Ирина Горбачёва: «Однажды я себя перенастроила»
В фильме «Говорит Земля!» актриса играет экоактивистку — фанатичную сторонницу спасения Земли. О справедливости в жизни, экзистенциальных вопросах, съемках в комедии и блогерском опыте — в интервью ОK!
Фото: Дарья Орлова
Ира, мне интересно твое отношение к любой форме фанатизма в поисках справедливости. Ты сама бы могла быть активисткой?
Мне кажется, я уже изжила из себя ту хорошую девочку, которая всегда защищает справедливость. Я долгое время была горящей максималисткой, от этого страдала, подсознательно понимая, что это неправильная дорога. Дорога, которая может быть разрушающей и пагубной для меня в первую очередь. Я знаю свой темперамент: если бы я и дальше была такая упертая, то уже раз пять посидела бы в тюрьме за всё что угодно. Я человек увлекающийся. (Смеется.) Раньше мне было достаточно услышать условное «наших бьют» — всё, я уже была готова привязывать себя к какому-то зданию или дереву и неделю голодать. У меня были такие мысли, реально.
На Ирине: платье Saint Tokyo
Сейчас ты по-другому смотришь на мир? Как ты пришла к тому, что в некоторых порывах себя надо сдерживать?
У меня всегда была привычка всё анализировать и в первую очередь — себя. Была тут у себя на складе (есть у меня небольшой складик), разбирала по необходимости вещи и наткнулась на несколько записных книжек, в которые я вносила свои мысли много лет назад. Попался мне 2009 год. Я так удивилась: пятнадцать лет назад я задавалась какими-то абсолютно экзистенциальными вопросами о том, вся ли жизнь соткана из одних проблем, как выбираться из этого быта, как перестать злиться, цепляться за всё, что меня цепляет, и т.д. Я там описываю, как я сильно на всё реагирую и как мне от этого неклассно. Такая ситуация. Я пишу, что должна кому-то 7 тысяч рублей, но понятия не имею, как их отдать, а отдать уже надо. И типа пришла стипендия (я студенткой тогда была) — а я потеряла карту. «Опять эта безалаберность, сколько можно с ней жить и когда уже ты, Ира, возьмешь себя в руки?» — такие там вопросы к себе. А потом вдруг начинаю писать, что все проблемы я сейчас решу с помощью... фантазии. И начинаю прямо фантазировать на бумаге в совершенно другом настроении и русле: и что деньги придут, я получу возможность заработать, и что долг я закрою... Пока я это всё читала, то думала: ничего себе, я просто взяла и перенастроила себя. Сколько себя помню, мне такое было интересно. Я понимаю, что на всё воля Божья, но очень многое в наших руках — с себя ответственности не надо снимать. Всё, что в зоне моего влияния, я стараюсь делать так, как мне подсказывает интуиция и моя совесть. Порой они подсказывают мне те вещи, которые не совсем популярны вокруг, тем не менее я точно знаю, что мне нужно слышать и слушаться только своей чуйки.
Потому что всё слишком индивидуально и субъективно.
Конечно. Что для меня свобода — для тебя несвобода, твоя правда — моя неправда. Бороться за общую справедливость — это не мой путь. Я могу бороться только за себя, чтобы меня не оскорбляли, не эксплуатировали, не манипулировали мной. Возможно, что моим примером кто-то сможет вдохновиться, но это точно не моя миссия. Так много всего вокруг происходит, что просто не хватит человеческих ресурсов, чтобы подключаться к этому. Всё, что происходит со мной прямо сейчас, — вот на это я могу как-то повлиять.
Как ты считаешь, у человечества есть шанс на спасение или нас поработят роботы и искусственный интеллект?
Я периодически об этом думаю... о том, сколько цивилизаций, нам известных, было, сколько перепрошивок прошла Земля. Каждое такое обновление, как в телефоне, где-то лучше, быстрее, сильнее, удобнее, комфортнее, но и оно в какой-то момент устаревает. Есть ощущение, что сейчас мир начинает сильно разделяться. И я всё думаю: а как вот в таком расслоении гармонично сосуществовать? Какие бы новейшие технологии ни появлялись, люди как приходили исследовать одни и те же грехи, так и продолжают это делать. Вроде бы человек уже задумывается о душе, развивается ментально, но никуда не девается вот эта вшитая в нас абсолютно животная история (я сейчас конкретно про себя, потому что иногда и злость на кого-то, и эго проявляется). Поэтому путь каждого — над собой работать, трансформировать себя — делать то, что в твоих силах. Вообще, мне кажется, вся наша жизнь — это большой эксперимент. В чем смысл наших задач и существования на этой планете — могу только предполагать, порассуждать и пофантазировать. Чем это закончится? Только смертью, в любом случае. Конец понятен. Поэтому, отвечая на твой вопрос, обречены ли мы, — да. (Улыбается.)
На Ирине: платье Saint Tokyo
Скажи, твои поиски себя и анализ всего того, что с тобой происходит, — это потребность последних лет или всегда было?
Это и с детства было, и помог театральный вуз, где преподают психоанализ в чистом виде: ты познаешь себя, свое поведение, предлагаемые обстоятельства, рисуешь психологический портрет человека, которого надо сыграть. Все артисты — своего рода психологи. И чем больше я общаюсь с ними, тем больше понимаю, что это глубоко травмированные, закомплексованные люди, которым надо лечиться. (Смеется.) Но наши травмы и приводят в это поле игры, в котором можно это прожить, прорефлексировать, отсмеять. Стендап-комики тоже делают так — вытаскивают всё больное наружу. Становится ли им легче от этого? Да, становится. Меняются ли они после этого? Да, определенно. В последние годы у меня пошли истории, связанные с духовными практиками, с узнаванием разных течений. Несмотря на то что я крещеная, внутри себя я многоконфессиональная. Наш мир настолько большой и настолько разный, что сказать, что есть что-то одно и оно сугубо правильное, — это как сказать, что в организме нет ничего важнее сердца, всё остальное второстепенно. Все органы взаимосвязаны и несут абсолютно разные функции. Мы сами из этого сотканы — из многих разностей в одном теле. Это же вообще фантастика! А у нас еще есть понятия сознания, души, духа, высшего «я». Это настоящий космос, в этом разбираться и разбираться. Мне иногда говорят: «Сколько можно в себе копаться, может, ты присядешь?»
Хотела бы переспросить тебя: что в твоем понимании любовь? Я помню, что ты сказала во время нашего интервью во время пандемии. Интересно, как ты изменилась за эти годы.
Во-первых, это точно чувство, которое как состояние возникает при определенных проживаниях. У меня это в большей степени связано с осознанием ценности жизни и благодарностью. Оно не перманентно, оно где-то вшито в нас каждом, и каждый всё время что-то такое ищет: всё время ищет любви, всё время хочет ее от кого-то получить, от какого-то процесса или взаимодействия. Все обтираются друг об друга в надежде, что это чувство сейчас проснется, выйдет. А иногда ты думаешь: Господи, я могу почувствовать любовь сама, сидя над тарелкой еды, в общении с друзьями... Если ты не чувствуешь ценности и благодарности, то, по-моему, любовь почувствовать невозможно.
Давай вернемся к фильму «Говорит Земля!». Вы уже получили на кинофестивале «Короче» спецприз жюри и спецприз от канала «Россия». Это комедия и достаточно кассовый фильм, как мне кажется. И эта история очень гармонично ложится на твой образ. Как тебе работалось в этом проекте?
Я фанат жанра драмеди. Мне нравится это смешение, когда есть комедия, но в которой всегда должна быть почва, над чем задуматься. Или должно быть что-то, что в меня попало и зацепило с точки зрения драмы, чтобы я получила большой спектр эмоций. Когда драма-драма, мне чаще всего не хватает юмора и иронии, чтобы через какую-то легкость воспринимать это всё. Та же история с чистым жанром комедии, только не когда это абсурд или пародия. А вот драмеди мне интересно. В «Говорит Земля!» всё же не драмеди в чистом виде... Я вообще, когда читала сценарий, ни разу не засмеялась. (Смеется.) Надо сказать, я вообще редко смеюсь, когда читаю сценарии. Должен быть какой-то прикол, заход с точки зрения не текста, а ситуации. Меня смешат именно абсурдные истории. Ну и, конечно, важно, когда есть классные живые диалоги. Здесь я понимала, что с режиссером Женей Корчагиным я ни разу не работала. Я не знаю его юмора, не знаю, как он работает, я не видела его картины. Мой агент уговорила меня сходить на пробы, познакомиться с режиссером. Были пробы, Женя рассказывает какие-то шутки по тексту и сам над ними же смеется. А мне было не смешно.
Уже комедия...
А еще, представь, когда это взрослый человек перед тобой. Я сидела и думала: «Ё-моё, это что за взрослый юмор такой?» Мы играем, ему нравится, он улыбается, а я сидела немножко со скепсисом и сомнением. Не сказать, что меня особо зацепили эти пробы. Наоборот — стало еще больше вопросов. И тут мне звонит агент и сообщает, что меня утвердили и готовы снимать. (Смеется.) Я начала узнавать, кто еще будет играть в фильме, и выяснила, что Антон Филипенко, которого очень люблю как артиста, мы знакомы с моего студенчества (он близкий друг моего однокурсника Димы Чеботарёва). Антон классно играет и, что мне нравится, играет без поддавков. А потом выяснилось, что третий герой в нашей сцепке — Стёпа Девонин, и я решила, что это будет классно. И вот на площадке... я давно так не смеялась! Более того, это оказались одни из самых легких съемок в моей жизни. Мне было по кайфу, легко и очень смешно. У меня за всё время моей работы было всего пару раз, чтобы я раскололась в кадре. На этих съемках, когда снимали первую сцену в машине, я запорола несколько дублей. У нас случилась настоящая химия. В итоге когда я смотрела фильм (а я ведь еще та придира, могу потом прийти к режиссеру с ворохом комментариев), я осталась довольна. Картина ироничная и легкая, но не пустая. Многие подходили после просмотра и говорили, что посмеялись, отдохнули, не грузились. Жизнь и без того настолько трудна и турбулентна порой, что ходить в кино и платить деньги за просмотр того, что прибьет тебя плитой, — зачем оно надо? Я не против драмы, но в ней всегда должен быть свет, всегда должен быть катарсис и выход. Мне нужен этот свет в конце туннеля.
На Ирине: брюки и пиджак VERGE
Ира, хочу отметить, что из всего многообразия кадров нашей съемки на берегу Балтики ты так сделала отбор, что получился настоящий короткометражный фильм: от деталей до крупных планов. Это говорит о том, что ты человек с хорошим операторским или режиссерским глазом.
Режиссер точно во мне живет и будет жить и развиваться дальше. В тот момент, когда я начинала снимать ролики для соцсетей, я еще не понимала, что со мной происходит, но на самом деле я именно тогда стала «сам себе режиссер». Я сама всё придумывала, была сценаристом, была оператором, режиссером монтажа. И вот это ощущение, когда попадает или не попадает, работает кадр или нет, всё это у меня на короткой дистанции происходило, когда нужно в минуту уложиться, оставив всё важное. И еще момент, когда ты смотришь на себя со стороны, как режиссер смотрит на артиста. Я не какой-то самоед, нет-нет, я могу четко сказать, где я хорошо сделала, где я сделала нормально, где было «ну-у-у окей», а где «NO, Ира». И вот с этим монтажным и операторским бэкграундом я даже после съемок подходила к Жене, говорила: «Вот тут надо подрезать, тут должно быть внахлест». Понимаю, что лезу не в свой процесс, но я отношусь к нему так. Куда бы я ни заходила, я ко всему отношусь очень личностно. Я смотрю на работу не только как актриса, но и с точки зрения художественной составляющей, зрительской — работает это или нет. Не знаю, выведет ли это меня куда-то в плане режиссуры, потому что, на мой взгляд, это такая неблагодарная работа. Именно профессия режиссера? Конечно. Артисты находятся в более выгодном положении. Режиссер возится с материалом, собирает артистов, к каждому еще потом надо подход подобрать, найти общий язык со всей съемочной группой, где часто бывает очень много залетных и непрофессиональных людей, быть на связи с продюсерами, которые часто вмешиваются в процесс, отвечать за всё, что происходит на площадке, уложиться в сроки... А потом, когда все разбегаются, режиссер всё еще продолжает работать с отснятым, монтажом, озвучкой, графикой. Каждый раз это два с половиной, а то и три года жизни тотального взаимодействия с материалом, рефлексии, нервов. Когда выходит фильм, дай бог, чтобы он был коммерчески успешным, потому что ты опять отвечаешь не только за качество, но и за деньги. И самое интересное, тебя потом не особо-то носят на руках, не особо фотографируют и берут интервью — тебя вообще мало кто знает. К тебе не подойдут на улице со словами «Потрясающая работа, невероятное кино. Спасибо вам огромное!». Кому все лавры достаются? Это всё артистам. Если провал — то режиссер, если успех — артист. Когда я смотрю на всё это, у меня внутри, видимо, предохранитель какой-то срабатывает.
Ты профессиональная актриса, но имеешь отношение и к блогосфере. Как ты относишься к тому, что блогеров, людей без актерского образования, постоянно приглашают на съемки и дают им роли?
Я тебе скажу, что обычный зритель всё поймет, когда увидит на фоне артиста непрофессионально играющего блогера. Надо ко всему подходить разумно. Я не против того, чтобы блогер появлялся в кино, если он сделает это классно. У нас, кстати, в картине было несколько блогеров, но они играли микроскопические роли — себя. Такой ход. Они в этом на своем месте и смотрятся органично. Тут нужно уметь вытащить органику и взять человека именно на такую роль. Это как искусственный интеллект: можно его отрицать, можно защищаться от него, но он уже есть, он с нами, он уже часть жизни. Поэтому отрицать... Ну, наверное, если известному блогеру дадут роль Онегина, это будет странно. Знаешь, у меня был острый момент, когда я пробовалась на одну роль и вместо меня взяли как раз девушку-блогера. Допустим, это был исторический проект. Меня бомбануло страшно, я восприняла это как личное оскорбление. Я ходила и думала: «Да блин, любую бы актрису взяли, я бы не расстроилась. ДА ОНА НЕ МОГЛА СЫГРАТЬ ЛУЧШЕ МЕНЯ». Но я не учитывала тот факт, что она могла сыграть так, как может, и это было решающим. Я бы даже эту интонацию не уловила. А у нее свой собственный мир и... пофигизм. Я буду играть определенную героиню, буду стараться передать ее характер, веяния ее души — закопаться в этом. При этом мне будет казаться, что я сделала всё очень объемно, глубоко, по Станиславскому. А она взяла и легко это сделала, просто по-своему. И я понимаю, что да, я проиграла эти пробы. То есть тут важна была не игра, а интонация человека. Другой момент, когда продюсер берет блогера как костыль и думает, как бы собрать деньги и отбить кассу.
Ира, я всё придумала, тебе нужно преподавать в театральном навыки ведения соцсетей.
Знаешь, вот если возвращаться к тому, о чем мы говорили раньше, то я бы, наверное, хотела быть продюсером. И деньги заработать, и процесс выстроить. У меня очень часто такое бывает, когда я знаю, что какой-то режиссер запускает проект, — я понимаю, кто ему нужен на какую роль, какая актриса. И к моменту про соцсети. Ты думаешь, кто-то лезет в «Кинопоиск» смотреть профиль артиста?
Нет, все лезут смотреть соцсети.
Именно! Поэтому я и говорю всем знакомым актерам, что нужно обязательно вести свою страницу. Делай там что хочешь: читай стихи, пой песни, но веди! А то попросит режиссер ссылку на страничку, а у нее там что? Ничего. Ну на ничего и ничего. Это сейчас тоже важно.
Благодарим оргкомитет кинофестиваля «Короче» за помощь в организации съемок.