Анар: «Если я вижу, что человек в меня влюбляется, обычно убегаю»

.

Твой князь Звездич в фильме – покоритель женских сердец. А как в жизни? 

В жизни так же! Но покорение сердец – это моя проблема. Если я вижу, что человек в меня влюбляется, обычно убегаю. Ну, не физически… Ладно, иногда и физически, но редко. (Смеется.) Но, правда, если я вижу, что человек начинает испытывать ко мне теплые чувства – всё, я делаю ноги.

Как ты себе представляешь своего героя Звездича? Он тебе близок?

Как-то так совпадало, что я играл персонажей, которые действительно очень похожи на меня – Принц в «Этерне», Князь в «Маскераде» – конечно же, все высшего сословия. (Улыбается.) Нет, я из самой простой семьи с точки зрения финансов и достатка. Но у меня всегда внутри было какое-то ощущение, я его называю «положительная надменность». (Смеется.) Есть ли у надменности положительные грани – спросите вы. Я думаю, да. Когда я действительно ощущаю себя выше остальных, но не с той точки зрения, что я лучше, а с точки зрения, что мой потенциал больше! И это классно мне помогает – я всегда очень требователен к себе. Мне кажется, что все мои персонажи многого от себя ждут – вот это главное сходство. С другой стороны, у них нет легкости, которая есть во мне – я не знаю ни одного человека, которому бы со мной было сложно. То изначальное количество счастья и любви, которое в детстве в ребенка закладывают родители, общество, социум... Мне с этим очень повезло! У меня совсем нет ощущения, что я недолюбленный или что-то вроде того.

Твой герой оказывается из-за недопонимания вовлечен в кровавый конфликт. А как ты в жизни предпочитаешь решать конфликтные ситуации?

Я совсем не конфликтный человек. То есть, я очень вспыльчивый, но я ненавижу ругаться. Поэтому действительно вступить в конфликт я могу только, если он касается не меня. Например, если надо защитить кого-то, вступиться за друзей. Если нападают на меня, я обычно игнорирую.

В «Маскераде» ты и фехтуешь, и карточные игры присутствуют – для большинства людей это интересные хобби. А чем ты увлекаешься?

Я танцую! Еще начал заниматься вокалом как раз после этого фильма. Рисую – я окончил художественную школу и вообще обожаю живопись, искусство. Я это говорю не для красного словца, я действительно люблю прийти в музей и долго сидеть у картин Моне, например. Это мой способ релакса.

Когда я хожу в картинные галереи, задействуется та часть моего мозга, которая практически не функционирует, когда я играю. Это что-то совсем другое – уход вглубь себя, медитация. Во время обучения в художественной школе нужно было сидеть за мольбертом по шесть часов. Мне трудно представить, что я могу сделать это сейчас, да я и тогда не особо мог... Но это так круто, когда ты себя приучаешь к такому сложному процессу!

И путешествия – это мое самое большое хобби. Все деньги трачу на путешествия, не откладываю ни рубля.

В фильме есть несколько откровенных сцен. Каково тебе было в них сниматься?

У меня были не самые откровенные сцены, только с голым торсом. А с голым торсом я чувствую себя гораздо естественнее, чем в одежде. (Смеется.) Ладно, шучу! Но на самом деле, что меня уж точно не может смутить, так это обнаженные сцены, особенно, если они абсолютно оправданны. В нашем фильме это было так. А если нагота в сцене неоправданна, то даже лишняя расстегнутая пуговица рубашки – уже кринж.

Как ты относишься к тому, что тебя называют «русским Тимоти Шаламе»?

Конечно, я не люблю, когда меня сравнивают вообще с кем угодно. Во-первых, он объективно успешнее меня, а я – гораздо красивее. Зачем нас сравнивать? (Улыбается.)

А как тебе Шаламе как актер?

Он хороший профессиональный актер. Ни больше, ни меньше.

Я думаю, что я точно могу сыграть лучше! Но, что я думаю и что было бы на самом деле, если бы я начал работать с теми режиссерами и играть его роли – это неизвестно. Поэтому это только моя фантазия.

Расскажи, есть ли у тебя опыт международных кастингов? Есть ли вообще желание развиваться в этом направлении?

Я снимался в Азербайджане в фильме «Ичери шехер», но это не такая сильная международная история, потому что я родом из Баку. Я безусловно хотел бы стать международным актером, хотя бы потому что классно ездить в другие страны не только тратить свои деньги, но и зарабатывать, а тем более общаться с людьми, у которых другой язык, другая система ценностей, другой менталитет. И, конечно, я мыслю только в масштабах мировой славы, пусть для кого-то это и может звучать смешно. Мне кажется, что странно быть актером и не хотеть быть всемирно известным. 

В таком случае, с какими режиссерами в общемировом масштабе ты бы хотел поработать?

Ну, если говорить про самых топовых – Тим Бёртон, Паоло Соррентино, Квентин Тарантино, Вуди Аллен, Кристофер Нолан, Эмир Кустурица. Наверное, всё.

Говоря о красоте – мешает или помогает яркая внешность в профессии?

Мне мешает, конечно. Мне кажется, яркая внешность может помочь, если человеку, кроме этого, предложить нечего. Это не про меня. Я образован, разбираюсь в живописи, в поэзии. Я окончил художественную школу, учился в цирковой студии, занимался танцами. Я очень смешной, очень глубокий, всё такое… (смеется.) Но когда ты красивый, людям, особенно в кино, этого очень достаточно. Мне еще и поэтому хочется в зарубежном кино сыграть. Я вижу, как тому же Джареду Лето делают тридцать три подбородка и вес плюс сто килограмм, и он проявляет только свои актерские навыки – это же супер! Дойдет ли наше кино до этого – я не знаю. Надеюсь, что да.

Как ты себя чувствуешь, когда тебя называют секс-символом?

Мне нравится, когда обо мне говорят! Даже плохое – значит, не забывают. Честно? Мне кажется, я готов к следующей ступени. После секс-символа что-то еще я могу предложить. (Улыбается.)

Ты всегда стильно и необычно выглядишь на светских мероприятиях. Тебе кто-то помогает ли со стилем, или ты сам составляешь свои образы?

Я всегда выбираю образы сам. Мне очень нравится мое отношение в детстве к голливудским актерам – я смотрел на них и думал, что они небожители, что они какие-то боги Олимпа, где-то там ходят по облакам и до них невозможно дотянуться. Я считаю, что это правильное отношение к актерам в том смысле, что артист, действительно, должен быть наилучшей версией человека. Когда голливудские звезды одеваются как-то невероятно, ты смотришь и думаешь – вау! Вот это та реакция, которую я хотел бы видеть по отношению к себе. Не в том смысле, что я какой-то суперчеловек, а просто это тоже определенный уровень профессионализма, когда ты можешь выглядеть так, как никто больше не может. Как на Met Gala, например, некоторые одеваются, или даже просто на красных дорожках как выглядят некоторые парни. У нас же принято, что мальчики приходят в классических костюмах. Я вот это презираю и осуждаю! (Смеется.)

А на что ты готов ради роли? Ты уже упомянул Джареда Лето. На какие радикальные изменения ты готов со своей внешностью?

Наверное, любой профессиональный актер готов на всё, если это классный режиссер, интересный сценарий и роль, которую он по-настоящему хочет получить. Как Хоакин Феникс, который ждал своего Джокера. Тогда на всё – похудел бы, поправился, накачался, побрился бы налысо. По большому счету – это всё, что можно со мной сделать из внешности, остальное – при помощи грима. 

То есть перспектива появиться некрасивым в кадре тебя не пугает?

Я совсем не боюсь видеть себя некрасивым. Другое дело, что часто я не считаю это оправданным. Но если это действительно нужно ради какой-то драматической роли или, кстати, даже наоборот, комедийной – я абсолютно готов.

Боже мой, продавцы, которые работают в магазине в моем доме, в каком только меня состоянии не видели. Например, когда я с утра сонный спускаюсь… Мне вообще следует избавиться от этих свидетелей! (Смеется.)

А какую роль ты хотел бы сыграть именно «на сопротивление»? Какое-то, возможно, неожиданное амплуа...

Думаю, что именно на сопротивление была бы роль какого-то героя с тяжелой, несчастливой судьбой – может быть, это онкобольной или человек с сильной зависимостью. Чтобы история персонажа была драмой, даже трагедией. Поскольку в жизни я очень легкий человек, то склонен всё облегчать и тогда, когда играю роль. Я считаю, это крутое качество, оно мало кому по зубам, но, если бы я смог показать глубинную часть меня – это было бы неожиданно для всех. Мне несложно это играть, просто никому обычно это не нужно. 

Ну и финальный вопрос – почему ты посоветуешь сходить на «Маскерад» в кино?

Это действительно другой слог, все-таки стих – это сложно с лингвистической точки зрения. Вот, например, почему нужно слушать оперу, почему нужно разбираться в живописи? Так ты заставляешь свой мозг работать. Как говорит Татьяна Черниговская, мозг должен выполнять сложные задачи. Вы от этого будете моложе, будете счастливыми, вы от этого будете более интересными, в первую очередь самому себе!

Мы снимали сложное кино, и я верю, что оно таким и получилось. Сложное, не в смысле, что это непонятное фестивальное кино. Сложное оно потому, что невозможно было сделать из Лермонтова что-то простое.

.