Ирина Горбачёва: «Могу я быть одна? Могу. Хочу ли я быть одна? Нет, определенно»
Ирина Горбачёва рассказала OK! о своем новом проекте «Чики» на платформе more.tv, а также о том, почему в этот раз ей почти не приходилось играть и скольких сил это стоило.
Ольга Тупоногова-Волкова
На Ирине: жакет Vassa & Co.
Для актрисы Ирины Горбачвой, кажется, не существует никаких преград. Ее девиз — «Не сворачивать с намеченной цели и за правду идти до конца». Одним словом, Ира — это огонь. Ее новый проект «ЧИКИ» на платформе more.tv нужно смотреть всем, кто хочет лучше узнать саму актрису. О том, почему в этот раз ей почти не приходилось играть и скольких сил это стоило, какие сверхвозможности она открыла в себе и при чем тут Чеширский Кот, — в интервью ОK!
Ира, у себя в инстаграме ты писала, что c проектом «Чики» были какие-то сложности. А для тебя, судя по всему, это очень важный проект, к которому ты приложила руку.
Рассказывать про сложности или про то, как приложила руку?
Мне кажется, это вытекает одно из другого, нет?
Знаешь, в принципе, да. Как раз после того, как я приложила руку, и начались сложности. (Смеется.) Мы с Эдиком (режиссер Эдуард Оганесян. — Прим. ОK!) познакомились на кастинге проекта, где я пробовалась на одну из главных ролей. Мне очень нравился сценарий, я думала, что меня утвердят. Но увы... Я сильно расстроилась. И хоть это не в моих правилах — писать режиссерам после проб, но я написала: «Было бы здорово, если бы мы когда-нибудь еще что-то попробовали». Эдик ответил, что его с этого проекта тоже сняли. И скорее всего, из-за того, что он очень активно отстаивал мою кандидатуру. Я ему говорю: «А давай повидаемся». Мы встретились, пообщались, рассказали друг другу о своей жизни. Эдик сказал, что у него есть две пилотные серии сериалов. Один был под названием «Адаптация счастья», а второй — как раз «Чики». Я говорю: «Присылай». Прочитала оба, и оба мне очень понравились. «Чики» — конечно же, провокационно, интересно, необычно, жизнь какая она есть, без прикрас. Плюс еще главные героини — проститутки...
Такое не каждый канал возьмет.
В том и проблема. Пойди объясни какому-нибудь продюсеру, почему они должны взять проект, где зрителю придется сопереживать главным героиням, если они при этом проститутки. Мы думали: давай-ка сначала «Адаптацию счастья». У нас почему-то была уверенность, что она попрет. А дальше нас спросят: «А что у вас еще там есть?» — И мы такие: «Опа, а у нас есть еще и «Чики». Начали искать каналы, ходить. Кто-то говорил «да, классно», но начинал полностью переделывать канву, кто-то совсем отказывался или говорил, что можно попробовать, но поменять вообще всё. В какой-то момент я спросила: «Эд, а сколько примерно стоит пилот?» Он назвал тогда сумму где-то миллиона полтора-два, это если вообще не платить цехам и артистам. Я предложила: «Давай я попробую заплатить за пилот, а дальше посмотрим. Если купят, то деньги вернутся». Потом я совсем осмелела: почему мы не можем сразу и «Чики» снять? Попробовала поискать на них продюсера и вышла на Рубена Дишдишяна из «Марс Медиа» и познакомила его с Эдиком.
Рубен прочитал сценарий, ему понравилось. В итоге мы с Рубеном 50 на 50 скинулись и сняли пилот. И только через полгода вышли на платформу more.tv. Спасибо им большое, что они осмелились и рискнули. До них нам отказывали даже те, на кого мы рассчитывали.
Сложности на этом закончились?
Если бы. Нам казалось, что то, что мы прошли на пилоте, было очень сложно, но нет. Съемки пилота проходили в городе Прохладном Кабардино-Балкарии, там ни разу никто ничего не снимал, местные не понимали вообще ни специфики кино, ни киношников в том числе. Для них мы были «какие-то люди из Москвы» — из той самой Москвы, которая выкачивает из всех деньги. «Почему вы лезете именно к нам снимать? Вы снимаете что-то про проституток — хотите нас опозорить?!» Не все соглашались нас пускать на нужные локации либо соглашались, а потом накануне могли кинуть. То есть мы всё время были в таком состоянии, как на пороховой бочке.
Извини, уточню. Локация — это, например, почта или банк, куда ты не можешь просто так прийти.
Да, или магазины, гостиницы, кафе. В итоге это всё было настолько тяжело морально и физически: у нас были очень сжатые сроки, не было денег и было мало поддержки. У меня в конце проекта был реальный нервный срыв, то есть я почти в депрессию ушла на какое-то время. Потому что я же отвечаю за процесс, я людям обещала условия какие-то, а потом ты понимаешь, что сталкиваешься с реальностью, а там глухая стена. Конечно же, после пилота я зареклась: в город Прохладный никогда не поеду. Там еще та ментальность. Кабардино-Балкария. Свои обычаи, свои устоявшиеся негласные законы... Поэтому я сказала Эдику, чтобы искал что-то другое, в Ростове, в любых других городах. И Эдик действительно искал, несколько городов они объехали и поняли, что время поджимает, а локации нет, и Прохладный, к счастью или к сожалению, очень нам подходит.
И столько боев уже было выиграно, что и ты сдалась…
Мне казалось, что будет легче, потому что люди нас уже знают, уже понимают, как снимается кино. Правда, в чем-то стало проще: у нас появилось гораздо больше единомышленников и тех, кто нам помогал. Есть форум Прохладного в инстаграме, где организаторы пытались всячески наладить взаимоотношения между нами и городом. У нас бывали конфликтные ситуации...
Это какие?
Ну мне женщина в поликлинике нахамила, я об этом сказала в инстаграме в шутливой форме, а в итоге вся поликлиника обиделась и грозила тем, что нам не дадут там снимать. Нужно было идти и извиняться или прояснять как-то ситуацию.
Пошла и извинилась?
Я встретилась с ребятами с форума и объяснила, в чем суть, но извиняться не пошла, потому что виноватой себя не считала. Просто извиняться ради того, чтобы извиниться, — нет. Понимаешь, я тебе рассказываю такие случаи самые минимальные, но в целом, в плане организации... Это первый проект и, надеюсь, не последний в моей жизни, после которого и больше не даю переработок, зареклась. Я считаю, что так должны все актеры поступать, иначе это колесо не остановить никогда, потому что это всё чаще от неправильного планирования и распределения сил.
Я тебя слушаю и понимаю, что ты сейчас мне рассказываешь сценарий «Чик», — это про тебя фильм, да?
Ну, в общем, да: изменить систему, сделать что-то классное.
«Денег нет — сейчас найдем, сколько там надо»?
Денег нет — добавим, скинемся или еще там что-то... По сути, да, но, конечно, в этом фильме это в основном заслуга Эдика. Он почти гений, то, как он пишет, как мыслит и как работает, это похоже на шаманство. Он не тот человек, который тебя хвалит за дубль или, наоборот, сильно ругает, — он в процессе становится тихим, иногда странным (смеется), но при этом и горячим, и вспыльчивым — живым. Он же в проекте не только режиссер, но и автор сценария, и монтаж его. Это вообще отдельная тема — он перессорился из-за проекта со всеми, с кем мог... Но возвращаясь к тому, что я играю себя, — сценарий написан им авторски не под одну Горбачёву, нет, это полноценная история про четырех девчонок и придуманная под каждую из нас. Иногда реально казалось, что я ничего и не играю. (Смеется.) Эдик нас очень хорошо разглядел еще во время пилота. Поэтому и героини вышли такие объемные, живые, непосредственные — это потрясно.
Такой проект — подарок.
Да, такие вещи встречаются довольно редко, особенно когда процесс был сложным. Но находились силы, выплакивали всё, смеялись, даже в этом адовом процессе мы урывали какие-то куски времени, чтобы потанцевать, пошутить, покупаться, позагорать, — мы пытались использовать любое свободное время, чтобы восстановить силы. Все реально понимали, что дальше можно просто сдохнуть. Очень много было хорошего на самом деле, но периодически (особенно на стадии завершения съемок) уже к концу смены мы обнимались и братались как воины: «ты молодец!», «и ты молодец!», «мы смогли это сегодня!». В какой-то момент я поймала себя на мысли, что, если бы было по-другому — организованно, классно, стабильно, не получилось бы так круто. Немножко стремно, когда начинаешь думать: «Сериал ведь написан так, чтобы был замес на второй сезон», — но ты понимаешь, что нет-нет-нет. Это как, знаешь, после ужасных отношений, которые были по-своему невероятно прекрасными, они дали много неповторимого опыта, но я больше в такую воду не хочу заходить, спасибо.
Такие отношения обычно нас сильно меняют. Как тебя изменил проект?
Проект изменил мое отношение к профессии, частично... Что именно? В какой-то момент после «Аритмии» я поняла, что всегда надо работать по любви, идти в команду, где ты понимаешь, что люди работают тут на одной волне. А здесь все-таки была история другая: часть команды была по любви, а часть — ну просто так вышло. Время заканчивалось, нужно было набирать группу, и собрались люди с абсолютно разными интересами: кто-то за деньгами приехал, кто-то думал, что немножечко отдохнет в экспедиции — все-таки горы, воздух, шашлычка поесть... Конечно, мы, те, кто понимал, с чем столкнемся, стали ледоколом. Я, наверное, еще ближе познакомилась с системой нашего кинопроизводства, какой она может быть, и насколько нужно быть аккуратной при выборе проекта и всей команды. Знаешь, когда говорят, что процесс не имеет значения, главное — результат. И такое же бывает в театре: процесс может быть адовый, а вот результат — невероятно крутой. Никто не ожидал, что получится такое вот чудо, как это произошло с «Чиками». Но это исключение из правил, и это только благодаря тому, что мы не сдались, каждый по-своему, прямо душой был в проекте.
Я еще раз убедилась в том, что «процесс = результат». Всегда. Когда я вижу нечеловеческую усталость у группы к концу процесса, мне хочется разнести всё к чертовой матери. Каждый из нас (и я в том числе) нашел в этом проекте свой резерв, открыл для себя, на что еще способен. Иначе, может, никогда не узнали бы о своих сверхвозможностях, которые в нас есть.
То есть проект не на ступеньку вверх, а на целый лестничный пролет.
Именно так. Когда все в одной лодке и когда уже каждому хочется бросить весла, но ты понимаешь, что это невозможно, — всё равно надо грести. А если кто-то бросил, ты берешь его весло и уже третьим веслом начинаешь грести дальше, потому что иначе все потонем.
А когда рук две, а весел десять?
И такое тоже бывало, но уже к концу съемок. Это уже какая-то стадия, когда появляется юмор, наблюдательность.
Дзен — я это так называю.
Да-да, некий дзен. Это не пофигизм, но ты реально входишь в состояние, когда тебя уже ничего не может выбить из колеи, — ты просто наблюдаешь, ржешь и уже как бы не заостряешь внимание на проблемах, которые еще в начале казались тебе громадными.
А это точно дзен? Или уже эмоциональное выгорание?
Оно и происходило внутри. Когда ничего уже не изменить — вы настолько гоните, что нет времени на репетиции: взяли камеру и пошли снимать сцену. Ты понимаешь, что потом на монтаже это всё вскроется и нам это выйдет боком. Зритель будет смотреть чистый результат. Зрителю не важен процесс.
Скажи, но ведь всё равно все подобные проекты, которые у тебя отняли столько сил и эмоций, — самые любимые?
Правда. Мы вот недавно с девчонками виделись по Zoom, и столько сразу тепла и воспоминаний, это было такое студенческое время, где все живут в одном вагончике вчетвером. Мы там ржали, ели, репетировали, плакали, злились, радовались — всё делали вместе и без всяких регалий... И такие условия — это единственный показатель того, кто ты. Факт остается фактом, но после я решила, что минимум полгода не буду ни в чем сниматься: не было сил.
И ты не снималась полгода?
Первые съемки начались только в феврале: в продолжение «Громкой связи» — фильм «Обратная связь», выйдет в прокат под Новый год. Получается, что почти год я не снималась.
Ира, знаешь, слушаю тебя, и есть ощущение, что тебе по большому счету никто не нужен. Ты всё можешь сама.
Так и есть. (Смеется.)
Класс. Интервью можно заканчивать…
(Улыбается.) Я как-то на эту тему разговаривала со своим молодым человеком, который мне сказал: «Что я тебе могу дать? У тебя же всё есть. Ты такая самостоятельная, такая свободная. Тебе материальная помощь не нужна. Квартирный вопрос решен. Автомобиль есть. Профессия есть. Друзья есть. Чем я тебе могу помочь?»
Понимаю его, мужчине важно быть нужным.
И я понимаю, что да, я сейчас в той точке в жизни, что действительно могу сказать, что в материальном не нуждаюсь, всё, что мне для жизни необходимо, у меня есть. Могу реализовывать то, что мне хочется. Но. Это же не главное.
А что главное?
Любовь. Только любовь что-то такое в тебе раскрывает, чего не может сделать никакая покупка чего бы то ни было, и друзья этого не могут дать. И то, какая я становлюсь рядом с ним, какая у меня в этот момент улыбка, на мне такой улыбки нет ни с кем. Я просто превращаюсь в Чеширского Кота: у меня почти не видно глаз (изображает Чеширского Кота и смеется). Рядом с ним я просто плыву, растекаюсь. Этого чувства бесценного я ниоткуда не могу получить.
Ты ему об этом сказала?
Да, конечно. И он в какой-то степени подуспокоился (смеется), ведь это правда.
Потому что когда мы любим, то становимся живыми. И поэтому не надо тащить за собой отношения, которые себя изжили. Страшно было принимать решение о разводе?
Конечно. Страшно потерять стабильность, страшно, потому что впереди — боль и страдания, даже если ты инициатор. Тебя ждет абсолютная неизвестность и одиночество, пусть какое-то время, но ты вообще к этому не привык и не знаешь, что это. Это страшно. С другой стороны, это одна из миллионов моих жизней, я к этому так отношусь. Поэтому не надо бояться, надо идти вперед, но понимать свой характер. Допустим, я знаю, что бываю резка и горяча, мне обязательно нужно выдыхать, нужно спустить пар и потом почувствовать и сформулировать, что я хочу сказать, и ощутить это внутри. Я действительно это до сих пор чувствую? Да. Значит, это так. Я иду дальше.
Есть такая фраза: «Не можешь изменить ситуацию — измени взгляд на нее». Но ведь есть ситуации, в которых нет выхода, ты к ней не привыкнешь, ты ее не изменишь.
Конечно, бывает и бывало. Я не принимала ситуацию, не могла ее поменять. Знаешь, есть же еще и фраза: «Если ты не можешь поменять ситуацию и не можешь на нее повлиять, ты должен из нее выйти». И это и есть выход. Тот самый риск, то самое, когда ты уперся лицом в угол и не видишь выхода, — тебе просто надо развернуться и шагнуть в неизвестность. Всевышний никогда не хочет тебя уничтожить, всегда найдутся люди, которые тебя поддержат, всегда. У меня так, я говорю про себя. Поэтому безвыходные ситуации... Вот сейчас, например. Я понимаю, что мы с моим молодым человеком не можем встретиться: он живет в Киеве, я — в Москве. Я не могу поменять ситуацию, не могу ее принять, мы уже придумывали ходы, но пока путь закрыт.
Тоже проверка.
Да, отношусь к этому как к нашему испытанию совместному. Ты начинаешь разглядывать те плюсы, которые дает эта ситуация: думаешь, что если бы не это вынужденное изолирование, то вот этого бы не случилось со мной и вот этого — потому что мы были бы вместе, и я бы туда не поехала, вот этого человека бы не встретила. Для него так же. Поэтому мы уже становимся философами, которые скучают друг по другу, но смотрят на обстоятельства с пониманием. Стараемся жить здесь и сейчас — этому, пожалуй, нас учит вся история, связанная с пандемией. Просто жить сегодняшним днем и максимально присутствовать в нем. И давать энергию, тепло и любовь не так: «Потом я тебя встречу, потом скажу тебе всё», — нет, сейчас. Хочешь сказать — говоришь, даже если ты это талдычишь в течение трех месяцев.
Ты уже сказала, что меряешь по себе. А если человек не твоей системы координат? Люди разные…
Мне кажется, сначала стоит практиковать что-то типа: «Я с тобой не согласен, но я принимаю твою позицию».
Это принятие давно с тобой случилось? Кажется, ты не всегда была такой.
Нет, я это поняла совсем недавно, в том числе благодаря «Чикам», что я должна или принять ситуацию, или находиться в сопротивлении. А с кем я в сопротивлении? Сама с собой? В первую очередь со Всевышним, а потом уже с самой собой. Понимаю, что да, я могу отпустить ситуацию, сказать: «Да, всё как хочешь. Это твой выбор, твое право. Я не хочу, чтобы моя воля на твою волю давила». Но при этом я не согласна и молчать тоже не буду, потому что так я предаю себя. Ведь умалчивать, особенно в отношениях с самыми близкими людьми, — это предавать себя. Тебе кажется, что тут твоего мнения не спросили. Если ты вмешиваешься в чужую семью советами — это вмешательство, тебя действительно не спрашивали, это не твоя жизнь. Но там, где речь конкретно о тебе, на мой взгляд, молчать нельзя. А кто сказал, что ты не можешь делать это, с душой и сердцем, с любовью относясь к человеку? Обязательно при этом хлопать дверью? Нет. Можно сказать: «Я тебя реально очень люблю и очень хорошо к тебе отношусь, но вот здесь и здесь я считаю, что...»
Ты вообще за честность.
Да, но мы говорим чаще всего правду в тех ситуациях, когда у нас «чайник вскипел», — нас прорывает на эту правду. А прорывание на правду — это всегда эмоция, которая первая попадает в человека. Я как раз этому сейчас учусь. Понимаю, что если я ору, пытаясь донести какую-то мысль, то она вообще не доходит, а доходит только эмоция: «Что ты на меня орешь?»
«Вообще не «что, а как» - это же самое главное? Я, признаюсь, очень люблю то, как ты делаешь у себя в инсте рекламные посты. Ещё мне кажется, ты далеко не всегда готова назваться «другом бренда». Вот недавно ты стала лицом марки Origins. Расскажи, почему ты выбрала этот бренд?
Впервые я познакомилась с Origins в Лос -Анджелесе и он очень мне понравился - натуральная и действительно эффективная косметика, и самое главное - подходит моей коже. Поэтому с радостью согласилась стать частью бренда, когда он пришел в Россию. Я люблю открывать для себя что-то новое, и Origins меня действительно зацепил.
Скажи, как ты подбираешь себе друзей? Вот опять же, твой молодой человек, какой он? Потому что любовь — это же не про взаимный интерес, не про одинаковые увлечения, это вообще может быть такое, чем ты не в силах управлять.
Лично для меня это всё равно какая-то энергетическая схожесть, вибрационная схожесть. Когда ты видишь в человеке потенциал, который, возможно, сейчас не до конца раскрыт, но чувствуешь в нем суть. Не то что: «Ты чудовищный, я из тебя сделаю человека», — это крах, и этим заниматься я не хочу. А когда ты в себе принимаешь недостатки и в своем партнере их видишь, но они тебя не бесят, не раздражают.
Умиляют.
Умиляют, да. Но это всё индивидуальность, черты характера. По-моему, сойтись можно с любым человеком, реально с любым: приглядеться, притереться. Просто от своего опыта, как мне кажется, в этой жизни в плане отношений ты не уйдешь, даже если будешь сидеть за семью замками где-нибудь в монастыре. Мне кажется, всё, что должно с тобой произойти, все люди, которые должны к тебе прийти для чего-то, они к тебе придут. Это всё ты чувствуешь на сто процентов, ты просто любишь этого человека и не хочешь быть без него. Могу я быть одна? Могу. Хочу ли я быть одна? Нет, определенно.
Фото: Ольга Тупоногова-Волкова. Стиль: Ирина Свистушкина. Макияж: Ника Кисляк. Прически: Любовь Литошко Ассистент фотографа: Константин Егонов