Ольга Cмирнова

В конце сентября на телеканале «Россия — Культура» стартует проект «БОЛЬШОЙ БАЛЕТ». В преддверии премьеры мы познакомились с одной из его участниц. Недавнюю выпускницу Академии Русского балета имени А. Я. Вагановой ОЛЬГУ СМИРНОВУ считают одной из самых перспективных танцовщиц современного балета. Едва Оля окончила академию, как ее пригласили и в Мариинский, и в Большой театр. Она, коренная петербурженка, выбрала Большой. Почему? Возможно, ей предстоит еще не раз отвечать на этот вопрос

Шоколад?! Разве балеринам можно сладкое?
(Улыбается.) Конечно, налегать на сладкое не очень здорово, но все балерины сладкоежки. Да и этот запрет удваивает желание съесть что-нибудь вкусное. Балерина же не может ничего не есть. Откуда тогда брать силы? В нашем рационе должны быть витамины, белки и определенное количество жиров. Ну а сладкое — это прихоть, иногда хочется себя чем-то порадовать.

Оля, а в каком возрасте ребенок начинает заниматься балетом профессионально?
Как правило, в балетную школу берут лет в десять-одиннадцать.

Ты сама захотела заниматься балетом, или это было желание родителей?
В десять лет невозможно сознательно сделать такой выбор, ты же не отдаешь себе отчет в том, что это решение может определить всю твою дальнейшую жизнь. В балет меня привела мама, я тогда только окончила начальную школу. До этого я несколько лет танцевала в хореографическом ансамбле. Прекрасный детский коллектив, но, конечно, это был не балет. Если честно, я даже никогда не спрашивала маму, почему она вдруг решила отдать меня в балет, в семье-то у нас никто с искусством не связан. Но я очень ей благодарна. Кто знает, как бы повернулась моя жизнь, если бы не Академия Русского балета.

Балет требует колоссальной нагрузки, кроме того, приходится постоянно себя ограничивать. Скажи, у тебя когда-нибудь возникало желание нарушить свой привычный график и пожить как обычный подросток?
Я не могу тебя шокировать рассказами о каких-то своих неординарных поступках. Да, родители привели меня в балет, но они никогда не наседали на меня. Не было никакого внешнего давления. Сначала я просто ходила в академию учиться, потом я искренне полюбила то, что делаю, а чуть позже поняла, что ничем другим заниматься не хочу. Я никогда не задумывалась о том, что как-то особенно сильно устаю. Конечно, как и у любого ребенка, случались капризы: «Вот сейчас возьму и брошу» — но это лишь мимолетные желания, которые возникают, когда что-то не получается. Всякое бывает: не всё сразу получается, бывают трудные моменты, с педагогами не всегда всё гладко. Это нормально. Но я не могу припомнить, чтобы я когда-либо всерьез думала о том, чтобы бросить балет.

Если честно, я никогда не встречала человека, который бы не бунтовал в подростковом возрасте…
Если тебе интересно жить и у тебя много увлечений, зачем бунтовать? Добивайся той цели, что ты себе поставил, и просто иди дальше… Любые всплески и бури я могу и всегда могла найти в танце. Вообще я к любым трудностям отношусь с любопытством. Еще несколько лет назад в балетных школах существовало довольно жесткое разделение на характерное и классическое отделения. Мне всегда очень нравились характерные танцы, я много времени и сил им отдавала, а в школе меня определили на классическое направление. Совмещать было непросто, но я пыталась. Мой педагог в средних классах говорил мне: «Зачем ты ходишь на эти дополнительные занятия? Неужели ты собираешься быть характерной танцовщицей?» Вот такого рода бунты случались, да. (Официант приносит горячий шоколад.) Мне почему-то кажется, что, когда я выйду на пенсию, я буду есть всё подряд. (Улыбается.) Я жуткая сладкоежка.

Вот ты заговорила о пенсии, а скажи, когда балерина приходит в профессию, она задумывается о том, что ее век на сцене достаточно короток, или думает только о настоящем?
Конечно, о настоящем. Мне кажется, что впереди еще так много замыслов, столько нереализованных идей. Сейчас всё только начинается и до пенсии еще очень-очень далеко. (Смеется.) Честное слово, я не вру. Мне еще столько всего надо станцевать. (Улыбается.)

Но ты строишь планы на будущее или живешь сегодняшним днем?
Планы строить — это хорошо, это правильно. Но с другой стороны, люди меняются, и то, что близко сейчас, через пять-десять лет может показаться мне странным. Трудно что-то прогнозировать. Скажу так: я живу сегодняшним днем со взглядом на ближайшее будущее… На наступающий сезон, к примеру.

То есть жизнь твоя расписана по сезонам?
Вот это точно! Я еще не думала об этом в таком ключе. Ты права. Даже немного страшно стало. В среднем у балерины пятнадцать сезонов, сейчас все-таки на пенсию стали раньше уходить. Сегодня от артиста требуется гораздо больше физических сил, чем во времена Майи Михайловны Плисецкой. А организм не вечен, он изнашивается. Сезон длится год — с сентября по июль. А что можно успеть сделать за сезон? Пока ты молода, два-три балета осилить сможешь. Но балерина не может подготовить один балет и забыть о нем, надо постоянно репетировать, совершенствовать свои навыки.

Оля, ты жила и училась в Петербурге, а по окончании Академии Русского балета одновременно получила предложения и от Мариинского театра, и от Большого. Почему все-таки ты выбрала Большой?
Это было непростое решение, и я знаю, что этот вопрос мне будут задавать в течение всей моей творческой жизни. На самом деле надо очень долго рассказывать, почему я выбрала именно Большой. Но чтобы быть адекватно понятой, скажу: в Москве я нашла для себя очень много плюсов. Здесь, в Большом театре, после реконструкции открылась историческая сцена. Плюс новая сцена. А когда есть две сцены, всегда больше репертуара, у артистов больше занятости. Ну и ко всему прочему понятно, что художественный руководитель балетной группы будет в какой-то мере нести ответственность за человека, которого он пригласил. А меня как раз позвал Сергей Юрьевич Филин.

Как это случилось?
Сергей Юрьевич приехал в Петербург на ежегодный балетный фестиваль Dance Open, тогда в городе собралась вся балетная элита, и, естественно, все посетили Академию Русского балета. У нас уже была готова выпускная программа, и мы ее продемонстрировали. Сергей Юрьевич пригласил меня и еще одну девочку в Большой. Я стала думать, взвешивать все за и против, а потом позвонила ему, приехала в Москву. И приняла решение, что останусь — тут у меня будет больше возможностей.

Ты, наверное, на всю жизнь запомнила свой первый спектакль в Большом.
Да, первый балет — это, конечно, что-то особенное. Первым балетом была «Баядерка» Минкуса — кстати, не так давно, в марте. До этого я полгода проработала в театре, осваивалась, привыкала.

Перед дебютом коленки тряслись?
Ты знаешь, нет. Наверное, это моя особенность. Конечно, волнение есть всегда. Но у меня перед премьерой всегда такое волшебное ощущение — как предвкушение. Мне хочется скорее на сцену, так хочется скорее танцевать перед зрителями. Страха у меня не было, коленки не тряслись. Странное такое чувство. Перед премьерой балета «Драгоценности» Баланчина было то же самое. Мне кажется, это неплохо. Не хочу, чтобы какой-то страх мешал мне танцевать. Все-таки мы выходим для того, чтобы радовать зрителей, зрителей Большого театра, которые платят немалые деньги, чтобы попасть в театр.

Говорят, что петербуржцам непросто дается стремительный ритм московской жизни. Как ты тут справляешься?
А я живу в своем ритме. Конечно, это город движения, суеты, но есть и тихие гавани. Например, садик «Эрмитаж» рядом с моим домом, Нескучный сад, Новодевичий монастырь… Москву я очень люблю, но, что бы там ни было, я никогда не стану москвичкой.


Читайте полную версию интервью в журнале ОК! №37