздражаюсь я.

Д.: Всё это приводит к катастрофе.

К.: Встречаются два характера таких резких, не желающих подчиняться.

Я не терплю, чтобы меня не слушались, а Даша не желает подчиниться.

Поэтому ты сейчас решил сделать паузу и ставишь спектакли без участия Даши Мороз?

К.: Нет, я ставил несколько спектаклей без Даши Мороз впервые в жизни, потому что у Даши был огромный объем работы: она снималась в большом сериальном проекте для телеканала «Россия» по лицензии западного сериала, которым она была очень увлечена. Сейчас я планирую одну работу, но мы должны будем Дашу поделить с другими режиссерами и принять какое-то совместное решение.

Понятно. В общем, жизнь удалась.

Д.: Да, в общем, всё неплохо.

А скажите, сколько лет вы вместе? У меня такое ощущение, что вместе вы были всегда.

К.: Двадцать – двадцать пять лет вместе. (Смеется.) Семь лет, на самом деле.

Я хорошо вас обоих знаю, но этот нюанс не помню: как вы познакомились?

Д.: Ну здрасьте, приехали. Мы познакомились в антрепризном спектакле.

К.: Мы познакомились, когда еще юный режиссер ходил в прекрасном джинсовом комбинезоне Diesel.

Да-да, этот твой комбинезон я как раз помню!

К.: И с длинными волосами я тогда был. Мечтаю снова походить в этом комбинезоне. (Улыбается.) Мы репетировали антрепризу, у меня тогда было мало работы какой-либо.

Д.: Ты только выпустился из ГИТИСа.

К.: Да, только выпустился. Даша пришла, она вводилась на роль, но этот ввод по всяким потусторонним причинам не состоялся. Потом один раз я встретил Дашу на Тверской, позвал ее на свой спектакль «Муми-тролль и комета». Даша сказала: «Да, да, да» — и не пришла, естественно.

Почему «естественно»?

К.: Ну потому что она же звезда!

Д.: И я до сих пор жалею, что не видела этот спектакль.

К.: А потом я позвал ее репетировать в свой спектакль «Волки и овцы» в «Табакерке». Собственно, с этого всё и покатилось. Но так как я человек злопамятный, я помню, что она меня поначалу проигнорировала.

Д.: Надо сказать, что Константин за время между «Муми-троллем» и «Волками и овцами» как-то стал поинтереснее.

Интереснее внешне или внутренне?

Д.: И внешне, и внутренне, и вообще он сильно изменился.

К.: Как ты понимаешь, Вадик, человек не меняется, он каким был, таким и остается.

Д.: Меняется, меняется!

К.: Насколько важным в глазах женщины становится то, какую карьеру делает мужчина, носит он комбинезон или не носит и как на него смотрят окружающие. «Стал интереснее» означает только одно: он стал тем, кто он есть. Хотя он таковым и был, просто надо было это разглядеть. А так, режиссер «Табакерки» — это уже, конечно, «интереснее».

Тогда-то Даша и сдалась, что называется.

К.: Даша? Фиг знает, сдалась она сразу или нет.

Даша, а ты что скажешь на этот счет?

Д.: (Смеется.) Я сейчас застегну рот.

Нет, расстегни его, пожалуйста.

К.: Лучше я скажу. Был эпизод, когда мы репетировали «Волки и овцы», и я выбежал показывать Даше... Я же не знал, что Даша замужем.

Вот это новость!

Д.: Прекратите оба!

К.: Я ей всё время говорю: Бог троицу любит.

Д.: Зачем сейчас поднимать эту старую историю?

Давай, Костя, выводи Мороз на чистую воду!

К.: Так вот, я не знал, что она была замужем. Мы репетируем — и уже такие флюиды идут.

Помню, репетиция была в подвале. Я показываю на кого-то из героев и говорю: «И вот кольцо обручальное». Ну я как бы по роли на него указываю. А Даша, помню, выдергивает руку и нервно как-то ее прячет, краснеет. А потом, спустя месяц, я узнаю, что она замужем.

Но тебя это не остановило.

Д.: Как видишь, не очень!

К.: Главное, что ее это не остановило.

Интересно. Я не знал таких страстей.

Д.: Вот и хорошо. Я вообще не люблю подробности личной жизни, если они не связаны с Богомоловым.

В результате-то всё связано с Богомоловым!

Д.: Да, это правда.

К.: А я первый раз женат.

Потому что ты ждал свою Мороз?

К.: Да, понимаешь? А она не ждала, она разглядела меня только годы спустя.

Скажи, Костя, есть все-таки какая-то опасность в том, что жена — актриса?

К.: Ну, слушай, конечно, лучше иметь жену не актрису. (Смеется.) Конечно, лучше, когда жена имеет стабильный график: ты приходишь домой — она дома, готовит ужин.

Кстати, у вас бывает такое или нет?

Д.: Изредка.

К.: Ну что же делать, если уже попал!

Д.: Мне кажется, все об этом мечтают, но в конечном итоге никому не интересно, когда жена сидит дома и готовит ужин. Это мое мнение.

К.: Даша, я шучу, конечно, я шучу.

А я уверен, Костя, что тебе нужна была именно такая жена — яркая, талантливая, умная, абсолютно самодостаточная.

К.: Нет, ну зачем умная, самодостаточная и яркая? (Смеется.)

А почему тогда ты выбрал Мороз?

Д.: Семь лет уже об этом думаю!

К.: Всё прекрасно, слава тебе господи. Во-первых, Мороз, будучи профессиональной актрисой, в каких-то чертах характера обладает всеми достоинствами и недостатками этой профессии. И одновременно очень выгодно отличается от других представительниц этой касты.

Что ты имеешь в виду?

К.: Не знаю, как тебе это объяснить. Несмотря на то что она готова положить всю себя на реализацию какой-то профессиональной идеи, профессия при этом не главное в жизни Даши. Она воспринимает профессию как труд, а не как индульгенцию на то, чтобы быть эгоисткой. Для Даши важнее семья, любимые люди, ей важно оставаться человеком при всём при том.

Костя прав?

Д.: Конечно, прав. На самом деле, Вадик, это всё от мамы. Мама это во мне воспитывала. Она была успешной актрисой, но для нее профессия не была важнее, чем семья, чем жизнь. Хотя, конечно, я помню, как она мучилась, когда в девяностых вообще кинопроизводство остановилось...

К.: Хочу сказать про Дашу-маму. Она совершенно фанатично предана ребенку, у нее нет этих пороков, что называется, «актерской мамы». Кстати, по поводу того, что всегда показателем являются дети.

Я настолько горжусь нашим ребенком — не это ли показатель того, что мы всё делаем правильно?

А что именно вызывает твою отцовскую гордость, если уж мы говорим про вашу дочку?

К.: Анька добрая, Анька открытая, Анька не обороняющийся ребенок, по-моему. Она очень живая, очень любопытная, терпеливая, жизнерадостная.

Дашенька, ты полностью согласна с тем, что говорит Костя?

Д.: Согласна. У Ани есть такая самость хорошая, она очень цельная. С другой стороны, она и вспыхивает моментально, такое бывает. Но она настолько гибкая, настолько мягкая при этом. Хотя у нее железобетонный характер, что, может, не очень нравится Косте.

К.: Железобетонный... Я просто, может быть, не очень люблю это. Мне кажется, не надо воспитывать в ребенке железобетонный характер, наоборот, надо воспитывать некую даже ранимость. Не надо ставить ребенка в условия, когда ему надо проявлять железобетонный характер. Мне кажется, что человек по жизни не должен ничего прошибать лбом, а если стоит стенка, ее надо обойти. Для девочки это, мне кажется, вдвойне правильно.

Добавлю к тому, о чем ты говоришь, Костя. В отношении Даши у меня довольно долго было ощущение, что она матерая максималистка. Такая пионерка-отличница. А за последние годы, мне кажется, ты, Даша, сильно изменилась, больше гибкости в тебе появилось.

Д.: Может, я поумнела благодаря Богомолову? (Смеется.) Не знаю, мне сложно себя оценивать. Во-первых, с рождением ребенка, конечно, меняешься очень сильно, перестаешь заморачиваться, реагировать на какие-то вещи.

На что, например?

Д.: Мне кажется, я стала гораздо менее обидчивой, стала меньше обращать внимания на какие-то неурядицы. В общем, конечно, взрослеешь и меняешься.

Ты, Костя, эти изменения чувствуешь? Или ты настолько любишь Дашу, что принимаешь ее любой?

К.: Нет, я ее не принимаю любой, но, когда живешь с человеком на таком близком расстоянии — а это самая большая проблема совместной жизни, — трудно заметить перемены. Людям со стороны гораздо виднее, изменился человек в лучшую или худшую сторону. Это наша всегдашняя проблема близкого жития. И потом, когда люди немножко устают друг от друга, когда расходятся, понимают, что что-то они не заметили в другом человеке, отдалились от него, лишь в этот момент они, глядя со стороны, понимают: «Вот, блин, да это же такой замечательный человек». Поэтому так важно верить, доверять и просто любить близкого человека. Потому что всё равно глаз всего не различит, а интуиция подскажет.

Ты был уже взрослым человеком, когда женился на Даше...

К.: Да.

Даша, правда, тоже была с опытом...

К.: ...А главное, она была беременная. Я женился на беременной женщине!

Д.: Это самая гениальная история.

К.: Я ее взял, можно сказать, с ребенком, понимаешь? (Смеется.)

Д.: Уже шел шестой месяц беременности, уже надо было что-то делать. И я сказала: «Ну слушай, надо как-то решать ситуацию». И Костя ответил: «Давай поженимся». Правда, договариваться в

загс отправил меня.

И я пошла, значит, в загс, глубоко беременная, спрашиваю, какие есть свободные даты. Мне говорят, что, мол, есть на 8 мая. Предлагаю Косте эту дату, а он мне: «Нет, восьмерка — это знак бесконечности». Так что расписались мы 11 мая.

Понятно, бесконечность осторожного Богомолова не устроила. Уверен, что и пышной свадьбы у вас не было.

Д.: Ну, это всё как-то было по-бытовому, и слава богу.

К.: Весь этот процесс вызывал у меня священный ужас.

Д.: Женщина в загсе спросила: «Кольца-то у вас есть? Нет? Ну хоть поцелуйтесь!»

Потом кольца появились?

К.: Нет.

Неужели, Даша, тебе не хотелось надеть обручальное кольцо?

Д.: Мне тут недавно Константин подарил очень красивое кольцо, я считаю, что оно практически обручальное. А Костя так не считает, потому что не надо окольцовывать друг друга, нужно просто, как Костя говорит, любить, и этого достаточно.

К.: Да. Ну а собственно что меняется? Ничего же, по сути, не меняется.

А для родных не хотелось устроить праздник?

Д.: У нас родные так иронично к этому относятся, мне кажется.

К.: Мы бы и сами ржали от стыда, а все родные смотрели бы на нас как на идиотов.

Первый раз у тебя тоже не было фаты?

Д.: Ой, там вообще всё было по-другому. Всё, отстаньте от меня!

В двух словах, Даша!

К.: В двух словах: отстаньте все! (Смеется.)

Вы оба гиперзанятые люди, у обоих сумасшедшие графики. Такое ощущение, что вы хотите взять от жизни по максимуму.

Д.: Это не мы хотим, так получается.

К.: Зато перед Новым годом мы поедем всей семьей в Берлин на десять дней.

Д.: Да, будем там просто гулять.

А почему именно Берлин?

К.: Мы любим этот город, нам там приятно, симпатично, мы любим туда под Новый год приезжать. Там потрясающие рождественские ярмарки. В Москве это самый адский период: пробки страшные, люди сумасшедшие носятся. А мы утром 31 декабря, когда уже всё тихо, сядем в Берлине в самолет, прилетим обратно и поедем к родителям, за новогодний стол. А на следующий день — к Дашиному папе и Вике. Может, потом еще на недельку смотаемся куда-нибудь.

Может, на море рванем, а может, в Нью-Йорк. И это нам прекрасно компенсирует безумную гонку. Точно так же, как летом мы выбираемся на море на месяц. Этим летом, правда, так не получилось: у меня был с Анькой десятидневный отдых на море, Дашка к нам доехала после своей съемки.

Десять дней вдвоем с дочкой. Без Даши сложно было справляться?

Я полностью растворялся в Аньке, никакого компьютера, целый день был с ней. Это счастье! Во мне лично ребенок повысил степень выживаемости. Повысилась выносливость. Вот мы сейчас встаем в шесть утра, потому что ее в школу надо водить.

Она в первом классе учится?

К.: Да, в немецкой школе при немецком посольстве.

Д.: Аня уже прекрасно владеет немецким, вдогонку пойдет еще какой-нибудь иностранный язык. Английский, потом французский.

Костя, а ты научился водить машину?

К.: Нет. Хочу, но надо получить права. Вот ты сам говоришь о нашем плотном графике, и как в этот график врезать месяц занятий с инструктором?!

Но это же большая оптимизация процесса в дальнейшем.

К.: Безусловно! Хотя в Москве я беру такси и быстро везде доезжаю, сейчас это намного проще, чем искать паркинг.

А ты за рулем, Даша?

Д.: Конечно. Я с восемнадцати лет за рулем, я живу в машине, у меня половина жизни проходит там. И еще я девочка, в такси мне не всегда комфортно. Кроме того, я страшно брезгливая в этом смысле, мне лучше в своей машине.

К.: Вот мы и приехали: брезгливая и небрезгливый.

Слушайте, вот мы сейчас закончим разговор, и каждый из вас побежит по своим делам. Кто куда?

Д.: Я на лед.

К.: А я на репетицию с твоим братом. Вечером играю спектакль.

Д.: В пол-одиннадцатого уложу ребенка и снова поеду на лед.

К.: Я после спектакля, в двадцать три часа, поеду играть в теннис до полуночи.

Д.: Мой папа посторожит Анькин сон, а потом я его отпущу.

И в шесть утра опять подъем?

К.: Сейчас каникулы, поэтому завтра с утра я провожу время с Анькой, мы уже договорились, что будем играть в ковер-

самолет и Аладдина. Я буду Аладдином. (Улыбается).