Сильная девочка

Анна Плетнева на днях отпраздновала день рождения. Лучший подарок певица преподнесла себе сама — 21 августа вышел ее новый альбом «Сильная девочка». Кроме того, в этот день состоялась премьера видео на новую песню «Воскресный ангел», в котором Анна впервые представила свою старшую дочь Варю. Ролик, снятый на тему непростых личных взаимоотношений певицы с подросшей дочерью, уже можно найти в сети. А 1 ноября в клубе RED Анна Плетнёва «Винтаж» соберет поклонников на концерт, которого фанаты ждали больше трех лет.

Аня, должна отметить, что ваша дочь хоть и впервые снималась с вами для журнала, но держалась вполне уверенно!

Да, но съемка ОK! по сравнению со съемкой нашего клипа показалась ей детским утренником. Поэтому Варя была органична в своем образе звезды: абсолютно все смотрели только на нее, работали только с ней. И даже мой бессменный стилист Галя сдувала с нее пылинки, потому что Варя вела себя как настоящая артистка. Она, мне кажется, в этот момент поняла, для чего родилась. (Смеется.)

По-матерински, наверное, за этим приятно наблюдать. А по-женски?

По-матерински да, было приятно, мне вообще приятно, когда мои дети счастливы. Но как артистке мне было непросто — это же мой первый опыт такого рода: сложно, дико сложно работать в кадре со своим ребенком. С детьми я — мама, а не артистка, поэтому на площадке немножечко даже потерялась. Надеюсь, этого не будет видно на фото. (Смеется.)

А какие были ощущения у Вари после съемки, она поделилась с вами?

Она сказала, что всё это абсолютно ее, что ей очень нравится быть в центре внимания. Правда, она просила закончить съемку побыстрее, потому что опаздывала на свидание. (Улыбается.) Я очень рада, что мы успели до этого вместе сняться в клипе, где у Вари произошел настоящий переворот в сознании. Она-то всю жизнь думала, что у мамы работа — сплошь поклонники, цветы и красивые наряды...

На съемках клипа можно было понять обратное?

Клип снимался 24 часа нон-стоп. Варя периодически подходила ко мне: «Мама, когда мы будем есть?» Я говорила: «Не знаю, сегодня, может быть, и не придется». Еще часа через два: «Мама, я очень устала». А я ей: «Подписалась — работаешь». Я рада, что она увидела и наконец осознала, чем на самом деле занимается мама.

А до этого она не понимала, когда мама уставшая возвращалась с концертов?

Мне кажется, нет.

Варя ни разу не ездила с вами на гастроли?

Никогда. Я же давным-давно дистанцировала детей от своей работы...

А вот зря.

Я так не считаю. Наверное, включение в мою профессию у Вари произошло именно в тот момент, когда мне очень нужно было найти общий язык с ней, когда мы почти потеряли друг друга. Нельзя ничего притягивать в этой жизни за уши. Я считаю, что всё должно происходить по-честному. И это случилось вовремя — именно тогда, когда нам обеим было нужно.

Почему вы дистанцировали семью, понятно. Но, с другой стороны, раз в три года можно было устроить семейную фотоссесию, рассказать, какие классные у тебя дети, чем они занимаются.

Мне периодически очень хотелось это сделать, потому что я правда горжусь своими детьми, и, как любой маме, мне хочется делиться их успехами. Но в то же время у меня был опыт, который на всю жизнь отбил желание рассказывать о себе что-то личное в прессе, — это когда я ушла из «краснознаменного» ансамбля «Лицей» из-за большой любви и стала открыто делиться с журналистами своими чувствами. Моя история реально напоминала фантастическую историю Золушки. Мой будущий муж очень красиво ухаживал, действительно был готов на всё ради меня, дарил подарки, летал за мной на гастроли... Я наивно обо всем говорила и в итоге стала натыкаться на заголовки и передачи со словами «Плетнёва нашла олигарха», «Развела, забеременела специально», ну и всё в таком духе. Людям интересно что-то желтое, когда есть о чем посплетничать. Поэтому я решила, что мне больше не нужно ничего рассказывать. Тем более что мой имидж, который сложился в группе «Винтаж» — плохой девочки, такой секс-дивы, садомазо-богини, — совершенно не коррелируется с тремя детьми и счастливым замужеством. Я и сейчас ничего сенсационного не могу вам рассказать, потому что в моей жизни всё органично.

А как коррелируется ваш сценический образ со счастливым супружеством в глазах вашего мужа?

У него картинка сложилась в тот момент, когда он мне делал предложение. Я сразу на берегу договорилась (всем, кстати, советую).

Знаете, ты сначала договариваешься, а потом он говорит: «Что-то я не помню такого».

Вы, наверное, ошиблись в том, что не додавили и не записали этого в своем брачном контракте. (Смеется.) Я шучу. У нас контракта никакого не было, но, когда мы встретились, я сразу спросила: «Ты понимаешь, кого берешь в жены?» Он ответил, что понимает и что он тоже не подарок. Когда люди взрослые и уже знают хорошо, что им нужно в жизни, тогда договориться можно.

Ваш муж очень должен вам доверять.

Конечно. Немножко ревнует, ну немножко, где-то, как-то, но это же хорошо для семейной жизни...

Вы, наверное, не любите, когда вам ставят условия?

Не люблю, совсем не люблю. Я обязательно сделаю так, как нельзя.

А от Вари-то вы теперь чего хотите?

Плавно подошли, всё правильно. Варя — моя копия. И это абсолютно моя проблема, потому что я не могу договориться сама с собой. Она совершенно строптивейшая женщина, которую невозможно укротить. Плюс тот самый переходный возраст... Видимо, я просто не была к этому готова: мне-то казалось, что я очень современная, в тренде, понимающая. Я же работаю в молодом коллективе, где вокруг меня музыканты, танцоры, по возрасту чуть старше Вари, в личной жизни каждого участвую — «всё знаю и всем помогаю советом». Но даже для такой продвинутой мамы, как я, стало большим потрясением, когда в какой-то момент моя дочь ушла из дома... Ушла тогда, когда ей было нужно, туда, куда было нужно, при этом не была на связи — выключила телефон. Наверное, я покажусь кому-то городской сумасшедшей, но у меня был настоящий шок. Шок оттого, что я больше не могла обеспечить безопасность своего ребенка — такой молодой красивой девушки в такой короткой юбке. В первый раз она убежала от меня еще в Вене, что-то я сказала ей сделать, она не сделала, ну как обычно, ничего такого особенного — и вдруг она вырывается из номера отеля и убегает. Ей было 14 лет. Я такой кросс дала, какого никогда не случалось в моей жизни! Два часа просто бежала по улицам Вены и искала ее везде. Не знаю, как объяснить это состояние... ее нигде не было, уже стемнело. Я прибежала обратно в отель в слезах, уже собралась вызывать полицию, и вдруг мой муж сказал: «Я ее сейчас найду». Он отправился в парк, пошел ровно в ту точку, где она сидела на берегу озерка и кормила лебедей... Потом один раз я ее сама выгнала из дома, не выдержала и сказала: «Всё, уходи!» Сама собрала ее вещи, выставила чемодан, закрыла дверь. И она пошла. А я за ней через минут пять выползла (у нас есть охрана в поселке, они мне докладывали, куда она идет, и я шла за ней по пятам). Тогда она погуляла часа четыре с чемоданом и вернулась — была зима, это мне помогло, было холодно.

Вы же не сможете всегда обеспечивать ее безопасность. Главное, что у нее у самой в голове, нет?

А в голове у нее белый шум, и в этом основная проблема. У нее сейчас бушуют гормоны, она дорвалась до этой взрослой жизни: любовь, тусовки... Проблема, наверное, в том, что в этот момент я не смогла вспомнить себя.

Мы пришли к главному. Вы из дома не убегали?

Убегала. Но я-то была вообще тяжелый случай. Наверное, многие знают историю, когда меня отправили в Лондон учить английский язык и поселили в семью, где мне очень не нравилось. Я познакомилась с таксистом, поляком, который буквально выкрал меня из этой семьи и разрешил водить его автомобиль. А там ведь левостороннее движение, я же, конечно, ехала по правой полосе без прав. Нас поймали, меня посадили в тюрьму, где я просидела три дня с реальными заключенными, пела им песни, потом меня депортировали...

От дочери своей чего вы хотите? Или дети должны быть лучше нас, поэтому Варе не повезло?

Тут надо, наверное, сказать о моих родителях, которые никогда ничего мне не запрещали. Но я не такая мама. Каждый раз, когда со мной что-то происходило, меня никогда не ругали. И когда меня выгоняли из школы, и когда случилась эта история в Лондоне, и когда я убегала ночью на дискотеки в МАИ... Бог, наверное, меня хранил. Мне ни разу не сказали, мол, ты такая-сякая.

А надо было, вы считаете?

Мои родители понимали, что мне нельзя говорить «нет». Я безумно благодарна маме и папе за то, что они разрешили мне делать всё и быть такой, какая я есть. Именно это во мне сформировало независимую личность, умеющую ставить цели перед собой и достигать их.

Вы не хотите, чтобы Варя когда-нибудь, давая интервью, говорила то же самое?

Этого не получится. (Смеется.) Если бы вы сейчас взяли у Вари интервью, это было бы самое разгромное интервью в моей жизни.

А как ведет себя вторая дочь, Маруся? У нее тоже скоро начнется переходный возраст. Или она другая?

Мне кажется, она другая, хотя у нее сейчас начинается тот самый возраст, когда ей тоже хочется быть свободной и жить по-своему, а не по моим правилам. Но, видимо, она наблюдает за нашими с Варей отношениями, видит всё, что происходит, видит мои слезы, слышит мои крики... Я даже несколько раз скорую помощь вызывала, думала, что у меня инфаркт: мне казалось, что я умираю, настолько через себя всё это пропускала... Маруся в эти моменты очень меня жалела, она была со мной.

Младшие дети часто учатся на ошибках старших.

Она типичный представитель средних детей — понимает, как мне тяжело со старшей и с младшим тоже, потому что он тоже требует колоссального внимания. Сын, как и я, Лев по знаку зодиака, как и я, царь зверей, он тоже моя маленькая огненная копия, и для него вообще в принципе ничего не существует: «Мама и папа мои и ничьи больше». А Маруся всё время говорит: «Я всё понимаю, мамочка». У нас с ней был такой случай. Мы поехали кататься на лыжах, и у нее пошла кровь из носа. Я так перепугалась! Весь вечер с ней возилась... На следующий день у нее снова почему-то пошла кровь — и так в течение недели, пока в результате не оказалось, что она специально что-то ковыряла, чтобы таким образом заполучить всё мое внимание, свою недостающую долю. Я очень хорошо этот момент запомнила и стараюсь не пользоваться лишний раз ее пониманием ситуации.

Вы же почти 15 лет замужем?

13 летом отметили.

Кому спасибо — вам или мужу?

Интересный вопрос, никогда не думала об этом... Наверное, это обоюдная работа с двух сторон. Брак — это партнерство, и у каждого из партнеров могут случаться кризисы. Это не всегда общий семейный кризис, как говорят. Порой у кого-то на работе что-то идет не так да, наконец, гормоны. Поэтому очень важно, когда у одного что-то случилось, второму собраться, взять всё в свои руки и потерпеть, помочь, разрулить... Я помню, были моменты, когда я хотела всё разрушить, особенно вначале. Помните фильм с Джулией Робертс «Сбежавшая невеста»? Вот у меня комплекс сбежавшей невесты: чуть что, я собираю чемоданы и ухожу, беру троих детей под мышку — и в одних трусах... Потом придумаю, что делать дальше. (Смеется.) Конечно, муж мне четко объяснил, что это моя только проблема и что мне нужно с этим как-то завязать. Слава богу, он быстрее меня понял, что у меня эти комплексы из детства, и справился с ними вместе со мной. Ну и у него были, знаете ли, взрывы. Он порой бывает очень жестким.

Иначе, наверное, никак с вашей львиной натурой.

Абсолютно точно. Я научилась, скажем так, делать вид, что не главная. И всем девочкам советую научиться это делать. (Смеется.) Нет, кроме шуток. В нашем обществе существует некая патриархальность, и не нужно этого менять. На самом деле очень здорово, что иногда ты можешь позволить себе быть слабой. Мне, правда, очень редко выдается эта радость.

Аня, а в творческой жизни как вы переживаете кризисы? Последние несколько песен у вас снова с Алексеем Романовым, хотя вы же разрывали отношения.

В нашей работе у нас был только один очень мощный кризис. Он называется «исчерпали друг друга». Чего там только не было... Всё, естественно, обросло какими-то претензиями, но если смотреть в корень, то просто настал момент, когда мы сделали всё: собрали все награды, были на первых местах всех чартов, мы уже и похоронили себя, и в гроб положили в клипе (в клипе на песню «Немного рекламы». — Прим. ОK!). Я была инициатором порвать эти отношения, хотя было очень тяжело во всех смыслах. Поступила жестко, но сейчас, спустя год, раны затянулись и мы опять вместе, и хорошо, что это случилось с нами. Это здорово и для творчества, потому что сейчас всё словно обнулилось и нас опять невероятно прет друг от друга, мы опять хотим творить и рвать чарты.

А если представить, что вы исчерпали свои силы: встали утром и больше не любите то, чем занимались. Что будете делать?

Работать буду! Это мне не надоедает. Я много чего делала в своей жизни: работала педагогом по вокалу, лепила скульптуры, рисовала, у меня много всего было.

Вы не пропадете.

Не пропаду. Надеюсь, что я не потеряю кайфа и драйва, которые дает мне моя профессия. И несмотря на то, что с возрастом происходят какие-то трансформации (становлюсь степеннее, спокойнее, циничнее), как только выхожу на сцену, меня переключает. Там я словно в другом измерении. Иногда после концертов не помню, что делала на сцене. Вот этот переход в другую реальность — большая удача в моей жизни. Если бы всех этих переходов не было, то закопалось бы во всём: и в семейной жизни, и в отношениях с детьми, с друзьями. Для меня сцена — медитация. Сейчас это очень модно, все пытаются найти выход из реальности. А я счастливый человек: отделяю себя от себя без помощи каких-то методик. У меня есть своя техника — сцена.

Аня, а что это за комплексы из детства, про которые вы сказали?

Это можно отдельное интервью написать. Всё, как говорят, из детства. Мы впитываем больше всего от своих родителей и от той об- становки, которая царит в доме. У моих родителей были непростые отношения, и отсюда все мои комплексы. Основная проблема в том, что я очень боюсь быть нелюбимой. Нелюбимой девушкой, женой. И если что-то, как мне показалось, пошло не так, мне проще заранее смыться, чтобы не доводить до крайней ситуации, когда тебе сообщают, что тебя больше не любят. Все мои отношения, которые были до Кирилла, были разрушены именно по такой схеме: я сбегала от всех своих мужчин.

Ощущение, что тебя недолюбили в детстве, есть у многих. Варя, наверное, тоже из-за этого из дома сбегает? Но вы работающая мать, вас не может хватить на всех.

А должно. У меня еще и этот комплекс есть.

А что значит — должно? Кто кому должен?

Это давнее чувство вины. Когда появилась Варя, я тогда работала на продюсера и не принадлежала самой себе. К примеру, на две недели должна была уехать на гастроли, и никого не волновало, что у меня на руках грудной ребенок. С того момента развился этот комплекс, будто я недодаю что-то своим детям. Это был ад на самом деле, если вспомнить те гастроли и ту ситуацию. Варе было четыре месяца, я кормила ее грудью, но должна была уехать на две недели на каком-то теплоходе с какими-то выпускниками. Я этот пароход до сих пор в страшных снах вижу... Такое было ощущение, что от тебя оторвали часть. Слава богу, тогда мне очень помогла моя мама, никаких нянь не было, да и я никому не доверяла...

Не жалеете, что в тот момент не ушли со сцены?

Нет, никогда не жалела. Это большое счастье, что я не сломалась тогда. Сейчас наблюдаю за многими своими подругами, мамами, которые засели дома с детьми и фактически потеряли себя. Дети подрастают и начинают упрекать своих мам, еще и меня в пример приводят. Я ведь еще в нашей школе работаю волонтером каждую среду — стою на кассе в магазине. Мои дети учатся в американской школе, и там приветствуется, когда родители активно участвуют в жизни детей. Я теперь и график свой рабочий так строю, чтобы несколько часов по средам у меня были свободны для этой работы. В общем, пытаюсь быть супер-женщиной. (Смеется.) Детям важно уважать своих родителей, они хотят видеть перед собой цельную личность, которая сможет быть для них авторитетом.

В какую дату вы точно не поставите концерт? День рождения детей, мужа, может быть, Новый год?

На самом деле я отказываюсь работать в новогоднюю ночь, хотя были и очень непристойные предложения за огромные деньги. Но у моей бабушки день рождения 31 декабря, и я не могу это пропустить, мы даже из страны никогда не уезжаем. Собираемся у нее за большим столом, где всё как в детстве: мандарины, оливье, шампанское. Я не могу вместо этого выступать. Это важно.

Что еще за непристойное предложение?

Это случилось, когда у нас вышла песня «Микки-Маус», посвященная Майклу Джексону. Она стала любимой у многих детей, и один очень богатый человек предложил мне в 12 часов ночи, под бой курантов, неожиданно появиться из большой коробки в костюме Микки-Мауса и исполнить песню для его детей. Гонорар был колоссальный — миллион долларов. Но он, наверное, ушел в другие руки.

А вы заработали его иначе.

Я пока не заработала его вообще. (Смеется.)

Для вас вообще важно, что вы сами зарабатываете? Это правильно — быть самостоятельной для женщины?

Для меня это чрезвычайно важно. Я работаю с семи лет со своих первых гастролей в Воронеже с танцевальным коллективом — балетом «Останкино». И, наверное, это тоже какой-то мой комплекс, потому что, в принципе, любая другая на моем месте могла уже расслабиться. Мне часто говорят: «Зачем ты работаешь? Тебе это не нужно. У тебя всё хорошо». Но я сама хочу, чтобы у меня была возможность быть независимой.

Быть независимой или ни у кого ничего не просить?

Не просить — это точнее. Я никогда ни о чем не прошу. «Сами придут и сами всё дадут» — как в той самой волшебной книжке.

Аня, а что вы окончили в итоге? Вы же постоянно учитесь. Учились, по крайней мере...

Я окончила Академию художеств Глазунова, по специальности я скульптор-монументалист. Моей дипломной работой был трехметровый Достоевский.

Где он теперь стоит?

Он умер. (Смеется.) Это же лепится сначала из глины. Если потом не отлить в каком-то металле, то всё пропадает. А скульптура была потрясающая — у меня где-то была фотография. До этого мне пришлось подготовиться и перечитать всего Достоевского, потому что Илья Сергеевич Глазунов был его фанатом. И это была самая главная часть экзамена: он задавал вопросы по Достоевскому — я отвечала. Поставил мне 4. Потому что считал меня «певичкой из мексиканского кабаре». Но на экзамене, мне кажется, он полюбил меня.

А почему тогда поставил 4?

Потому что все-таки «певичка из мексиканского кабаре».

«Певичка» не может получить 5?

Не может.

Еще один комплекс?

Нет, меня это никогда не задевало, это даже немного подстегивало: мне хотелось доказать, что я могу.

Синдромом отличницы вы не страдали?

Нет, никогда. Я была вообще законченной двоечницей. Мне было плевать на оценки. Я думала только о любви и о музыке, мне было неинтересно учиться.

Варе сейчас интересно учиться?

Нет, конечно, она думает только о любви.

А когда еще о ней думать?!

Согласна. Хотя, я надеюсь, она будет думать о любви еще долго-долго, как ее мама.

БЛАГОДАРИМ ШКОЛУ ТЕННИСА «ЧАЙКА» ЗА ПОМОЩЬ В ОРГАНИЗАЦИИ И ПРОВЕДЕНИИ СЪЕМКИ