Кристина Асмус и Гарик Харламов: «Мы уже семья!»

Я с большим уважением отношусь к этой красивой паре. Кристина АСМУС не только звезда сериала «Интерны». Я видел актрису на сцене Театра имени Ермоловой и убежден, что у нее отличная перспектива. А резидент Comedy Club Гарик ХАРЛАМОВ талантлив в своем деле. Он обладает редким даром превращать любые житейские обстоятельства в остроумную шутку. Сегодня вокруг отношений Кристины и Гарика огромное количество слухов и сплетен, на которые они сами не обращают внимания. И правильно делают

Я знаю, что вы сейчас вместе снимаетесь в кино. Вы познакомились на съемочной площадке?
Кристина: Нет, раньше. Вообще, это удивительная ситуация. Мы фактически три года находились в одном коллективе, работали в команде канала ТНТ, возможностей познакомиться у нас была масса. Но по-настоящему мы узнали друг друга через Интернет — в социальной сети.

Вот как!
К.: Я серьезно. То самое знакомство в соцсети мы считаем отправной точкой наших отношений. Гарику, оказывается, я нравилась давно. С того момента, когда он в первый раз увидел меня на телеэкране.

В «Интернах»?
Гарик: Где же еще!
К.: Гарик потом мне рассказывал, что заходил на мою страничку в Интернете, хотел узнать меня получше. А наша первая встреча произошла два года назад. Это случилось в Одессе, на фестивале юмора «Большая разница», где мы оба были в качестве гостей.
Г.: Эта встреча продлилась буквально две минуты.
К.: Мы сидели в одном ряду, но не рядом. Я пришла с подругой, Гарик был с другом.
Г.: К тому времени, когда Кристина приехала, мы с коллегами находились в Одессе дней восемь. Кристина появилась в последний день фестиваля, на заключительном концерте. Общение было коротким: «Здравствуйте, я Гарик». — «Здравствуйте, я Кристина». Вот, в общем-то, и всё. В тот момент я подумал: может, стоит задержаться в Одессе, чтобы еще пообщаться с Кристиной? Но это было невозможно, я должен был улетать обратно в Москву. Кроме того, я очень критически отношусь к себе и своей внешности. Я не думал, что смогу взять и сразу же очаровать Кристину своим, скажем так, выражением лица, цветом волос или не совсем накачанным торсом. Есть мужчины, которые идут напролом и берут свое. Я не такой, ко мне это описание не подходит.
К.: Ошибочное, кстати, мнение, что всем женщинам нравится, когда мужчина идет напролом. В общем, вскоре мы заговорили друг с другом в Интернете.
Г.: Есть такая замечательная вещь, как «Твиттер», где все общаются. Кристина ответила на мое сообщение, касающееся футбола. Был какой-то важный матч. Честно говоря, даже не могу вспомнить какой.
К.: Я тоже не помню, что это была за игра. Настолько важная, что мы оба не помним. (Улыбается.)
Кристина, ты увлекаешься футболом? То, что Гарик смотрит футбол, — это я еще понимаю. Но ты?!
К.: Я-то как раз смотрю футбол чаще, чем Гарик.
Г.: К футболу я достаточно равнодушен, но когда наша сборная выигрывает, во мне просыпаются патриотические чувства, и я начинаю за этим следить. Как только наши начинают проигрывать, интерес к футболу у меня, естественно, отрубается. Это был один из тех моментов, когда сборная должна была что-то выиграть и вроде как еще держалась на плаву. Я и мой ближайший друг — ярый фанат футбола — обсуждали эту тему в «Твиттере». К нам присоединилась масса людей, и одной из них оказалась Кристина. И мы с ней зацепились насчет футбола, потом перешли…
К.: …на личные сообщения.
Г.: Потом еще начали общаться «ВКонтакте». Переписывались сутками напролет, днем и ночью. Это продолжалось неделю. А потом нам стало тесновато в соцсетях, и мы перешли на общение по телефону.

Так бывает: люди общаются-общаются по Интернету, всё интересно, занимательно. А потом встречаются — и совершенно чужие друг другу.
Г.: Очень часто бывает именно так. Но мы-то уже примерно представляли себе друг друга.
К.: Удивительно, но мне, кстати, Гарик по переписке показался совершенно другим человеком. Можно рассказать?
Г.: Конечно.
К.: Раньше я думала, что он эгоистичный, пошлый и самовлюбленный. (Улыбается.) Таким, наверное, большинство людей представляют Гарика Бульдога Харламова.
Г.: Ну да. Если судить обо мне только по тому, что я делаю «в телевизоре», то там Гарик Бульдог Харламов действительно такой. Но в жизни я Игорь Юрьевич Харламов, никакого Бульдога здесь нет. Там — работа, тут — жизнь, в которой я не веду себя как на сцене, не говорю исключительно шутками, не ору и не передергиваю. Я отдаю себе отчет, что большинство людей этого не осознают. Но с этим ничего не поделаешь, таково мое амплуа.
К.: По-моему, тебе это амплуа очень нравится.
Г.: Мне пришлось с этим свыкнуться, поэтому переживаний нет. И это естественно, что Кристина поначалу подумала обо мне именно так.
К.: А потом по переписке Гарик показался мне более серьезным. Но поскольку у Гарика хорошее чувство юмора, раскусить его я так и не смогла.

А какой была ваша первая встреча после того, как вы успели вдоволь пообщаться в Интернете?
К.: У нас в то время были очень плотные графики съемок: то Гарик был занят, то я. Мы очень хотели встретиться, но никак не получалось. И вот однажды Гарик приехал ко мне на съемочную площадку, а у меня как раз был часовой перерыв. И тогда я увидела перед собой совершенно другого человека. Таких мужчин в жизни-то редко встретишь, а уж среди артистов… Гарик очень стеснялся! Был немножко зажат и скован, отводил взгляд, почти не шутил, говорил отрывисто.

И тебе это понравилось?
Конечно, понравилось! Очень! Потому что я увидела, как мне кажется, его настоящего. Мы говорили на серьезные жизненные темы, о нем, обо мне. Он сразу же зацепил меня. Если выбирать между мачо и интеллектуалами, я отдаю предпочтение вторым. Мне не важны в мужчине накачанное тело и рельефный пресс, это не моя история. Нам обоим практически сразу стало понятно, что эта встреча была не просто так, хотя мы не знали, к чему это всё приведет.

Интересно, Гарик, а какой ты представлял себе Кристину до близкого общения?
Сложно сейчас ответить, потому что мое отношение к Кристине уже давно переросло в более серьезное чувство. А тогда… Постараюсь объяснить: это как с красивой девушкой на обложке глянцевого журнала — смотреть приятно, но шансов у тебя лично никаких. И не только у тебя, огромное количество мужчин симпатизируют ей. Вот такой я и видел Кристину до того, как познакомился с ней поближе. Действительно, при встрече я стеснялся, потому что не знал, как себя вести. Во-первых, потому что я не из разряда ловеласов, которые пачками завоевывают женщин. А во-вторых, потому что Кристина младше меня. Не намного, но младше — на семь лет.

Неужели для тебя это так принципиально?
Дело не в принципе. Когда мы разговорились, стало понятно, что нас многое объединяет. А могло быть и наоборот. Например, я не знаю, какую музыку слушают сейчас 25-летние. Начни я тогда рассказывать, например, про Виктора Цоя, это могло бы показаться ей невыносимо скучным. Поэтому мы стали говорить о каких-то общих вещах. А потом уже в процессе разговора начали понимать, что нам нравится одно и то же.
К.: Это была, как говорит Гарик, «химия». К своим 25 годам я понимаю, что и не любила никогда раньше. Отношения у меня были, и не одни. И всякий раз мне казалось, что это серьезно. Но только сейчас я чувствую, что люблю. Гарик уже стал частью меня. Свой выбор в жизни я сделала и менять ничего не собираюсь.

Слушаю вас и понимаю, как обманчиво бывает первое впечатление. Когда мы познакомились несколько лет назад (это было в Испании), я тоже представлял Гарика душой компании, человеком искрометным в своем юморе и абсолютно позитивным. А Кристина при первой нашей встрече (тоже, кстати, за границей, в Италии) казалась мне девушкой очень тихой, спокойной, предпочитающей оставаться в тени.
Г.: Кристина действительно на людях скромная, этакая недотрога.
К.: По-моему, это нормально.
Г.: Я же не оспариваю.
К.: Всё остальное дома.
Г.: Дома всё иначе. Я дома очень инертный, стараюсь минимизировать количество резких движений. И вообще, если говорить про утро, для меня такого понятия вообще не существует. Я не просыпаюсь по утрам, я воскресаю. Для меня это целый ритуал — прийти в себя. Это значит открыть глаза, несколько минут посмотреть в потолок, понять, что происходит вокруг. Потом надо собраться и встать, дойти до ванны… За это время Кристина уже сделала тысячу разных вещей.
К.: Я не могу сидеть без дела, даже если у меня выходной. Мне важно, чтобы вокруг всё было в движении: загружаю посудомоечную и стиральную машины, включаю музыку, параллельно смотрю фильм на видео, что-то постоянно пишу, придумываю.
Может, причина такого трудоголизма, Кристина, еще и в твоей спортивной закалке? Ты же много лет занималась гимнастикой, достигла серьезных результатов, стала кандидатом в мастера спорта. Ты недавно мне рассказывала, что как-то на соревнованиях сломала руку, но всё равно продолжала выступать.
К.: Это результат воспитания — и спортивного, и семейного. Я же выросла в многодетной семье, у меня три сестры. Нашу семью трудно было назвать очень обеспеченной: мы жили в Подмосковье, мама и папа зарабатывали средне. Мы переживали разные времена… И еще. Гимнастика не была моим любимым занятием, хотя я всегда это скрывала. В результате я с детства выработала в себе такое качество, как терпение.

А зачем было терпеть, если тебе так не нравилась гимнастика?
К.: Потому что родители очень сильно вкладывались в мои занятия — и финансово, и морально. Наверное, глубокое уважение к родителям не позволяло мне признаться им в том, что мне не нравится заниматься гимнастикой. Сказать об этом я смогла только через десять лет.

Что ж, это многое объясняет. А у тебя, Гарик, детство было, кажется, совсем другим. Знаю, в детстве ты вместе с отцом жил в США.

Да, я окончил школу в Чикаго, она называется Stevenson High School. Но что это дало? Разве что хороший английский. До 11 лет я жил в Советском Союзе, где все ходили в одинаковых трусах и ели одинаковую еду, где образование было одинаковым для всех. Я очень хотел играть на гитаре, но меня почему-то всегда заставляли играть на пианино. В итоге я окончил четыре класса музыкальной школы. Из страны я уехал в 1991 году. В России существует традиция — раз в столетие менять власть при помощи оружия, и это всегда очень плохо заканчивается. Когда танки поехали в Москву, мама решила, что пора моему белому кораблю отчалить от советских берегов. И меня отправили к отцу в Штаты (мои родители развелись, у папы в Америке уже была своя семья). До этого, надо сказать, я семь лет учил французский язык. По-английски не знал ни слова, но на второй день пребывания в Штатах пошел в школу. И естественно, через полгода говорил на английском уже свободно.

В США ты оказался на другой планете?

Абсолютно! Я улетал из страны, находившейся в состоянии развала. И оказался там, где есть огромные магазины, где по улицам ездят невероятные машины, где люди разговаривают на языке, который я не понимаю. Первые пять дней мне казалось, что они говорят обо мне — просто потому, что все смотрят на тебя и что-то говорят. В США другим казалось всё: у них есть бейсбол и баскетбол, там впервые я сходил на матч «Чикаго Буллз», увидел на площадке великого Майкла Джордана. Там огромные пространства, у каждого есть машина, все живут в частных домах. Русские, украинцы, грузины, осетины, мексиканцы — все культуры перемешаны. Со временем я начал привыкать, стал спокойно воспринимать бигмаки и супермаркеты. Я начал видеть сны на английском и забывать, как правильно писать по-русски. И тут пришла пора вернуться в Москву. А здесь уже другая страна — появились «Макдоналдсы», мобильные телефоны Motorola — те самые, которыми я торговал, подрабатывая в Америке. И это было еще одно потрясение. Я получил два разных воспитания, поэтому у меня было два разных детства.
К.: Не самые плохие детства! (Улыбается.) Но ты чувствовал себя свободным, а это очень важно. Я же свободной себя не ощущала. Я, например, во дворе никогда не гуляла, поэтому не знала своих сверстников. Мои мама и папа — люди советской закалки, у нас было не принято, чтобы мальчики-одноклассники звонили мне домой. Для мамы это был моветон. Мама всегда сама снимала трубку телефона и передавала ее мне, только если звонили девочки. Ко мне никогда не приходили гости, потому что дом — это дом. Я торт-то впервые попробовала в 12 лет.
Г.: В 12 лет? Жесть какая-то!.. Если у меня был день рождения, то мама устраивала праздник для 20–30 человек, все едва умещались в квартире. Гулянья — на полную катушку! Когда вышла игровая приставка Dendy, она появилась и у меня. Весь двор сидел у нас в квартире, все играли в компьютерные игры. То же самое было, когда у меня появилась Nintendo. Я угощал друзей жвачкой, которую привозили из Америки, давал смотреть новые фильмы на видеокассетах.

Мне нравится, что во время нашего разговора вы продолжаете узнавать друг друга, открывать новые нюансы.
Г.: Да, я действительно не знал каких-то важных моментов из жизни Кристины.
К.: Видишь, я прошла в детстве школу благородных девиц. (Улыбается.)
Г.: Для девочки, наверное, это очень хорошо… На самом деле я не такой уж Обломов, как это может показаться. Да, я всегда пытался избавиться от того, что доставляет мне дискомфорт. Я старался вырваться из-под влияния родителей, которые, например, никогда не одобряли мое увлечение КВН. Родители считали это забавой, не приносящей никакой пользы: люди пришли, посмеялись, и что? А где профессия? Стоит ли ради этого отвлекаться от получения образования в Государственном университете управления? С дедушкой у меня были баталии по этому поводу. Он постоянно говорил: «Что это такое! Что за лицедейство!» А дедушка у меня товарищ суровый, он в советское время занимал серьезный пост. Но что он только не делал для меня! Начиная с того, что, когда я родился, он привез мне памперсы. Тогда о них в СССР еще никто не знал. Наверное, в тот момент я был ему благодарен, просто сказать не мог. (Улыбается).
К.: Я, кстати, как-то прислала Гарику по MMS свою фотографию со съемок. Гарик мне тут же ответил, что переслал фото дедушке, и тот написал: «Берем!» Мне было очень приятно, потому что я о дедушке очень много слышала от Гарика и мечтала с ним познакомиться. Сейчас мы с дедушкой созваниваемся по телефону, он был на моем спектакле и очень хвалил.
Г.: Хотя дедушка был против того, чтобы я занимался КВН, меня тянуло на сцену, мне хотелось сделать что-то свое. Мы с братом ходили на Арбат, показывали миниатюры Карцева и Ильченко. Пока нас не избили местные бандиты, которые сказали: «Это наше место». Избили серьезно, помню до сих пор. Потом мы пошли выступать по вагонам метро, создали команду — нас было четыре человека. Начали играть в КВН на местном уровне с ребятами из других вузов, потому что наш институт нас не поддерживал. Ректор сказал: «Нам КВН не нужен».
Кристина, у тебя тоже не всё в карьере поначалу было гладко. После полугода обуче­ния в Школе-студии МХАТ тебя отчислил ­Константин Райкин со своего курса.
К.: Константин Аркадьевич объяснил это решение моей безалаберностью. Но дело не в безалаберности, я была еще совсем ребенок. Просто не понимала, как играть, а педагоги не находили времени объяснять. Я не знала, как надо себя вести на сцене, что говорить. Как играть отрывки на результат, если мы даже не репетировали? После Школы-студии я на одну работу устроилась, на другую. Накопила денег, сделала портфолио и отнесла свои фотографии в актерские агентства. Снималась в массовке, в эпизодах. Я не стесняюсь этого, более того, я так радовалась, что меня выбирали! А потом поступила в Щепкинское училище. После первого курса начала сниматься в «Интернах»...
…и жизнь обрела более понятные очертания, пришла известность. Ребята, вы оба персоны медийные, скрывать отношения от посторонних глаз практически невозможно.
К.: Мы никогда не выпячивали наши отношения, но и по углам не прячемся.
Г.: Расскажу историю. Ехали мы как-то вместе: я за рулем, Кристина рядом, на заднем сиденье наш друг. Остановились на светофоре. Вдруг Кристина как закричит! Я поворачиваюсь и вижу, что с нами поравнялась машина и сквозь тонированное стекло в нас кто-то целится.
К.: Это был шок, я застыла в оцепенении, не в состоянии уклониться от выстрела. Гарик заметил это, рванул меня вниз и закрыл своей спиной.
Г.: Но выстрел не раздался. Я поднял голову и увидел через опускающееся стекло тонированной иномарки объектив фотокамеры. Я дал по газам, машина за нами. Я направо, и она направо, я налево — она тоже, я торможу, и там притормаживают. Я ускоряюсь и сворачиваю в узкий проезд, где двум автомобилям нет возможности разъехаться. Кричу другу: «Выходим!» Бежим к той машине, водитель врубает задний ход и по газам. Врезается в дерево, пытается развернуться. Мы догоняем, пытаемся открыть двери, но машина уезжает...
К.: А потом в одном из изданий выходит та самая фотография.
Г.: Вот тогда и стало понятно, что за нами идет настоящая охота. О нас стали писать самые неожиданные небылицы.
К.: Потом нам пришла очень смешная эсэм­эска — от тех, кто опубликовал это фото. Они написали, что давно следят за нами и собрали очень много материала. И если мы хотим дать интервью, то они с радостью всё напишут. Естественно, никакого интервью мы не давали. А по поводу того материала… Да спасибо им большое! Они, по-моему, даже облегчили нам жизнь, всё за нас сказали. Конечно, напридумывали многое, ну да ладно, пусть это остается на их совести.

Вокруг ваших отношений много слухов, и негативных в том числе. Ситуация осложнялась тем, что ты, Гарик, был женат, когда начал встречаться с Кристиной. И о вашем романе твоя жена якобы узнала из прессы.
Г.: Начнем с того, что фактически я уже не был женат. Наши отношения закончились давным-давно и носили совершенно формальный характер. Никаких чувств между нами уже не было. Я понимаю обиду с ее стороны, но в жизни всё бывает. Люди сходятся, люди расходятся, и это абсолютно нормально. Наверное, нам всем не стоило бы доводить ситуацию до нынешнего состояния. Всё гораздо проще и прозаичнее, чем это преподносит желтая пресса, которая превратила меня в какого-то монстра, а Кристину — в женщину, которая увела мужа из семьи. Это полнейшая ерунда. У нас с Кристиной нормальные отношения, мы встретились, живем вместе и будем создавать семью. Повторяю, никто никого не уводил, фактический разрыв с бывшей женой произошел намного раньше, чем я встретил Кристину. Мы с Кристиной не давали ни одного интервью по этому поводу. И вообще, это наше первое совместное интервью.­ Какой смысл кричать: «Да не так всё было!» Сегодня про нас напишут одно, завтра — другое, так и будем бодаться лет эдак сорок.

Возможно, ты прав, Гарик. Главное, что вы с Кристиной нашли друг друга, и это самая большая ценность. Скажи, ты с родителями Кристины уже знаком?
Г.: Да, мы знакомы. Месяц назад мы собрали в ресторане на ужин наши семьи. Были родители Кристины, ее сестры, их мужья и дети. Приехала моя мама и сестры… Посидели очень хорошо.
К.: Мы собрались большой компанией и познакомились поближе. Все-таки мы строим серьезные отношения, пусть наши семьи в этом убедятся. Хотим периодически устраивать такие совместные ужины.

А о свадьбе вы думаете?
Г.: Я уже сделал Кристине предложение.

Поздравляю!
К.: Это было три месяца назад. Я в тот момент болела, лежала дома с температурой. Мы смотрели кино, Гарик гладил меня по голове и вдруг предложил мне стать его женой. И я, естественно, ответила согласием.
Г.: Мы пока не определяли ни дат, ни сроков, ничего конкретного.
К.: Да мы и так уже семья…
Г.: В общем, наш поезд в пути по дороге в загс.

Будет пышное свадебное платье, роскошная фата?
К.: Я не хочу пышного платья и сотни человек гостей. Да и выйти в красивом платье мне есть куда. Наверное, мы просто придем в загс и скажем друг другу важные слова.

Гарик, ты тоже считаешь, что Кристине не обязательно быть в красивом свадебном платье?
Г.: В красивом платье я вижу Кристину постоянно. (Улыбается.) А что касается свадьбы, то мы еще не решили, какой она будет. Свадьба — это всего лишь формальность. Может, прыгнем с парашютом и поженимся в воздухе. Мы что-нибудь такое обязательно придумаем!