Антон Шагин: «Ощущение, что я три месяца провел в сумасшедшем доме».

Антон, в феврале выходит сразу два фильма с вашим участием, и оба — сказки. «Конёк-горбунок» — сказка для семейного просмотра, «Северный ветер» — сказка для взрослых, можно так сказать?

Это точно, сказки и в одном, и в другом фильме предостаточно.

Помните главную сказку вашего детства?

В детстве я жил с бабушкой и дедушкой. У нас был черно-белый телевизор с двумя каналами, которые надо было переключать вручную.
Я помню, зимой часто показывали «Двенадцать месяцев», но чаще — «Морозко». Этот фильм постоянно был в телевизоре.

Вы своим детям советские фильмы-сказки показывали?

Показывали и показываем всю классику советского кинематографа, включая мультфильмы. 

И как? 

Мы с женой смотрим с ностальгией на это дело, а дети — с интересом. В их сердцах это отзывается. Это радует. Иногда, конечно, просят каких-нибудь «Монстров на каникулах – 3». Я и сам очень люблю этот мультфильм и считаю, что по придумкам он просто блестящий.

Я знаю, каждый молодой артист, который приходит в театр из института, какое-то время играет добрых молодцев, котов-в-сапогах и Сахар в «Синей птице» Метерлинка.

(Смеется.) Меня миновала эта участь. Марк Анатольевич Захаров, который пригласил меня в «Ленком» в конце 2008 года, сразу предложил мне главную роль — роль Лопахина в пьесе Антона Павловича Чехова «Вишнёвый сад». Я не боялся «черной работы», понимал, что я молодой артист и через массовку надо обязательно пройти, но Марк Анатольевич с великодушием ввел меня только в один спектакль — в «Женитьбу Фигаро», где я играл Педрильо (графский ловчий. — Прим.OK!). И надо сказать, это была одна из моих лучших ролей! (Смеется.) Я быстро появлялся, быстро исчезал. Всё было искрометно. Марку Анатольевичу всё нравилось, и мы оба относились к этому с юмором.

То есть Иван в «Коньке-горбунке» — ваш первый Иван-дурак?

Да, и я очень рад, что мне довелось сыграть этого хрестоматийного народного персонажа. Но повторяться не хотелось бы.

На Антоне: пиджак Strellson, пуловер Pal Zileri

Что, не чувствуете себя добрым молодцем?

Чувствую скорее Иваном-дураком. (Смеется.) По разным причинам. Главное, когда меня утвердили, я был абсолютно счастлив, поскольку прошел не одни пробы, и в какой-то момент мне даже сказали: «Вы не утверждены». Через полгода, когда никого не нашли, я попробовался еще раз — с Царь-девицей, и с Коньком, и с игрушечной лошадкой, изображающей Конька... С ней я за три месяца съемок с использованием хромакея сросся как с родной. Потом мы долго искали грим.

Небось, кудри завивали?

Завивали, наклеивали, намазывали, рисовали веснушки... Даже уши делали лопоухие. Но в итоге оставили мое собственное лицо без изменений. Мол, дурак налицо и здесь не надо ничего добавлять. (Хохочет.) Вы не думайте, я достаточно иронично отношусь к своей персоне.

Вы когда-нибудь снимались в таком технологичном проекте?

Чтобы три месяца провести в компьютерном пространстве? Так я работал впервые. Большую часть времени это были упражнения на «память физических действий». Мне говорили: «Сейчас ты будешь отыгрывать слезу кита». И лазерной указкой показывали, откуда эта слеза спускается, а я должен был всё это представить и оценить. Причем делать это надо было, не только стоя на земле, но и в воздухе, во время поддержек, полетов на Коньке... Это всё снимали вживую. Я действительно летал (точнее, меня таскали на металлических тросах), и это стоило мне недюжинных усилий. Тросы имеют привычку натирать руки. Поэтому работать приходилось в двух парах перчаток, но после двух дублей они стирались напрочь. А этих дублей было три-четыре как минимум, а то и шесть, и семь. 

А ваш основной партнер Павел Деревянко —он только озвучивал или, как Бенедикт Камбербэтч в «Хоббите» играл дракона, играл Конька? 

Играл! И надо отдать Паше Деревянко должное, он выполнял всё это без звездных заморочек и с большим профессионализмом. Представьте, справа от вас Деревянко в обтягивающем костюме, весь залепленный зелеными крестиками-метками, которые обозначают, где у Конька глаза, где что, я весь залепленный, и мы на четвереньках ловим Жар-птицу. (Хохочет.) Как вы понимаете, Жар-птицы при этом нет. Как и слезы кита и всего остального. Ощущение, что я три месяца провел в сумасшедшем доме.

Не представляю, как можно участвовать в этом с серьезными лицами. 

Да конечно мы хохотали! Валялись в песке и угорали от смеха так, что нас никак не могли собрать, чтобы сделать новый дубль. 

Так, Антон, сколько вам лет?

36.

Перед интервью я порылась в интернете и обнаружила, что Сергею Столярову на момент выхода «Василисы Прекрасной» было 28 лет. Владимиру Дружникову в «Каменном цветке» — 24. Эдуарду Изотову в «Морозко» — 28. Алексею Катышеву вообще 17. Вам — 36.

(Смеется.) Вообще-то, на момент съемок было 33! Хороший возраст. Для Ивана-дурака — вполне. 

И всё же, как думаете, почему позвали вас — взрослого, опытного артиста?

Вопрос не ко мне, но знаете, мой Иван отличается от всех перечисленных своей детскостью. Это главная его отличительная черта. Чтобы сыграть ее, я, конечно, подсматривал за своими детьми. Сейчас они с нетерпением ждут премьеры. Доча всем в садике уже рассказала и по пять раз на день пересматривает трейлеры. Сын — уже подросток, ему 13 лет. Он более сдержан, но всё равно интересуется, ждет. 

Антон, а Гарри Поттера смогли бы сыграть?

Смог бы. 

А женщину? 

Сыграл бы с удовольствием такую... (смеется) женщину-кошку. Я вообще смог бы сыграть всё. Чувствую в себе огромный внутренний ресурс, который хотелось бы раскрыть.

Кстати, о женщинах. В первой сказке Царь-девицей была красавица Паулина Андреева. В фильме Ренаты Литвиновой вам тоже повезло с партнершами. Там с вами играли Рената Литвинова, Ульяна Добровская…

...Светлана Ходченкова...

… Софья Эрнст, которую вы, Антон, на протяжении всего фильма игнорировали и унижали.

И в профессиональном плане, и чисто по-человечески это было очень сложно. Мы с Софьей из одной мастерской. Она окончила Школу-студию МХАТ чуть позже меня. Но мы, так сказать, из одной теплицы, поэтому нам было легче услышать друг друга. Тем не менее пренебрегать очаровательной девушкой было неловко, и после каждого дубля я перед Софьей извинялся: «Ты же прекрасно понимаешь, что это игра, ничего личного!», — а она, как профессионал и прекрасный, адекватный партнер, всё понимала. 

Да уж, с щенком хаски, который просидел полфильма у вас на руках, вы обходились куда нежнее.

Рената это придумала буквально перед кадром. Говорит: «О, я знаю, вы будете сейчас с собакой. У вас нет аллергии? Мы привезли собаку и не знали, кому ее дать. Отдадим ее вам. Это — ваше». Рената с безошибочностью снайпера определила, кому что в этом фильме нужно. В одной из сцен она придумала, что на мне будут темно-синие очки. Художница Надя Васильева (она, кстати, работала на обеих картинах) принесла очки своего мужа, Алексея Балабанова. Для меня это была огромная честь и... аванс, что ли. 

Очки, понятно, нельзя, а собаку после съемок домой не забрали?

Нет, мы в апреле, во время карантина, взяли собаку из приюта — дети весь мозг вынесли. Это дворняга, но очень красивая, похожая на немецкую овчарку. Она у жены уже съела пять пар обуви, а мою не ест. (Смеется.)

«Северный ветер» — это череда новогодних застолий. Антон, любите ли вы Новый год так, как любит его Рената Литвинова?

Я очень люблю Новый год! Мы с семьей каждый Новый год что-нибудь обязательно придумываем. Как-то мы два года подряд отмечали праздник в жарких странах — в Таиланде и Доминикане. Вокруг наряженные пальмы, теплое море, температура воздуха +30 0С, а все друг друга поздравляют с Новым годом. Такая фантасмагория. Но всё же нам ближе наши широты, мороз, снег.

А какой подарок запомнился больше всего?

Билеты в Рим. Лыжи. Билеты в Стокгольм. 

Кто был Дедом Морозом?

Жена. (Гордо.) Ника купила билеты на лайнер Таллин – Стокгольм. Мы оставили деток бабушкам и дедушкам в Таллине (они родом из Эстонии, живут там), а сами на несколько дней уплыли на огромном лайнере в Швецию. Это было невероятное путешествие.
А в прошлом году полетели в Рим и провели там абсолютно счастливую неделю. Буквально прыгнули в последний вагон. Прилетели оттуда 4 марта, а 5-го стало известно о пандемии. 

То есть лучший подарок — отдых без детей?

(Смеется.) Хотя бы на пару дней. Обычно мы путешествуем все вместе. Особенно на море, чтобы дети хотя бы две недели позагорали и искупались.

Как я понимаю, вы идеальные родители, хотите дать детям всё, чего не было у вас?

Конечно, хотим! Мы с Никочкой очень стараемся сделать так, чтобы у детей было детство. Неизвестно же, что будет у них во взрослой жизни. Но нам с детьми очень повезло: они ничего особо не просят. А всё необходимое у них есть.

Сколько необходимых пар кроссовок у сына?

Две. И этого достаточно. Когда кроссовки теряют вид, он отвозит их на дачу и там гоняет в футбол. Мы покупаем такие вещи по средствам, по практичности и с учетом его вкуса. То есть всегда находим компромисс. Но лишнего слоника дочке, конечно, всегда купим. (С нежностью.) Это баловство, и это тоже пройдет. Мы не идем на поводу у современной тенденции потребления. Мы разговариваем с детьми. Говорим, что не в этом смысл жизни. И это работает. Например, Матвей в этом году у Деда Мороза ничего не попросил. За него Деду Морозу написала дочка, чтобы он принес новую игру для Sony Play Station — FIFA 21.

На Антоне: рубашка Uniqlo, брюки Guess

Дед Мороз принес?

Да, и теперь сын, когда выполнит школьные и родительские задания, играет в футбол.

Что такое «родительские задания»?

У каждого из детей есть обязанности по дому. Например, вынести мусор, поставить посуду в посудомойку. Есть еще момент. На балконе, в моем балконном логове, где я пишу стихи, читаю сценарии и учу роли, стоят художественные альбомы. Я говорю Матвею: «Возьми любой альбом — Поленова, Серова или Сурикова — и по любой картине сочини историю, не рассказывая, что на картине, а про то, что до либо
после». Письменно, разумеется. Как вариант: «Сыночек, прочти любой рассказ Платонова или Чехова. Потом перескажешь». 

Сценариста растите?

Просто для чистописания. Для развития фантазии. Но я был бы счастлив. Дочь вот хочет быть рок-музыкантом. Думаю, это пошло от мультфильма «Тролли. Мировой тур», но факт, человек 6 лет абсолютно всерьез говорит: «Купите мне красную электрогитару. Я соберу свою группу». Слава богу, Деду Морозу не написала. (Смеется.) Я бы, честно говоря, не хотел, чтобы кто-то из них стал актером. Это безумно сложная профессия. Очень зависимая. Остаться в ней и остаться самим собой, не раствориться во всем этом лицедействе — это большого труда стоит. И приоритеты нужно расставлять с самого начала, на берегу.

Вы расставляли? 

Расставлял. Я не разменивался. Не соглашался на какие-то левые съемки. После «Стиляг» мне предлагали похожие роли — такого хорошего положительного мальчика с комсомольской улыбкой — каждую неделю. Я три года нигде не снимался. Принципиально. Потому что не хотел стать заложником одной роли. Но я не терял времени. Нарабатывал актерские мышцы. Сыграл две премьеры в «Ленкоме» — «Вишнёвый сад» Чехова и «Пер Гюнта» Ибсена.

Даже в рекламе не снимались?

Никогда. Предлагали большие деньги.

Антон, вы ведь женились сразу после института. Сразу пошли дети. И вы, молодой отец, вместо того чтобы обеспечивать семью, идете в театр. Виноватым себя перед женой не чувствовали?

Знаете, мы в то время жили в коммунальной квартире от театра, но жена мне ни разу не сказала: «Иди зарабатывай деньги, снимайся, соглашайся на что угодно». И не говорит такого по сей день. Ни единого намека. Я зарабатывал по-другому. Когда нужно было отправиться сына в детский сад, а у нас еще не было прописки, вариант был только один — платный. Тогда я пошел в антрепризу и сказал, что хочу получать за спектакль ровно ту сумму, сколько нужно платить каждый месяц за садик. (Смеется.) Не помню, сколько это было, но мы договорились. 

На Антоне: рубашка Woolrich, плащ Uniqlo, брюки Levi’s

Антон, я знаю, вы не только актер, но и поэт. И я заметила, что все, кто с вами говорит, тут же съезжает в разговоры о высоком. Это как с Пушкиным, который «солнце русской поэзии» и «наше всё», а значит, не ругается, шампанского не пьет, женщинами не увлекается…

(Смеется.) Пушкин как раз очень много пил шампанского и писал в письме своей жене, мол, на перекладных с одной графиней увиделись и с ее дочкой. Ничего не было. Не подумай! Что касается меня, со мной можно говорить о чем угодно. Я люблю поездки, путешествия, интересные впечатления, но это никогда не было для меня самоцелью, как это бывает: «во что бы то ни стало купить машину», «во что бы то ни стало купить квартиру», во что бы то ни стало, во что бы то ни стало... Наш приоритет — это семья. 

Вы всё время говорите «семья». Можете объяснить, что это для вас конкретно, чтобы перед глазами возникла картинка?

Семья? Это семь-восемь вечера. Ужин. Мы все вместе. Горит свеча. Играет пластинка. Если у меня нет вечернего спектакля, мы так собираемся каждый вечер и обсуждаем всё, что нас волнует, что понравилось, не понравилось, раздражает, радует, что хорошего было и что плохого. Максимально честно.

Фото: Ярослав Клоос. Стиль: Анастасия Каминская