Владимир Епифанцев: «Я веду открытый и свободный образ жизни, не прячусь, не хитрю»
Владимир Епифанцев о русском кино, внутренней свободе и актерских техниках как опыте трансмедитации.
13 июня на видеосервисе START состоялась премьера многосерийного проекта «В клетке» — реалистичного, бескомпромиссного, жесткого, как у нас обычно не снимают. Мы поговорили с Владимиром Епифанцевым, который сыграл в сериале одного из главных героев, бывшего чемпиона по боям без правил, о русском кино, внутренней свободе и актерских техниках как опыте трансмедитации.
Владимир, что общего у вас с вашим героем из «В клетке»?
Он абсолютно такой же, как я, один в один, и в то же время чуждый мне персонаж. Именно так каждый человек на земле осознает себя в пространстве этого невыносимого бытия. Каждый из нас играет какую-то роль в этой жизни. И не одну. Зачастую их раздают нам жизненные обстоятельства, и эти роли затягивают нас в самые глупые и однообразные картинки жизни. Наверное, я не смог бы сыграть ни одну из ролей, если не нашел в ней психологического синонима к своей жизни. Чуждое для меня в этой роли, как и в любой другой, — это тщетные старания героя воздействовать на окружающих или, еще хуже, на своих близких. Чуждое — потому, что желание воздействовать лишает человека способности взаимодействовать. По сути, лишает волшебства жизни. Поэтому практически все персонажи, которых я играю в кино, для меня духовные уроды. Я стараюсь максимально это продемонстрировать своей игрой, чтобы у зрителя вызвать отвращение к самим себе. Иногда мне это удается.
Почему вам дают роли духовных уродов?
Персонажи любого кино — духовные уроды. Но в хорошем кино мы видим путь от слепого уродства к осознанию. Как, например, это происходит с персонажем Джуда Лоу в сериале «Молодой папа». Таких ролей в этой стране нет ни у кого. Здесь не снимают такое кино. Ну если образ папы римского в исполнении Джуда Лоу — это целый мир, то мои персонажи — просто винтики сериального бизнеса.
Хорошо, а что такое «волшебство жизни»?
Волшебство в прямом смысле этого слова. Бесполезно об этом говорить, если у вас не было так называемого психоделического переживания. Вы не сможете представить своим эмпирическим сознанием некоторые механизмы, являющиеся фундаментальными суперпозициями бытия. Скажу лишь одно: этот мир устроен не так, как принято думать. Для меня это настолько очевидно, что я могу теперь принять любую точку зрения, так как четко себе представляю причины любого явления в жизни человека. В моем понимании практически ничего не подлежит оспариванию. У всего есть причины или, скажем так, одна причина, из которой происходит всё это психоделическое фрактальное безумие жизни. Чтобы всё это понять, вам необходимо взять интервью толщиной с «Войну и мир», плюс наглядные примеры с экспериментами и отважными погружениями в мир своего подсознания.
Как вы попали в этот проект и почему Павел Прилучный перед тем, как пригласить вас на роль, собирал информацию у общих знакомых?
Да, ему пришлось навести справки, ведь у меня репутация непростого актера. Но в чем заключается моя сложность, хорошим продюсерам бывает трудно понять и поэтому просто необходимо обзвонить тех, кто со мной общается близко.
А вы непростой?
Я веду открытый и свободный образ жизни, не прячусь, не хитрю, ничего не скрываю, много открыто общаюсь в интернете с молодежью, обсуждая запрещенные темы. Я много размышляю, чтобы проникнуть в причины моих внутренних духовных неудач, понять, из чего состоит мое эго. Чтобы всё это определить и получить какой-то опыт от жизни, нужно быть предельно открытым ко всему, что тебя окружает. А человеческая открытость используется обществом как повод обвинять. Это называется круговая порука, в которой участвуют те, кто давно полумертв. Они просто хотят выглядеть более живыми за счет тех, кто действительно жив. Паша, возможно, не стал доверять отрицательным слухам и решил лично спросить у тех, кто со мной плотно общался на площадке. Он был рад, что сплетни не соответствуют действительности, и поспешил позвать меня на одну из главных ролей, за что я ему благодарен. Работать в этом проекте было для меня большим позитивным опытом и радостью.
Кто за вас поручился?
Всё те же Ефремов, Миронов, Михалков, Бондарчук, Гармаш, Охлобыстин, Пореченков, Эрнст, Козловский. И даже Зеленский. В общем, все-все-все из первой линии. Они даже написали письмо, и каждый поставил подпись с требованием прекратить злобные нападки и клевету на мой светлый образ лучезарного и веселого парня. Это было феерично! Я ведь забыл про то, что у меня так много преданных и добрых друзей.
С кем из партнеров хотелось бы встретиться на площадке снова? Это, кстати, личный вопрос Пахома.
Моей неизменной мечтой остается сняться еще раз в дуэте с моим добрым другом Сергеем Пахомовым по прозвищу Пахом. Мы даже задумали сделать ремейк на полюбившийся современной российской (и не только) молодежи великий фильм «Зелёный слоник». Мы написали сценарий, но не нашли финансирования. Но идея всё еще зреет и ждет своего часа.
От чего зависит, удастся роль или нет?
От монтажера. Это в моем случае. Я всегда играю норм, но монтируют потом черт знает как.
В сериале вы играете экс-чемпиона по боям без правил. Важна ли в жизни физическая сила? Если нет, почему вы столько времени посвящаете тренировкам?
В этой жизни всё важно, если тебе это важно, а если неважно, то оно совсем неважно. Я бы так сказал. Тренировкам я посвящаю совсем немного времени. Хорошую физическую форму мне заменяют анаболические стероиды. Шутка. Конечно же, я пашу в зале, но иногда меня всё это достает — и я снова превращаюсь в человека-арбуз. Наверное, мужик должен быть стройным, бодрым живчиком, но он так загоняется негативными мыслями, доведенными до стадии галлюцинаций, что жрет всё что попало, разрушает свою нервную систему и в конце концов умирает от сердечного приступа или инсульта, не дожив до 40. Поэтому тренировки в зале приводят нас, чуваков, к естественному состоянию. Хотя и тяжелым трудом. Это аномальный способ достижения гармонии, но мне приятнее ощущать свою сексуальную привлекательность и молодой настрой в свои 47.
Не является ли культ тела (и секса) страхом взросления?
У всех по-разному. Я занимаюсь с детства, чтобы преодолеть комплекс жирного. Конечно же, это всё связано с желанием получить легкий контакт с женским полом.
От чего бы вы хотели оградить своих сыновей?
Я хочу оградить своих детей от того, от чего оградить практически невозможно. Школа — это первое место, где детям не нужно быть. Я хотел бы оградить детей от всего того мусора, что дает им любое воспитание извне. У детей изначально потрясающий аппарат восприятия, а наше воспитание превращает их в запуганных идиотов, трясущихся перед бабами, от приближения взросления и неминуемой смерти. С девочками то же самое.
Кто сильнее — мужчины или женщины?
Я сейчас практически не вижу ни мужчин, ни женщин. Всё, что мы видим, — это маски, образы и характеры, слизанные друг с друга. Тот женский образ, который на сегодняшний день является стандартом, полностью скопирован с мужского начала. Я имею в виду тягу к демонстрации красоты. Для меня женщина — это умиротворение, покой и нескрываемое желание сексуального соития. То, что сегодня называют сексуальностью, всего лишь паттерн привлечения к себе внимания, не более. Это навязанный шаблон с чисто мужским сексуальным посылом. Посмотрите на павлинов или папуасов.
Почему вы дружите в основном с женщинами и как вы это делаете?
Я для этого ничего не делаю. Всем женщинам без исключения в этом мире некуда деться. Они бегают в поисках защиты и приюта. Так мой дом стал для многих из них приютом. Я просто их приютил. Они просто пришли, а я их просто не стал выгонять. Вижу в этом невероятный экспириенс, который дает мне кучу ощущений, подлинных знаний и любви. Нору, в которой мы живем, мы назвали институтом дружбы и взаимодействия. Я директор этого исследовательского центра, а бабы — научные сотрудники и лаборанты. Мы исследуем реальность, в которой на сегодняшний день нет места для взаимодействия и понимания как мужского, так и женского аппарата. Мы хотим всё это исправить.
Чему вы хотите научить людей?
У меня нет такого порочного желания быть наставником. Всё, чему я могу научить других людей, — это заставить их научиться всему самим.
Почему вам нравится общаться с молодежью?
Я общаюсь лишь с теми, кто общается со мной. Так сложилось естественным образом.
Кто был вашим наставником?
Единственный мой наставник — это голос природы и богов, которые нередко посещают мое тело.
Несмотря на ваш брутальный имидж в кино, есть ощущение, что вы ранимый, чувствительный человек.
Мне кажется, вам хочется, чтобы я был ранимым и чувственным. Это происходит потому, что вы этого не видите, но спешу вас успокоить: все люди одинаковые. Всё то, что есть в вас, есть и во всех других.
Эпатаж — это часть имиджа или люди просто не понимают вашего чувства юмора?
Эпатаж — это когда один сказал «дурак», второй ответил «сам дурак» и началась братоубийственная война. О каком эпатаже может идти речь, когда вокруг происходит такое. Очнитесь, хватит жить в галлюцинациях, думая, что кто-то вас эпатирует.
Владимир, вы умный, эрудированный человек. Вас устраивает то, что вы делаете в кино?
Я не умный и не эрудированный. Я конченый двоечник и аутист. Я не особо снимаюсь в кино, так как у меня статус сериального актера. Меня устраивает в кино лишь то, что делаю я сам. Фильм «Кремень» меня устраивает. Особенно второй сезон. Многие мои фильмы люди не знают и вряд ли увидят. Мои личные фильмы и моя работа в них меня устраивает. Это великие фильмы. Но всё великое не сразу доходит до традиционной аудитории.
В чем кайф актерской профессии?
Актерские техники идентичны состоянию трансмедитации. Основы таких техник были заложены еще Станиславским и получили развитие в театральных экспериментах Гротовского, Васильева, Кантора, Кармело Бене и многих других сумасшедших, но это не имеет ничего общего с той профессией, о которой, возможно, говорите вы.
За что вы любите Дали?
За то, что он улучшил мою способность пользоваться своей головой.
Благодарим арт-проект Artrium за помощь в проведении съемки.
Специально для читателей журнала ОК! на видеосервисе START действует промокод OKMAGAZINE, позволяющий бесплатно смотреть сериалы на start.ru в течение двух недель.