Евгения Крегжде

Женя, буквально сразу после того, как вы пришли в Театр им. Вахтангова, вы получили главную роль в спектакле «Мадемуазель Нитуш». Не было за спиной разговоров, мол, такая молодая, а уже главная роль?
Нет, такого не было. До этого я играла только в массовках, но в какой-то момент понадобилась срочная замена: Нонна Гришаева находилась в интересном положении, а других претенденток не было. Моя фактура подошла, к тому же я еще и пою. И режиссер Владимир Иванов решил ввести меня в четырехчасовой музыкальный спектакль. Для меня это был фантастический объем. Я держалась изо всех сил! Отыграла спектакль, а потом слегла с язвой желудка. И в этом весь мой характер: я лучше отдам все силы, а потом буду болеть! Тогда же мне досталась и еще одна главная роль. И снова потому, что актриса забеременела. В театре даже смеялись: «Не подходите к Крегжде — она оплодотворяет, чтобы заполучить роль!» (Смеется.) Но в то время ко мне относились с уважением. Говорить «А с какой это стати она играет главную роль?» начали чуть позже. Вас любят только тогда, когда вы ничего не играете! А когда у вас одна за другой появляются главные роли, это заметно осложняет взаимоотношения с другими актерами театра. 

Вы сильно переживали из-за этого?
Мне все равно. Я пришла сюда работать, а не отдыхать. Я не сижу в буфете, никого не обсуждаю. Конечно, я тоже люблю посплетничать, но борюсь с этим: как только спектакль заканчивается, я стараюсь как можно быстрее покинуть театр, чтобы даже соблазна не было предаться сладостному занятию пообсуждать кого-то. А соблазн-то есть, я нормальный человек, и все человеческие слабости мне не чужды. 

Наверняка масла в огонь подлила и ситуация, когда вас ввели в спектакль «Евгений Онегин» уже после его премьеры.
Да, я вышла на сцену буквально после двух репетиций. Но до этого я долгое время работала с Римасом Туминасом. Я понимаю его, можно сказать, с полуслова. Он из тех людей, которые придерживаются правила: «Бей своих, чтобы чужие боялись!» После спектакля я получаю огромное количество положительных эмоций от зрителей, а со стороны Туминаса, напротив, — огромное количество критики. Иногда это очень обидные слова, но зато я понимаю, что эти замечания делают меня сильнее и профессиональнее.

Неужели не хочется, чтобы вас похвалили?
Конечно, хочется. Но меня никогда не хвалят. Даже когда Римас Владимирович видит, что я всё сделала хорошо, он ничего не говорит. Я уже по его молчанию понимаю, что он мной доволен. Туминас для меня мастер и учитель не только в театре, но и по жизни, и его мнение для меня непререкаемо. Он в первую очередь воспитывает во мне личность. Например, я получаю по носу за любое проявление гордыни. 

В детстве вы были послушной?
Нет, я была ужасной девочкой! Стыдно признаваться, но я закатывала истерики, сбегала из детского сада, теряла вещи, воровала лампочки в универмаге. В детстве мне нельзя было говорить «а тебе слабо?», потому что мне «слабо» не бывает. (Смеется.) Мы прыгали с крыши одной девятиэтажки на другую, постоянно воровали яблоки на соседских участках. Сейчас даже страшно вспоминать: что мы только не делали! У меня есть старший брат, так вот он как раз всегда был идеальным ребенком — послушным и правильным. И мне говорили: «Вот посмотри на Сережу!» И чем больше его хвалили, тем больше я делала наоборот. Поэтому в детстве меня называли «девочка наоборот». Родители меня и били, и ругали, и наказывали… 

А как наказывали?
Полгода домашнего ареста за вранье или воровство. Зато теперь я ни за что не возьму чужого. Но в детстве мама с папой вели со мной настоящую борьбу. Конечно, я обижалась за такое строгое отношение, но сейчас я безмерно благодарна родителям. До сих пор не понимаю, как они все это выдержали! Я была эдакой отшельницей, очень замкнутой и скованной. Моя мама работала директором школы, а я, соответственно, была директорской дочкой. Могу сказать только одно: фильм «Чучело» — это про меня. Наверное, поэтому я была вечно протестующим ребенком. Помню момент, когда мы делали спектакль по Цветаевой. Я читала стихотворение «Мой милый, что тебе я сделала?». Сейчас я бы не взялась его читать, а тогда осмелилась. В тот момент я поняла: вот он, способ говорить с людьми о своих бедах и переживаниях. Играя на сцене, я была услышана, более того, понята и даже заняла определенное место в школе. С того момента началась моя любовь к театру.

А родители, как водится, были против этой любви?
Конечно! (Смеется.) У меня семья математиков-физиков, и я долго считалась аппендиксом своей семьи. Сейчас от разговоров нет и следа, но тогда было сложно. Мне прочили другую карьеру, а тут возник какой-то театр. Я очень хотела поехать в Москву поступать в театральный институт. Но родители были категорически против, и меня не пустили. Я год училась в другом институте, на менеджера по культуре, но всем своим существом я была в театральной студии. Как-то мама пришла на спектакль, расплакалась и поняла, что надо меня все-таки отпустить в Москву. Родители мне дали один шанс, сказали: «Не поступишь — вернешься и пойдешь доучиваться». Но я поступила. 

А сейчас родители гордятся вами?
Для них я самая лучшая, самая талантливая, самая красивая. Они живут в Латвии, но даже на расстоянии всегда меня поддерживают. Мы можем неделю не созваниваться, но я знаю, что они рядом. Когда у меня сложный спектакль, я всегда звоню маме и прошу ее, чтобы она за меня помолилась. А еще маме с папой кажется, что здесь, в Москве, я голодаю, поэтому они всё время стараются передать мне какие-то продукты и варенье. (Смеется.)

Женя, в вашей жизни был период, когда вы много снимались в сериалах. Вам не обидно, что у большинства вы ассоциируетесь с проектом «Даешь молодежь!»?
Что скрывать, этим я зарабатывала деньги, которых у меня на тот момент не было. Сегодня я об этом жалею. Мне радостно, что меня узнают, но когда встречают словами «Ой, ну Вале-е-ера!», а я только что отыграла Татьяну в «Евгении Онегине» или Соню в «Дяде Ване», конечно, становится обидно. Понимаете, узнаваемость, которую дают такие сериалы, очень дешево стоит и быстро проходит. За такой славой я не гонюсь. Я очень люблю комедии, но хочу, чтобы они были сделаны на достойном уровне. Я соглашаюсь только на те роли, в которых могу по-настоящему раскрыться. И пусть они небольшие и не принесут мне мгновенную славу, но зато я понимаю, что для этого проекта нужна именно я. Для актера очень важно испытывать гордость за свою работу и отвечать за каждую секунду, проведенную на сцене. К сожалению, пока мне не предлагают те роли, которые мне хотелось бы сыграть, потому что есть другие, более раскрученные актрисы. И у меня даже нет возможности попробоваться и доказать, что я могу не хуже, а может быть, и лучше. Обидно, а что поделаешь?

Вы так много работаете, а на личную жизнь время остается?
В этом я человек крайностей: могу долгое время не влюбляться, но если влюблюсь, то отдаюсь этому чувству полностью.