Марюс Вайсберг и Наталья Бардо впервые о своих отношениях

Марюс, Наташа, я неожиданно обнаружил, что оба вы скрываетесь под псевдонимами. От чего или от кого бежите?

Марюс: Немного поправлю тебя, Вадим. У меня не псевдоним. Вайсберг — фамилия отца. Долгое время я жил с маминой фамилией — Бальчюнас. Сменить ее я решил после смерти отца. Он очень известный человек в кинематографической среде: работал с Андреем Кончаловским, Гайдаем, Бондарчуком-старшим, был директором нескольких фильмов Андрея Тарковского. Андрей часто бывал у нас дома, когда я был ребенком. Я смотрел все его фильмы, а «Зеркало» и «Андрея Рублёва», над которыми с Андреем работал мой отец, я в детстве просто знал наизусть... Я долго жил в Америке. А когда начал снимать кино в России, мне захотелось взять фамилию отца — я им очень горжусь.

Наталья: А я, наоборот, взяла фамилию мамы — Бардо. Мне кажется, для актерской профессии она более звучная, мелодичная, нежели Кривозуб.

М.: Нет ничего плохого в фамилии Кривозуб. Абсолютно нормальная фамилия. Звонкая, запоминающаяся.

Н.: Чересчур запоминающаяся. (Улыбается.)

Помимо пристрастия к смене фамилии в чем вы еще похожи?

Н.: У нас очень много общего. Мы даже по знаку зодиака оба Овны.

М.: Я, конечно, к гороскопам особо не прислушиваюсь, но и сам, честно говоря, удивляюсь тому, насколько мы похожи по темпераменту, во взглядах на определенные вещи. Впервые рядом со мной женщина-Овен. У меня даже иногда возникает ощущение, что я живу со своей копией.

Познакомились вы наверняка на профессиональной почве.

Н.: Мы познакомились на одном светском мероприятии. Марюс спрашивает: «Актриса?» Я говорю: «Да». И всё, разошлись. Через некоторое время снова встретились, совершенно случайно, а он в то время как раз собирался снимать кино «8 новых свиданий», шли пробы. Марюс предложил мне сыграть одну из второстепенных ролей, на этой почве мы разговорились, проболтали часа два-три, кажется, обо всем на свете. Марюс, вот с такими горящими глазами, жестикулируя, рассказывал мне, как он будет снимать, какими должны получиться сцены. Я слушаю его и понимаю: как здорово — Вайсберг, замечательный режиссер. (Улыбается.) А потом… сидим, смотрим друг на друга, и я понимаю: что-то тут речь уже не про кино идет. Он мне нравится, и я чувствую, что и я ему нравлюсь… Но тогда в моей жизни был довольно тяжелый период. В личном плане?

Н.: Да, у меня только закончились отношения. А Марюс мне говорит: «Ну ты что! Приедешь в Киев, будут съемки, отвлечешься…»

М.: Роль на самом деле была совсем небольшая, но характерная. Я предлагал ей сыграть симпатичную медсестру, которая поставила неправильный диагноз главному герою. Ее в итоге сыграла Нино Кантария.

А что случилось? Наташу не устроил объем роли?

Н.: Меня немного смутило то, что роль совсем маленькая. Я тогда ему в шутку сказала: «Вот будет у вас большая роль для меня, тогда соглашусь…» Но если быть искренной, я, как женщина, очень испугалась тогда. Мне стало страшно, что у нас может завязаться что-то серьезное.

А чего бояться-то? Тем более если на тот момент ты была свободна от каких-либо обязательств?

Н.: Морально я не была готова к новым отношениям. Так что Марюс улетел снимать свое кино, а я осталась в Москве. Он мне потом говорил, что переживал, поскольку был одной ногой там, другой здесь, со мной. Кстати, ухаживать за мной он начал, еще когда был на съемках в Киеве. Присылал письма, цветы, настойчиво звонил, мы разговаривали по телефону почти всё свободное время.

М.: Однажды я специально прилетел в Москву на один день.

Н.: Даже на полдня. Мы так здорово время провели! Я тогда поверила, что это мой человек.

Наташа, а тебя не смущало, что у Марюса репутация ветреника? В прессе немало писали про его романы, в том числе и про недавние отношения с актрисой Катей Шпицей.

Н.: Я слишком много о нем знаю, поэтому убеждена, что Марюс другой. Не всё то, что говорят о человеке, является правдой. Все мы находимся в поиске второй половинки, мы часто обжигаемся, но продолжаем верить, искать, выбирать и пробовать. Это жизнь. У меня хорошая интуиция, я чувствую: что бы там ни было, я знаю наверняка, что для нас это не проходной этап. Я не знаю, как еще об этом сказать. Но важно то, как мы чувствуем. Марюс, а ты что скажешь?

М.: Да, рядом со мной видели ярких женщин, но это еще не повод вешать на меня какие-то ярлыки. Я по большому счету никакой не ловелас. Восемь лет я прожил в Лос-Анджелесе в гражданском браке. Вернулся обратно уже как холостяк, существовал в этом режиме, но никакого гарема у меня никогда не было. Ну а потом я встретил Наташу, которая идеально мне подходит и по темпераменту, и по душевным качествам. С одной стороны, она бойкая, строптивая, с другой — нежная, покладистая, заботливая. С одной стороны, степенная, рассудительная, с другой — эмоциональная, бесконтрольная. Я впервые встретил женщину, в которой есть комбинация всех этих черт. Рядом с Наташей я нахожусь в состоянии дисбаланса, и мне это нравится. Мне с ней интересно, она для меня и любимый человек, и друг.

А ты не боишься, что такую многогранную девушку могут увести у тебя из-под носа?

М.: Я не привык жить в страхе, поэтому я об этом вообще не думаю. Когда всё хорошо, просто увести человека невозможно.

Наташа, у тебя уже есть опыт семейной жизни. Твой первый муж был старше тебя на двадцать лет. Сколько вы прожили вместе?

Н.: Четыре с половиной года.

Сейчас, когда ты выстраиваешь новые отношения…

Н.: Нет, о прежних отношениях я не думаю и ничего не сравниваю, не анализирую. Со временем многое в жизни меняется, человек становится мудрее, дипломатичнее. Правда, вот готовить я так и не научилась. (Улыбается.)

Марюса, как человека творческого, я думаю, это не сильно смущает.

М.: Меня это вообще не смущает. Я просто верю в то, что она научится и будет готовить хотя бы изредка. А еще я хочу, чтобы Наташа выучила английский в совершенстве. Для меня это очень важно.

Поясни.

М.: Во-первых, я надеюсь проводить много времени в Лос-Анджелесе, у меня там дом. Кроме того, я планирую в будущем и кино там снимать. Я хотел бы разделять с любимым человеком все свои интересы. Хочу, чтобы Наташа могла смотреть кино на языке оригинала и чтобы могла играть в моем англоязычном кино. Хочу, чтобы она Уильяма Фолкнера в оригинале прочитала, — там очень богатый, насыщенный, образный язык. Мне хотелось бы, чтобы она могла разделить со мной всё, что приводит меня в восторг. Насчет Фолкнера — это прекрасно. А ты, Марюс, задавал Наташе вопрос, зачем она в свое время пошла на проект «Дом-2»?

М.: Я, честно говоря, про это не знал.

Я надеюсь, ты не от меня это узнал? Это же не страшная тайна.

М.: Нет, нет. Мне кто-то прислал эту информацию, я даже сначала подумал, что это ошибка какая-то. Спросил у Наташи, она мне всё рассказала.

Н.: Давайте, Вадим, я и вам сейчас расскажу, чтобы уже закрыть эту тему. С этой историей связано очень много неприятных моментов. Мне было восемнадцать лет. У моего папы, чемпиона Европы по легкой атлетике, случился инсульт. Он упал в обморок, сломал шею. Мы его практически теряли. Нужны были очень большие деньги, чтобы приобрести аппарат, с помощью которого папу можно было бы вылечить. Денег не было, мама работала на пяти работах, но этих средств не хватало, а я училась. Я пошла на «Дом-2» после того, как мне сказали, что там платят зарплату. На тот момент я уже снималась в сериалах, у меня постепенно появлялись роли. Но предложений было не так много, а вопрос о стабильности дохода стоял тогда в нашей семье ребром. Кстати, тогда в «Доме-2» не было фривольностей, которые появились позже. Со мной подписали контракт на определенный срок, дали деньги. Это спасло моего отца. Но откровенно говоря, людей, к сожалению, не волнует мотивация, многим дай лишь повод обсудить и осудить. Да, это было в моей жизни, но всё уже в прошлом. И я больше не хочу с этим ассоциироваться.

Марюса я не могу пока воспринимать как режиссера. Я уважаю то, что он делает, горжусь им, но не думаю о нем как о режиссере. Для меня он просто самый настоящий мужчина

Главное, что у Марюса всё это не вызывает негативной реакции.

М.: Для меня это обыкновенное реалити-шоу, я девятнадцать лет прожил в Америке, где этот жанр появился довольно давно. Поэтому я не вижу в этом ничего страшного. Меня гораздо больше волнует то, что Наташа нервничает, когда снова и снова всплывает эта тема.

Ну, Наташа наверняка закаленная, она же серьезно занималась спортом.

Н.: Были попытки, ведь папа спортсмен. Я занималась художественной гимнастикой в спортивной школе олимпийского резерва. Спорт закалил меня, да. Я сама себе такие планки ставлю, что могу прыгать с шестом очень высоко, образно говоря. Если я поставлю цель, то всеми правдами и неправдами добьюсь ее.

Теперь у тебя и свой режиссер появился, что очень удобно для реализации актерских амбиций.

Н.: Конечно! Я как раз мечтала в комедии сняться (обращается к Марюсу). Шучу. Кстати, Марюса я не могу пока воспринимать как режиссера. Я уважаю то, что он делает, горжусь им, но не думаю о нем как о режиссере. Для меня он просто самый настоящий мужчина, очень пунктуальный и ответственный. Хотя есть же стереотип, что режиссер — это обязательно несобранный человек, ветер в голове, каши с ним не сваришь… Я впервые слышу о таком стереотипе. Что ж, теперь буду знать. Но ведь кашу режиссеру Вайсбергу ты, Наташа, всё равно не варишь — независимо от того, ответственный он или безответственный.

Н.: Гречку варила как-то раз. А когда он болел, я даже рис сварила, но он слегка не удался. (Дружный смех.)

М.: Да, она умудрилась неправильно его сварить. Я ее обожаю просто. (Смех.)

Наташа, как я понимаю, ты всегда хотела быть актрисой. Почему же сразу не пошла по этой дорожке, а сначала училась в математической школе?

Н.: Потому что мама мечтала, чтобы я серьезным делом занималась. Чтобы работала с девяти до шести и вовремя получала зарплату. Когда я поступала в театральный, то мы с мамой так и договорились: «Если у меня не сложится со съемками, стану экономистом. Но пожалуйста, дай мне возможность попробовать заняться тем, что мне по-настоящему дорого!» В Щукинский институт я поначалу вольным слушателем ходила и впоследствии проводила там двадцать четыре часа в сутки.

Скажи, родители тебя жестко контролировали, или ты росла вольной птицей?

Н.: Мои родители расстались, когда я была маленькой. Мама много работала, но, несмотря на нагрузку, окружала меня сумасшедшей любовью и заботой, которой может делиться со мной только она. Я горжусь этим, с ней у меня особенная связь. Мама мне друг.

Марюс, а ты каким рос? Кинематографическая семья, богемный мир...

М.: Я хотел пойти по стопам отца, заниматься кино, но родители определили меня в Институт иностранных языков, посчитав это гарантом некоей стабильности, надежности. У меня всегда была способность к иностранным языкам. Я поступил в иняз, замечательно там учился, но втайне от родителей подал документы на режиссерский факультет ВГИКа к Владимиру Наумову. Мне тогда было семнадцать лет. Наумов потом говорил: «Почему ты не сказал, что ты сын Вайсберга?» А мне же хотелось испытать себя, хотелось, чтобы всё было по-честному. Но во ВГИКе я тоже недоучился, хотя Наумов ко мне относился тепло. Так получилось, что меня пригласили в Голливуд. И я Владимиру Наумовичу сказал: «Можно я академический отпуск возьму? Я туда и обратно». Он говорит: «Никуда ты не вернешься. Хотя я буду тебя ждать». Это был 91-й год.«Пригласили в Голливуд» — звучит красиво и интригующе. Что это было?

М.: Меня позвали поработать ассистентом режиссера Рона Шелтона на картине «Белые люди не умеют прыгать». Это комедия, как раз тот жанр, в котором мне самому очень нравится работать.

А что, в Америке такая острая нехватка ассистентов, раз обратились к тебе, москвичу?

М.: Нет, просто всё совпало. Учась во ВГИКе, я проходил летом практику на съемках фильма Андрея Кончаловского, который продюсировал мой отец. Фильм назывался «Ближний круг». Я уже тогда хорошо знал английский, и актриса, которая играла главную героиню, Лолита Давидович, попросила, чтобы меня прикрепили к ней как ассистента-переводчика. Мы очень сдружились, а во время съемок к ней приехал ее будущий жених, известный режиссер Рон Шелтон. Я показал ему несколько своих вгиковских работ, они ему понравились, и он мне посоветовал ехать учиться в Лос-Анджелес. А я как раз об этом и мечтал. В результате Рон позвонил мне и пригласил прилететь и поработать на его новом проекте личным ассистентом. Для меня это был колоссальный опыт. В итоге я закончил киношколу Университета Южной Калифорнии в Лос-Анджелесе, одну из лучших в мире.

В Америке ты добился какого-либо успеха?

Н.: Он с Анджелиной Джоли работал.

М.: Там такая получилась история. Я учился вместе с ее братом Джеймсом Хейвеном. Мы были обязаны задействовать друг друга в студенческих работах. Он почему-то полюбил меня как актера и снимал всегда. И вот как-то ночью Джеймс мне позвонил и говорит: «Можешь меня выручить? У меня в восемь утра съемки, актер «слетел». Приезжай...» А я совсем не спал: студенческая жизнь, мы всю ночь гудели. Приезжаю в итоге в офис Джона Войта, там уже свет ставят. И Джеймс мне говорит: «Ты играешь психиатра. Ты сидишь на этом диване, говоришь всё что угодно, это неважно. Это немая сцена. Звука не будет. К тебе приходит пациентка, ты с ней общаешься, и вы влюбляетесь друг в друга. Всё должно закончиться поцелуем». Я отвечаю: «Хорошо, не проблема. Только можно я сейчас посплю, пока вы свет ставите?» Просыпаюсь — рядом сидит Анджелина Джоли… Конечно, тогда еще она не была такой звездой.

Видишь как, а в Россию вернулся — снял фильм «Любовь в большом городе» с Шэрон Стоун. Неплохая компания получается!

М.: Между прочим, в Америке я снял фильм с Кристиной Риччи, он называется «Мест нет», фильм получил премии на многих международных фестивалях, включая Московский. На самом деле в Америке у меня всё было неплохо: я писал довольно успешные сценарии, продюсировал, снял несколько фильмов. Адаптировался, обрастал знакомствами. Но потом возник тяжелый период, прежде всего в психологическом плане. Я долго вынашивал идею большого проекта, написал сценарий, его приняли, картина была в запуске. Я летал в Сан-Франциско, выбирал натуру, объекты для съемок. Главную роль должен был сыграть Кевин Костнер, и я полгода с ним работал, репетировал. Но финансисты не смогли договориться с Костнером насчет гонорара. Переговоры шли долго, и в результате проект закрыли. Для меня это стало страшным ударом, я месяц находился в депрессии. В это же время случилась семейная трагедия — внезапно умер отец. И я уехал в Россию. Ты рассчитывал вернуться в Америку или принципиально хотел сменить обстановку и задержаться здесь надолго?

М.: Я приехал на похороны отца. Так получилось, что туда пришли люди из моего детства, кинематографисты — соратники отца. Один из них, Сергей Ливнев, предложил мне остаться в России. Он видел мои фильмы, знал, что я делаю в Лос-Анджелесе. Сергей мне сказал: «Сделай кино, которое ты хочешь сделать. Я дам тебе полную свободу, дам денег столько, сколько тебе нужно». И я решил, что это хороший шанс. Кроме того, надо было поддержать маму, которая осталась одна... И так всё закрутилось.

Закрутилось по-крупному. Ты снимаешь фильмы нон-стоп, все они имеют резонанс, а в личной жизни всё «докрутилось» до встречи с Наташей. Скажи, ты хотел бы остепениться, завести семью, детей? Тебе ведь сорок четыре года.

М.: Порыв завести семью у меня появился только пару лет назад. Я в этом смысле человек позднего созревания. До этого я был полностью погружен в работу, занимался самореализацией.

Так что встреча с Наташей произошла на благодатной почве.

М.: Конечно! Несмотря на то что наши отношения завязались не так давно, Наташа стала для меня уже родным человеком, с которым у меня много чего в жизни связано. Я ей верю, я очень ее люблю, и я уверен: что бы дальше ни случилось, для меня это на сто процентов важная история. Бывало у меня такое: встречаешься с человеком, а видишься всего один-два раза в неделю. А тут мы сразу съехались и начали жить вместе. То есть с Наташей мои отношения развиваются иначе, чем это было раньше.

Марюс, на сколько лет ты старше Наташи?

М.: Почти на шестнадцать лет.

Н.: Да?..

«Я и не знала» — ты это хочешь сказать?

Н.: Я просто не считала.

А надо ли торопиться бежать в загс?

Н.: Нет, пожалуйста. Смысла в этом пока нет.

М.: Если у нас всё так пойдет и дальше, я с радостью сделаю ей предложение.

Что конкретно должно произойти для того, чтобы ты сделал девушке предложение?

М.: Я просто должен почувствовать, что она этого хочет. Как только я пойму, что Наташа хочет выйти за меня замуж, я сразу сделаю ей предложение.

Н.: Пока мы находимся на той стадии отношений, когда нам просто хорошо вместе.

Стиль: Алиса Донникова.

Макияж и прически: Алексей Горбатюк/ URBANDECAR, KÉRASTASE