Шамиль Хаматов

Шамиль, сразу после Нового года в прокат вышел фильм «Продавец игрушек», где ты сыграл главную роль. В картине снимался еще и кумир нашего детства — Пьер Ришар. Как тебе с ним работалось?
Пьер Ришар, конечно, потрясающий артист. Он уже в кадре, буквально на ходу, придумывает такие вещи, которые я даже специально не смогу из себя выжать. От него исходит сильнейшая энергетика, с ним очень интересно. Хочется верить, что я чему-то у него научился. К сожалению, за пределами съемочной площадки мы не особо общались: я не знаю французского, а он, судя по всему, не очень понимает по-английски. 

С кем из иностранных артистов тебе бы хотелось поработать?
С Шоном Пенном! Я очень люблю все фильмы с его участием, ни одной картины не могу припомнить, где бы он повторился или снялся, грубо говоря, ради бабла. Ну а из российских для меня Миша Ефремов абсолютный авторитет. В «Современнике» мы играли с ним в спектакле «Шарманка», а на съемочной площадке мы еще ни разу не встречались. 

Скажи, а почему в кино ты не так часто появляешься? Потому что не хочешь сниматься только ради денег или потому что пока не очень часто приглашают?
Просто в театре мне гораздо интереснее. Здесь мы находимся в постоянном движении, мы заряжены общей идеей сделать качественный спектакль, который будем играть из года в год. Работа в театре гораздо ответственнее, у нас есть команда, где ты можешь положиться на каждого. Для меня это очень важно, потому что я человек не слишком коммуникабельный. Порой мне бывает сложно привыкнуть к новым людям. Так что театр — это отдушина, обожаю находиться тут: каждый день кто-то рассказывает что-то интересное — кто куда сходил, что видел, с кем познакомился и так далее.

А что такое кино? Снялся и, в общем-то, забыл. Из последних картин меня зацепил разве что сериал Сергея Урсуляка «Жизнь и судьба» по роману Василия Гроссмана. 

Шамиль, ты ведь не всегда грезил театром? В юности ты занимался водным поло.
Да, лет до шестнадцати. Профессионально. Это было еще в Казани, потом какое-то время играл уже в Москве. Даже получил разряд — кандидат в мастера спорта. Но потом благополучно оставил спорт.

Почему?
Просто понял, что всё это не мое, вокруг меня были ребята головы на две выше в профессиональном плане, конкурировать за место в команде с ними было непросто. 

Ты боишься конкуренции?
Я люблю здоровую конкуренцию. Я всегда вижу и понимаю очевидные вещи, могу понять и признать, что люди моложе меня, физически сильнее… Спорт — это целая история, он требует много времени, ответственности.

А в театре разве по-другому?
(Улыбается.) Есть, конечно, что-то общее. Но в спорте существуют четкие правила: с утра встал, поплавал, побегал, пришел, опять потренировался… А в театре существует момент импровизации. Это мне ближе. Я могу по-разному себя проявлять, в зависимости от обстоятельств.

То есть сейчас спортом ты не занимаешься?
Нет. Сейчас спорт мне мешает. В какой-то момент я это осознал и просто перестал тратить свое время. Раньше я ходил в фитнес-клуб, но мне не совсем комфортно, когда вокруг бегает куча людей по беговым дорожкам. Не всегда получается смотреть на это без иронии. 

Что ты имеешь в виду? Тебя смущают девушки в спортивных костюмах и с вечерним макияжем?
Есть немного. Или когда мимо тебя по дорожке проплывает девушка, от которой за километр пахнет духами. Какое-то это всё ненастоящее, неживое. Лучше я буду курить и кофе пить. (Улыбается.)

Скажи, а как все-таки в твоей жизни появился театр? На тебя так сильно повлиял пример старшей сестры Чулпан?
Так и случилось. Я влюбился в театр мгновенно. Мы с командой приехали в Москву на сборы, и вот пока я был тут, сходил к Чулпан на занятия в ГИТИС. Ты даже не представляешь, какая там была атмосфера. Я как будто попал в другой мир. А потом посмотрел спектакль «Три товарища», где сестра играла Патрицию. Он меня поразил, я сидел и рыдал, а когда вернулся домой, сказал родителям, что хочу поступать в театральный. 

А они что?
«Нет! Ты что! Ты мало читаешь, ты не можешь быть артистом. Ты будешь энергетиком, и точка». В общем, моя судьба была предопределена. Но честно говоря, я очень слабо представлял, как буду учиться: с математикой я никогда особо не ладил. 

Если не ошибаюсь, до тебя в вашем роду на свет появлялись одни девочки. И вот ты, первый парень за долгое время, решаешь связать себя с искусством и поступаешь в ГИТИС. Родители и родственники, наверное, были в шоке.
Нас двое мужчин, у меня еще есть младший двоюродный брат, а остальные да — девушки, женщины. Шока как такового не было. К тому моменту я уже какое-то время жил в Москве, ходил вместе с Чулпан на спектакли. Но сам факт моего поступления мы с сестрой скрывали от родителей. В итоге по плану я должен был идти на юридический факультет, но я, естественно, совершенно перестал готовиться, не ходил на подготовительные курсы. Родители, скорее всего, подозревали что-то неладное. Думаю, между собой они вели какие-то разговоры о моем будущем, но, когда они все-таки всё узнали, отреагировали более-менее спокойно, во всяком случае без раздражения. 

Шамиль, а ты не боялся, что тебя будут сравнивать с сестрой?
Нет, я этого не боялся. Было время, когда я немного из-за этого переживал, но сейчас знаю, что это абсолютно бессмысленно. Это не моя проблема. Если людям хочется сравнивать, это их право, я никак не могу им помешать. Я занимаюсь своим делом — делом, которое мне безумно нравится. 

Тебе понравился спектакль с участием сестры, атмосфера в институте, и ты решил поступать в театральный. Неужели тебе всё казалось таким простым?
Тогда — да. Я не видел никаких трудностей, для меня театр был местом, в котором соединяются души, где люди существуют открыто и легко. Даже в ГИТИСе до меня еще не доходило, во что я ввязался. Уже работая в театре, я осознал, что это за профессия, что это за кабала. Все артисты знают, что это неблагодарный, зависимый труд. Но я сознательно к этому шел, так что теперь мне надо просто двигаться дальше.

А ты когда-нибудь думал о том, чем бы занялся, если бы не поступил? Продолжил заниматься водным поло, снова бы пошел на подготовительные курсы юрфака?..
Нет, не думал. Всё это меня абсолютно поглотило. Конечно, я очень люблю историю, еще со школы, но не думаю, что это помогло бы мне в выборе какой-то профессии. Я точно знаю, что сидеть в офисе — это не мое. А большинство профессий, не связанных с творчеством, так или иначе связаны с рабочим местом, с галстуком. Я ненавижу носить рубашки под пиджак. И галстуки! Каждый сам выбирает, что ему ближе. Я вот недавно снялся в сериале про зомби, он будет идти на одном развлекательном канале. Мне интересно пробовать себя в разных жанрах — и в театре, и в кино. Я же мальчик, так что было довольно увлекательно работать с этой темой. Может быть, ребята в театре и посмеются надо мной. 

У сериалов есть одна уникальная способность: они превращают молодых артистов в звезд первой величины, правда, лишь на некоторое время. Тебя не пугает такая перспектива?
Знаешь, известность мне безразлична, такая слава ненадежна и не имеет особого смысла. Всё зависит от самого артиста и, конечно, от его отношения к происходящему. Многие именно от такой славы и ломаются. Так что я надеюсь, что ко мне она не придет. Что касается этого сериала, съемки в нем — это прежде всего опыт, возможность пообщаться с талантливыми людьми. 

Обычно артисты тщеславны, а ты, мне кажется, нет…
И я даже не знаю, хорошо это или плохо. Я не люблю тусовки, я в них не вижу ничего, что могло бы принести мне пользу. Всё это какое-то напускное. 

Читайте полную версию интервью в журнале ОК! № 6