Звезды балета Иван Васильев и Мария Виноградова: «Мы сошлись как пазл»

Иван Васильев — мировая звезда балета. Каждое его выступление, причем на любом континенте, — это грандиозное событие для публики, которая Васильева боготворит... Совсем недавно у Маши и Ивана родилась дочь. Но Мария уже в строю. 16 декабря на рождественском вечере «Christmas балет-гала» в Кремлёвском дворце ее очередная премьера — балет «Шехерезада». Кто партнер? Конечно, Иван Васильев!

Сколько лет вы вместе?

Иван: В декабре три года исполнилось.

Это много или мало?

Мария: Смотря с какой стороны смотреть.

И.: Со мной — год за два.

Почему такие скорости?

И.: Потому что я веселый человек. (Смеется.)

У каждого из вас была своя личная жизнь, своя карьера. Что вас объединило?

М.: Сцена. В Большом театре мы вместе станцевали в «Спартаке», Ваня — главную партию Спартака, я — Фригию, его возлюбленную. С этого всё и началось. (Улыбается.)

В балетном мире многие зациклены на своей профессии.

И.: Я как раз с этим борюсь. Это всего лишь балет, а не вся жизнь. Наверное, я по-настоящему это осознал, когда у меня появилась семья, когда родилась дочь. Домой приходишь, и надо уметь переключаться.

М.: Конечно, хочется как можно больше времени проводить с маленькой дочкой, но и в карьере надо всё успеть.

Сколько дочке сейчас?

И.: Пять месяцев. Ради дочки я много работаю, много гастролирую.

Бывает, приезжаю домой поздно вечером, а в пять утра мне надо снова куда-то улетать. Единственное, что дает мне силы и заставляет внутренне собраться, — это дочь и семья.

Как быстро вы почувствовали, что ваши отношения могут закончиться свадьбой?

И.: Мы сошлись как пазл, сразу почувствовали гармонию. С первой недели, как начали встречаться, нам было так легко вместе. Сейчас мы преумножили это чувство, стали полноценной семьей, это не может не радовать. Правда, я ухаживал за Машей почти месяц.

Понимаю, Иван, что при твоей реактивности месяц — это целая вечность.

И.: Для меня и час порой целая вечность, всё относительно.

М.: А мне кажется, что это время как-то медленно тянулось.

И.: Я же всё время тогда гастролировал. Ухаживание было на расстоянии, я присылал Маше посылки, цветы.

М.: В основном это были цветы.

И.: Помню, однажды привез тебе коробочку и сказал, чтобы ты ее открыла, когда я буду уже в поезде. Я в Москву заехал тогда буквально на десять часов.

И тебе, Маша, конечно, всё это нравилось?

М.: Ну а какой женщине не понравится, когда за ней красиво ухаживают? (Улыбается.) Может, эти знаки внимания были особо дороги и ценны, потому что чувства возникли настоящие.

Когда вы танцуете в дуэте, сцена наверняка подчеркивает подлинные чувства. После рождения дочери уже танцевали вместе?

М.: Да, 29 ноября у нас был «Спартак». На самом деле, будучи в положении, я поставила себе цель очень быстро вернуться на сцену. Поняла для себя, что если осяду в декрете, то уже никогда не вернусь обратно.

Наша профессия — дело молодых, и если надолго выпасть из процесса, то можно многое не успеть. Так что, как только врачи разрешили физическую нагрузку, я начала ходить в балетный класс. Это случилось через месяц после родов.

Всё так молниеносно закрутилось, что уже в начале сезона я активно включилась в работу. Было трудно, конечно. Ваня видел мои мучения, летом он вместе со мной ездил в театр, давал мне класс, помогал войти в форму.

И.: Я не смог убедить Машу, что надо еще посидеть дома. Я бы на ее месте с удовольствием посидел. (Смеется.)

М.: Находясь в декрете, я ходила на спектакли, в которых танцевал Ваня. «Спартак», «Иван Грозный» в Большом... Летала вместе с ним в Питер, в Новосибирск, даже в Японию. Мне самой ужасно хотелось на сцену!

В свое время была громкая история, когда Иван Васильев, уже будучи премьером балета и обладая в театре всеми возможными привилегиями, неожиданно покинул Большой. У тебя, Ваня, нет желания вернуться обратно?

И.: Я ушел, но на самом деле никуда не уходил. Потому что уже через месяц после «ухода» из театра снова начал сотрудничать с Большим, как приглашенный солист, и продолжаю сотрудничать по сей день. У меня много интереснейших проектов по всему миру. На данный момент ситуация с Большим театром меня устраивает. Мне нравится туда приезжать, танцевать любимые балеты, Большой — мой первый театр, мой дом, мое начало, и я здесь чувствую себя очень комфортно.

Я хорошо помню твой первый спектакль в Большом в 2006 году. Ты танцевал в «Дон Кихоте» Базиля, главную мужскую партию, труднейшую партию, рассчитанную на зрелого танцовщика, а ведь тебе тогда было всего семнадцать лет! Это уникальный случай для Большого театра, ничего подобного не было ни до, ни после.

М.: Ваня сам по себе уникальный случай. (Улыбается.) Я имею в виду его блестящую карьеру. На сцене он честный, всегда выкладывается на полную катушку — даже если есть травмы, никогда не сэкономит силы. И в жизни он такой же открытый, как и на сцене.

Вот как раз насчет сил и энергии. Однажды на творческом вечере балерины Ульяны Лопаткиной случился очень драматичный эпизод. Иван начал танцевать фрагмент из балета «Пламя Парижа», внезапно потерял равновесие, упал, потом опять начал танцевать и в результате прямо на сцене потерял сознание. Лично мне было больно и страшно всё это наблюдать...

И.: Да, я танцевал тогда с температурой под сорок, только за кулисами пришел в себя, на какой-то кровати. Вызывали скорую помощь.

А кому и зачем нужны такие жертвы?!

И.: Ну, я же не умею говорить «нет». (Улыбается.)

Тебе самому было тогда страшно?

И.: Нет, страшно не было. Было обидно.

М.: От такого не застрахован ни один артист. Есть вещи, которые нельзя контролировать на сцене. Травмы случаются. У меня вот был перелом ноги. Я «сломалась» на прогоне нового спектакля. С этим переломом я проработала еще около недели, потому что на рентгене врачи не разглядели перелома.

Месяц ходила на костылях, потом долго восстанавливалась. А у меня намечалось тогда столько премьер! Конечно, надо заботиться о своем здоровье. Нужно больше времени уделять отдыху. Даже Ваня уже понял, что нужно беречь себя. За здоровье в нашей семье отвечаю я. Всё время слежу, чтобы муж пил витамины, делал массажи...

Еще один момент. Отлично помню, как перед дебютом в «Дон Кихоте», перед самым началом спектакля я спросил у Ивана, волнуется ли он, выходя первый раз на сцену Большого театра. И Иван самоуверенно ответил: «Чего волноваться-то?» Меня такая реакция весьма удивила.

И.: Наверное, это был юношеский максимализм, защитная реакция. Могу сказать, что, если перед спектаклем пропадет волнение, можно уходить из профессии.

То есть тогда ты лукавил?

И.: Конечно. А возможно, из-за адреналина не понимал, как сильно переживаю. Сейчас понимаю, что, сколько бы ни танцевал, волнуюсь всё больше. Когда растешь, когда достигаешь определенного уровня, появляется ответственность за то, что ты делаешь. Всякий раз, выходя на сцену, ты должен становиться лучшей версией самого себя.

В семнадцать лет у тебя был «Дон Кихот». Куда дальше-то расти?

И.: Потолков много. Чтобы двигаться дальше, нужно уйти в сторону и обойти этот «потолок». Что и произошло, когда я ушел из Большого. Это был мой сознательный шаг, хотелось открывать для себя новые миры в профессии.

И у тебя всё получилось. Ты сделал феноменальную карьеру, тебе рукоплещут во всём мире.

И.: За эти годы мне много где удалось танцевать. Я поработал с лучшими танцевальными труппами Нью-Йорка, Лондона, Мюнхена, Рима... Я был и Иваном Грозным, и Спартаком, и принцем в «Лебедином озере», и там же Злым гением. У меня нет такого, что, мол, как это, вы ставите меня Злым гением, а я хочу быть только принцем. Если роль мне интересна, пускай она будет второстепенной, какая разница. Ведь можно выйти и станцевать ее так, что она станет главной!

Это верно. У вас, мне кажется, совсем разные характеры. Если Иван темпераментный, взрывной, то Маша спокойная, невозмутимая...

И.: В чем-то мы все-таки похожи. Например, оба домашние, такие «диванные войска». Самый большой кайф, когда можно посидеть дома вдвоем, поговорить...

Я знаю, что Маша коренная москвичка, а вот у Ивана богатая география.

И.: Да уж, помотало меня. Родился я в Приморском крае, а балету учился в Минске. (Улыбается.)

Почему Минск, а не Москва?

И.: Мне посоветовали там хороших педагогов. Из Владивостока мы переехали на Украину, мне было двенадцать лет. Оттуда уже в Минск.

Интересно, Ваня, тебе с самого начала говорили, что у тебя выдающиеся балетные данные?

И.: Я в пять лет уже станцевал вариацию из «Дон Кихота»...

...ничего себе!

И.: Так что, наверное, был потенциал. Не могу сказать, что всё складывалась легко, но мне с самого детства нравилось работать.

Я не любил праздно бегать по училищу, играть в салочки или в сидеть в компьютерном клубе, мне это было просто неинтересно, да и какой от всего этого толк? Занимался только тем, что могло принести какой-то результат. Я всегда был лидером, даже английский язык выучил по этой причине. Когда я приехал работать по контракту в Нью-Йорк, в Американский театр балета, то подумал: как же так, я не буду душой компании? И начал учить язык. Наверное, природой в меня заложено быть в центре внимания. (Улыбается.)

В Большой тебя пригласили после победы на Московском международном конкурсе артистов балета? Во всяком случае тогда все только и говорили про феноменального Ивана Васильева.

И.: Пригласили чуть позже. Золотую медаль на конкурсе в Москве я получил в пятнадцать лет.

М.: Кстати, мы там первый раз с Иваном увиделись: в тот год я тоже стала лауреатом.

И.: Нет, впервые мы встретились раньше, ко-гда ты приезжала на концерт к нам в Минское училище. Неужели не помнишь? Я участвовал в одноактной постановке, поставленной специально для меня, а Маша танцевала в «Щелкунчике». Правда, тогда мы не познакомились.

Почему?

И.: Я вообще был застенчивым мальчиком. Выходил на сцену, танцевал, а дальше оставался в своем мире. Каждый раз, когда в минском театре давали балет, я обязательно был в зрительном зале, на галерке. Одноклассники по училищу удивлялись: «Зачем ты столько раз ходишь на одну и ту же постановку?» А я не понимал, как можно пропускать, исполнители-то каждый раз другие, есть чему поучиться.

Твой старший брат Виктор тоже балетом занимается. Ты по его стопам пошел?

И.: Нет, скорее, он пошел по моим. Так получилось, что мы начали заниматься вместе в народном ансамбле, а дальше я его везде опережал. Я поехал в Минск, через год он приехал. Когда я пришел в Большой, он поступил в Московскую академию хореографии. Сейчас брат работает в Большом театре в мимансе, так что в штате один Васильев все-таки есть! (Улыбается.) А меня в Большой звали трижды.

Неужели пришлось уговаривать?!

И.: Первый раз позвали на разговор, когда я был на конкурсе в Перми, поэтому приехать не смог. Я выиграл пермский конкурс, и мне позвонили второй раз, но у меня в то время были госэкзамены в училище. А на третий раз мне уже фактически прислали железнодорожный билет. Я познакомился с руководством, и мне сразу предложили стать солистом.

Обычно-то все начинают с кордебалета.

И.: В Большом такое случилось первый раз: семнадцать лет, только со школьной скамьи — и сразу солист.

Ты считал, что всё это в порядке вещей, или воспринимал как подарки судьбы?

И.: Какие подарки судьбы? Просто я стремился к тому, чтобы всё так и случилось. В двадцать лет я уже стал премьером балета, минуя позицию ведущего солиста.

У Маши в этом смысле всё ровно, гладко, ступенька за ступенькой.

М.: Да, я прошла в Большом все ступени: от артистки «второго кордебалета» до ведущей солистки. Первой главной ролью стала Анастасия в «Иване Грозном», потом «Спартак», и дальше новые интересные роли.

А Иван теперь еще и хореограф. Скажи, когда ты почувствовал потребность ставить балеты?

И.: Даже раньше, чем танцевать. Мне всегда хочется делать что-то новое, иначе скучно. Маша постоянно слышала, что я хочу ставить, и вот однажды она мне сказала: «Хочешь — ставь». То есть фактически подтолкнула меня к реализации мечты.

М.: Когда Ваня сочиняет балет, это отдельная история. Человек полностью погружается в свой мир. Он может среди ночи проснуться, включить музыку, начать что-то мне рассказывать или даже показывать.

И.: Несколько моих постановок — в репертуаре Михайловского театра, где я сегодня служу.

А 31 декабря на сцене Эрмитажного театра будет премьера моего двухактного балета «Рождественская история» по мотивам повести Диккенса «Рождественская песнь», я сам танцую героя по имени Скрудж.

Если Иван танцует 31 декабря в Питере, значит, Новый год вы будете встречать врозь?

И.: Я специально назначил свою премьеру на шестнадцать часов, чтобы потом успеть на самолет в Москву. Так что Новый год мы обязательно будем встречать вместе!

Фото: Дмитрий Журавлёв. Стиль: Полина Шабельникова. Макияж и прически: Наталья Огинская/Pro.FashionLab