Филипп Янковский

Я называю это состояние предпремьерным — оно бывает у всех, кто занимается кино, театром, любым творчеством, и начинается за несколько недель до премьеры. Казалось бы, ты уже проект сдал, отдыхаешь… Но все равно окунаешься обратно в эту лихорадку — благодаря рекламе, плакатам, звонкам друзей, интервью. Это не первая моя картина, и по опыту я знаю, что работа над фильмом не заканчивается печатью фильмокопий, есть еще сама премьера. Надо думать, всех ли ты пригласил, никого ли не забыл… Живешь в какой-то суете. Но я к этому состоянию уже привык. Мне радостно, что я сделал то, что задумывал. Я шел на определенный риск, но довольно быстро этот риск рассеялся, и мне стало спокойно. Я изначально захотел снимать в главной роли не профессионального актера, а боксера Николая Валуева, и в итоге мы все поставленные задачи выполнили. Я безумно доволен и другими актерами — вот, например, Оксаной Фандерой, прекрасной актрисой, Виталием Кищенко…

До знакомства с Валуевым перспектива сотрудничества с ним вас не пугала?

Я же другими критериями руководствуюсь. Во время нашей первой встречи с Колей мне было важно понять, может ли он сниматься в кино? Помню, мы сидели в ресторане, и, пока продюсер Сергей Сельянов беседовал с Николаем, я молча наблюдал — пытался понять, как Валуев будет смотреться в кадре, сможет ли он вжиться в эту историю. Сказать по правде, я довольно скоро это в нем увидел, и чем больше Коля сомневался, сможет ли он сыграть, тем больше убеждался в этом я. Он вообще совсем не страшный: спокойный, адекватный и веселый, хоть и весом 150 кг и ростом 2 метра 15 сантиметров. А еще у меня шея болела после разговоров с ним — все время приходилось задирать голову. И это притом что сам-то я довольно высокий и не так много среди моих знакомых людей выше меня!

А кто этот колоритный персонаж, который играет противника героя Валуева, Олега Кривулю?

Да, прекрасный человек! Я долго искал на эту роль актера, подходящего по стати Валуеву, и через какое-то время понял, что таких людей просто нет, любой человек кажется маленьким и щуплым по сравнению с Колей! Коля же очень большой — мы на съемках всегда с удивлением смотрели, как этот человек, допустим, пьет сок: у него такая рука, что стакана в ней не видно! Но тут Коля сам меня выручил: ятель». И познакомил меня с замечательным человеком — Олегом Соколовым из Екатеринбурга. Я с ним встретился и понял, что он для нас уникален и что его надо обязательно снять.

Вы предупреждали перед интервью, что сейчас готовы говорить только о вышедшем фильме. Настолько этот проект вас поглотил и подчинил себе?

Абсолютно так. Любимое дело, оно вообще затягивает, а кино затягивает вдвойне, потому что помимо физических нагрузок, связанных, например, с ночными съемками, есть еще и психологическая нагрузка: бессонные ночи, мучения. Эта картина у меня не первая, некоторый опыт уже есть, так что все это не стало для меня откровением. Я давно выработал свой режим. Например, я понял, что после съемок таких крупных картин надо сразу же уезжать отдыхать. Правда, в этот раз не получилось — из-за участия в фестивале «Окно в Европу». А потом сразу же началась та самая предпремьерная лихорадка, про которую я говорил.

Правда, что фильм изначально назывался «Схватка без правил»?

Нет-нет, я сейчас вас просвещу на этот счет. Дело в том, что существует мой однофамилец Виктор Янковский, который снял некую, кажется полудокументальную, картину «Схватка без правил» с участием Валуева. Отсюда возникла путаница. К тому же Виктор является одним из менеджеров Коли — мы, когда снимали «Башку», много на эту тему шутили.

А вообще как вы решаетесь браться за тот или иной проект? Ведь есть же риск, что в процессе работы можете остыть к нему?

Ну, это ведь как происходит: у тебя появляется идея, ты ею живешь какое-то время, а потом вдруг в тебе начинает со страшной силой разгораться интерес к ней. И тогда ты принимаешь решение о запуске проекта. А дальше уже важно этот интерес в себе сохранить непосредственно до самого запуска. А это может длиться год, полтора, а может и больше, как, например, у Федора Бондарчука с «9 ротой».

А интерес на чем основан — снять что-то новое, донести что-то до зрителя, создать удачный коммерческий проект, в конце концов?

Все это вместе хорошо, но, когда ты начинаешь заниматься картиной, ты ни о чем таком не думаешь. Режиссер — это просто человек, который рассказывает историю. В случае с «Башкой» мне хотелось сделать эмоциональную картину, заставить зрителя с самого начала сопереживать герою. Предсказать коммерческую успешность этой затеи сложно. Да и не нужно. Куда важнее было для меня снять все это максимально честно и правдиво, в жанре арт-нуара.

Что это за жанр — арт-нуар?

Мир, в котором живет главный герой фильма Егор Головин, — это мрачная провинция с какими-то странными людьми и характерами, и это такой арт-нуар. Вот я на кинофестивале в Выборге беседовал с критиками, и они отмечали, что в картине очень хорошо совмещаются, с одной стороны, арт, а с другой — коммерческая составляющая и возможность достучаться до более широкой аудитории. Здесь важно было сохранить баланс, ведь был соблазн перейти в боевик — тогда бы Валуев у нас летал на самолетах и стрелял из пулемета. А у нас вышел не супергерой, а человек со взглядом внутрь себя, спрятавшийся под капюшоном, закрытый.

Как полагаете, в реальной жизни существуют такие благородные люди, как Егор Головин, или это киномиф?

Мне как режиссеру хотелось бы верить, что да. Еще хотелось бы, чтобы зрители увидели себя в этом образе. Я сейчас, разумеется, имею в виду не размеры, просто Коля очень большой человек. (Улыбается.) Мне кажется, персонаж получился вполне реальным, было бы хуже, если бы он всех «плохих» перебил и убежал со своей дамой куда-нибудь. Тогда это был бы уже другой жанр и зритель не сопереживал бы этому человеку.

У меня фильм вызвал в памяти «Людей дождя» Фрэнсиса Форда Копполы. Видели?

Я видел все фильмы Копполы, и этот тоже. У меня, честно говоря, такой ассоциации не возникло, хотя Коппола — мой любимый режиссер и я, безусловно, в какой-то степени соткан из его картин. А мне вот недавно кто-то сказал, что увидел в «Каменной башке» ссылки на «Зеленую милю».

Но вижу, сравнение с Копполой вам льстит!

Кстати, я его самого видел на «Золотом Орле», не постеснялся и подошел. Сказал, что я молодой режиссер, снимаю…

Взяли автограф?

Да, Коппола расписался на диске «Клуба Коттон», который мне очень нравится. Я сказал, что люблю его картины, все их видел, и подержался за его руку. Может быть, в этот момент нечто волшебное мне передалось.

А вы как режиссер могли бы использовать слабые стороны своих артистов, чтобы добиться нужного результата?

То есть если я знаю, что артист боится темноты, то должен закрыть его в темной комнате? Мне такого пока еще не приходилось делать, я же сам окончил Школу-студию МХАТ, хорошо знаю актерскую природу, актеров люблю, и у меня к ним несколько иной подход. Я стараюсь все больше по Станиславскому, чтобы они вживались в ситуацию, а то, боюсь, инновации наш профсоюз не одобрит. (Смеется.) Хотя у нас с Колей возникали моменты, когда ему нужно было помогать правильно существовать в кадре. Просто актеры обычно сами распределяют свое рабочее время, они понимают, что вот сейчас перерыв, потом надо репетировать… И они привыкают, что сначала им на съемках очень много внимания уделяют, а потом про них забывают. А Коля не профессиональный актер, и, чтобы у него не было такой ситуации, мы приставили к нему педагога Кирилла Датешидзе, который на съемках всегда был с ним, и даже когда Коля не участвовал в съемке, он продолжал работать с ним над ролью.

Валуев в одном интервью говорил, что ему было морально и психологически тяжело играть такого малоспособного человека.

Безусловно, это сложно, но Коля — человек интересующийся, трудолюбивый, и раз уж мы запрягли его в эту историю, то старались, со своей стороны, не разрушать его доверие к кинематографистам. В итоге все остались довольны — мы уже после съемок братались, обнимались и фотографировались вместе.

Вы его с победой-то над Джоном Руисом поздравили?

Я ему послал SMS на немецкий номер, не стал звонить, потому что знаю Колю: он тренируется, бокс — это тяжелый труд, а я не хотел его отвлекать. Мы увидимся на премьере, и я его поздравлю лично, ведь SMS и телефонные разговоры не идут ни в какое сравнение с беседой с глазу на глаз. Да он и так знает, что мы все болеем за него.

Я слышал, что Валуев вроде бы всерьез поговаривает о кинокарьере. Вы-то будете принимать в этом участие?

Пока не знаю, но если бы я был на его месте, то кинокарьеру точно бы продолжил. Хотя Коля, в силу своей фактуры, вряд ли сможет оказаться в обычном, бытовом кино, там для него персонажей не будет. Но наше кино сейчас развивается, и вполне возможно, герои для Коли найдутся.

Филипп, вы же сами начинали как актер, но снимались редко… Почему?

У меня была мечта самому ставить фильмы, и этой мечте я всецело принадлежал. Актерские предложения мне до сих пор поступают, но совмещать работу режиссера и актера очень сложно. Я соглашусь, если будет интересный проект. Сниматься у самого себя? Это очень тяжело, у нас в кино редкие люди умеют это делать: Никита Михалков, Федор Бондарчук… В Голливуде — Клинт Иствуд.

У вас от съемок у Тарковского в «Зеркале» какие впечатления остались?

Мне тогда было четыре года, поэтому, конечно, воспоминаний мало, но мне нравится думать о своей причастности к этому монументальному кино. Хотя съемки были очень трудные. Я был еще ребенком, отношение ко мне на площадке было особенным, но были достаточно тяжелые погодные условия, и в итоге я простудился по вине кинематографистов.

О чем были ваши первые короткометражки и студенческие фильмы?

Я учился во ВГИКе с 1990 по 1994 год, это было самое тяжелое время для нашего кино. Во ВГИКе все тоже было плохо, в итоге у меня на выходе даже не было дипломного фильма — не на что было его снимать. А потом стала появляться музыкальная индустрия, видеоклипы, рекламные ролики, и можно было работать хотя бы там. Я снимал достаточно много тогда, и у меня было много неплохих работ, я даже экспериментировал в меру своих возможностей. Не люблю это слово «клипмейкер» — я был просто режиссером, который снимал вот такие малые формы. Но хотя мое имя было тогда на слуху, понятно, что молодым режиссерам снимать кино еще не доверяли, — там же все миллионы долларов стоит! И только в 2001 году мне предложили снимать «В движении». Федор Бондарчук предложил, он был продюсером. Я прочитал материал, понял, что мне близки мытарства главного героя, журналиста Гурьева, и у меня есть мысли, как это поставить, и согласился.

Филипп, вы, кстати, расстраиваетесь, когда вас критики ругают?

Тут остается надеяться на порядочность людей, которые занимаются критикой. После Выборгского фестиваля я слышал отзывы серьезных кинокритиков, мы получили награду от Гильдии киноведов, так что некая «защита» у меня уже есть. У нас ведь считается, что критиковать — это значит ругать. А мне кажется, что нужно больше хвалить, находить хорошее в фильмах, иначе ведь можно все разрушить!

Вы вообще в этом плане довольно ранимый человек. Я помню, как вы отбивались от критики на пресс-конференции «Кинотавра» после показа «Статского советника».

Художник должен защищать свое произведение, а как же иначе? Но совсем непонятно, как это делать, когда тебе бросают субъективные придирки, не понимая ни структуры фильма, ни особенностей работы режиссера. И некоторые вопросы, вроде тех, что задавала мне некая женщина на пресс-конференции, могут вывести из себя.

А вы самокритичны?

Естественно, любой человек, занимающийся кино, должен через какое-то время анализировать свои работы, и я этим тоже занимаюсь. Это правда, что многие режиссеры не смотрят свои фильмы, потому что к моменту премьеры видели их раз сто пятьдесят. Зато по прошествии времени ты вдруг случайно увидишь по телевизору свой фильм — и вот тогда и понимаешь, что да как. Мне кажется, спортсмены тоже так делают: смотрят записи своих боев или матчей и думают.

У вас когда-нибудь было ощущение, что еще чуток — и вас выбьют из профессии, как с ринга? Ощущали это, например, после того, как многие накинулись на «Меченосца»?

Мне, кстати, «Меченосец» нравится, хороший фильм. Мне кажется, люди, которые занимаются критикой, должны понимать, что творчество — это прежде всего поиск: что-то получается, а что-то нет. Художник имеет право ошибаться и быть непонятым. Думаю, с «Меченосцем» вышла как раз такая история:фильм был немножечко неправильно позиционирован, там есть метафора, которая не прозвучала — возможно, из-за своей жесткости. Хотя чуть позже вышел «Груз 200», тоже довольно жестокий фильм... В общем, я предпочел об этом не думать и увлекся «Каменной башкой». Я вообще стараюсь не читать рецензии, но до меня все равно доходит — передают.

Вот я вам тоже передам: люди, посмотревшие фильм, жалуются, что все чересчур серьезно и без юмора.

Юмор в виде гэгов здесь неуместен, это же такой жанр. Но иронии там достаточно. Более того, я слышал, как зрители на определенных моментах смеются. Так что юмор есть, просто это юмор другого плана. А вообще Коля Валуев очень веселый парень. И если мы в будущем решим еще посотрудничать, то это, скорее всего, будет комедия. У нас за кадром было полно шуток, которые зрителю не покажешь.

Слышали анекдот: «До двадцати восьми лет военкомат скрывался от Николая Валуева»?

(Смеется.) Нет, не слышал!

Вы сразу решили, что играть в картине будет именно ваша супруга Оксана Фандера, или были другие варианты?

Для меня это прежде всего вопрос кастинга: подходит она на роль или нет. Изначально у меня был запланирован другой актер на роль Наиля, и в дуэте с ним Оксана не смотрелась. Но потом того актера сменил Виталий Кищенко, и Оксана стала идеально подходить. Я беру людей не потому, что они мои родственники или друзья. Работать с родственниками вообще сложнее — меняются взаимоотношения. Мы же дома с Оксаной совсем иначе общаемся, чем на съемочной площадке. Между женой и актрисой есть разница. И ценности в наших отношениях на работе и дома разные.

Оксана не спрашивала, почему ее героиню в картине так часто бьют по лицу?

Мы, когда эту сцену снимали, тоже очень волновались, но Оксана и Виталий справились блестяще. Нам тогда показалось, что Оксане по лицу попало, мы даже все вздрогнули, но это же профессиональные актеры, они все могут и умеют это делать будто бы по-настоящему…

Вы согласны, что помимо других стимулов для дальнейшей борьбы женщина является основным?

Мне сложно ответить на этот вопрос, хотя кажется, будто на него сто пятьдесят раз отвечали, и всегда ответ был «да»… Во всяком случае, обычно очень много времени посвящается семье. Моя семья состоит из жены, детей, мамы, папы... В общем, получается, что женщины — это половина семьи. Так что без женщин жить нельзя на свете. А Оксана для меня человек особенный, любимый, она мать моих детей. Но с кино я это никак не связываю, это моя работа, профессия, и фильмы я снимаю мужские, женщинам там, к сожалению, не так много места отведено. Но в следующих проектах все может измениться.

Филипп, а помните, когда у вас первый видеомагнитофон появился?

В 1982 году — папа привез со съемок фильма «Ностальгия». Я начал смотреть фильмы, и многие произвели на меня впечатление: «Крестный отец», «Челюсти», «Искатели потерянного ковчега»…

А запрещенные фильмы вроде «Последнего танго в Париже» были?

Такие фильмы я смотрел уже не в детском возрасте, а, наверное, в том, когда мне нужно было их посмотреть.

Вы своим детям прививаете вкус к хорошему кино?

Не могу сказать, что прививаю, но вообще кино мы смотрим и обсуждаем. Правда, у меня сыну семнадцать лет, а дочери — тринадцать, у нас разные вкусы, и остается только радоваться, что кино настолько многогранно, что может все наши запросы удовлетворить.

Ваш сын снимать кино не мечтает?

Пока что он поступил в ГИТИС и будет учиться на актера. Режиссер — это такая профессия, что загадывать сложно. Надо работать над собой, а там посмотрим.

Филипп, вам меньше чем через месяц исполнится 40 лет. Что думаете делать?

Последние месяцы были настолько напряженными, что я даже как-то не успел собраться с мыслями перед этой датой. Буду думать об этом за два-три дня до дня рождения. А вот отмечать не буду: слышал, что 40-летие не отмечают. Хотя, я так понимаю, это относится к шумным празднествам. А с семьей-то я, конечно, отмечу.

А думали о том, чего добились к этому возрасту?

Вообще любого человека должно тянуть подводить итоги. Видимо, в моем случае надо считать снятые фильмы? (Смеется.) Я могу сказать, что по большому счету всем доволен. Я уверенно чувствую себя в профессии, у меня красивая жена, дети подрастают — словом, грех жаловаться.

Сейчас фильм выпустите и отдыхать будете?

Да, хочется отдохнуть и эмоционально, и физически. Думаю, что первую неделю захочется вообще ничего не делать — не расплескивать энергию, а копить. Ни книга, ни газета в руки лезть не будет. Разве что чуть-чуть телевизор. У меня сейчас еще много в голове «файлов» с разной информацией, после выхода фильма они сотрутся и можно будет заново воспринимать и накапливать. Заживу чем-нибудь новым.

Продолжения «Статского советника», о котором говорили, стоит ожидать?

Да я хотел, но вот из-за той женщины, которая обругала меня на пресс-конференции, мы не будем дарить людям продолжение!

…и ей передать?

Хотя бы скажите ей, что писатель обиделся, не будет больше писать. (Смеется.) А вообще это зависит от настроения и от Бориса Акунина. Говорили, что он раньше обдумывал продолжение, а вот сейчас уже не знаю — может, переболел этим?

Макс Шеренгой