Евгения Добровольская

Женя, ты богатая мама: у тебя два взрослых сына и еще двое маленьких — мальчик и девочка. Не представляю, как востребованная актриса может воспитывать такое количество детей. И все сама?
Да, одна. А даже если бы не одна, все равно воспитывает один человек. Мужчина может сыграть в футбол, дать какое-то ценное указание, побеседовать за жизнь, но эмоциональный фон в семье создает женщина. Мироощущение ребенка всё равно рождается от матери, и чем позитивнее у мамы взгляд на мир, чем интереснее ей жить, тем позитивнее и ощущение детей от жизни.

Прекрасные слова. И все же. Ты как-то говорила, что тебе в молодости не до детей было, тебе сниматься нужно было, зарабатывать на жизнь. Неужели тебе никто не помогал? Может быть, няня?
Тогда даже вопрос не стоял о няне, денег на нее не было совсем. А бабушки отказывались сидеть. У каждой свои дела были: кто-то в силу здоровья не мог, кто-то в силу профессии был слишком занят. Да и мои дети не требовали ничего, а я всё время чувствовала себя перед ними виноватой.

Было за что?
Они не просили ничего, им достаточно было видеть меня, чтобы я была рядом. Это мне уже потом казалось: сколько вместе книжек мы с ними не прочитали, хотя они прочитали их сами, сколько я не сходила с ними в театр, сколько я им недодала, сколько мы недопутешествовали. Вот знаешь, Вадик, я ни разу не вызывала им Деда Мороза, у меня даже мысли такой не было.

И дети не просили?
Нет. Наверное, не просили потому, что они как-то всё принимали как должное.

А в школу к ним ты ходила?
В школу я не ходила, но мне учителя все время звонили и кричали, что они хотят меня видеть.

По поводу Степана или Николаши?
По поводу Степана все было хорошо, он у меня учился в лицее при РГГУ, и там была такая взрослая система. Ну, каким-то божьим промыслом он туда попал и учился очень хорошо, прекрасное образование получил, просто отличное.

А Николаша?
А уже с ним была проблема, потому что Николаша учиться не хотел. Он не мог спокойно сидеть в классе. Это, наверное, проблемы генов. Потому что то, что сейчас выросло, мне напоминает то, от чего я ушла лет восемнадцать назад.

Ты имеешь в виду его папу, Михаила Ефремова?
Да. Просто у меня дома живет копия нас с Мишей двадцатитрехлетних. Это просто чума какая-то, как это все повторяется.

Интересно, а как ты росла? Какой была в дестве?
Мои родители тоже были заняты, я была в детском саду на пятидневке, чего не избежали и мои старшие дети, потому что это в принципе очень удобно. Я помню их глаза, как они не хотели ходить в этот садик, там ночевать. А я не понимала, почему они так переживают, я же сама там выросла. 

Такая жесткость у тебя была, да?
Да, а вот этих, маленьких, мне уже жалко, я лишний раз на них и не крикну. Ни о какой пятидневке и речи быть не может, ну что ты! И при любом удобном случае я их забираю из садика пораньше. Все исполняется для них. Я раньше не понимала, что такое прогулки с детьми, и думала, что это сидение в песочнице — бессмысленная трата времени: ребенок гуляет, а я сижу. Я за это время могла почитать книжки, поговорить с подружками, что-то сделать полезное. Почему я должна сидеть в песочнице? А с этими как-то сижу, играю, и мне не кажется, что мое время уходит впустую, как раньше. 

 
Дочка у тебя, наверное, растет как принцесса?
Знаешь, она разбойница. Ей четыре года, скоро будет пять, а она никогда не наденет платье, ходит только в штанах. 

 
Ничего удивительного. Я знаю, как ты ненавидишь платья! Только джинсы и кроссовки.
Мне муж тоже об этом говорит, когда я жалуюсь, что Настя в платье не ходит. Он говорит: а ты посмотри на себя. А я-то хотела девочку, чтобы косички заплетать, платьишки надевать. 

 
Но ты же сама ей пример подаешь.
Я не думала, что моя дочь будет в этом настолько в меня. Она ассоциирует себя с рыцарем, с принцем, а не с принцессой. Мы с ней ездили в Монтрё, в Шильонский замок, воспетый Байроном. Я говорю: давай купим тебе тут платье принцессы? Нет, только костюм рыцаря. И вот в рыцарском костюме, со щитом и мечом она по всему замку бегала. Воин, девочка-воин. У нее и любимые игрушки — машинки... 

 
Ты тоже росла пацанкой?
Наверное. У меня в детстве точно не было платьев. Те платья, которые покупала мама, мне не нравились, а нравились платья моих подружек. Я помню, когда Николаше было пять лет, я надела какое-то платье на выход, и он сказал: «Какая красота!» Я даже удивилась, что он так сказал. Впервые маму в платье увидел. (Улыбается.) 

 
Женя, вот сейчас ты без макияжа и потрясающе выглядишь. Ты вообще за собой как следишь? В последнее время ты сильно похудела, и все про это говорят. Что тебя подтолкнуло себя изменить?
Слушай, у меня не было какой-то особой мотивации, я просто много раз была беременной. Вот эти поздние роды — это всё равно гормональный сбой в организме женщины. Я никогда не была такой толстой, как в последние годы. И как назло все меня именно такой хорошо и запомнили: появились сериалы, где я играю мамочек, тетушек, старушек. И совершенно мне это не нравилось, поэтому я решила вернуться в свой вес, который меня устраивает, в котором мне легко ходить, в котором мне легко жить. И я даже готова пожертвовать ролями. Некоторые продюсеры говорят: «Вам нужно поправиться». А я не хочу. Потому что с возрастом всё труднее поправляться и худеть, а в нашей стране за это не платят миллионы. А потом опять-таки нужно заниматься восстановлением лица. Все это очень дорого. 

 
А ты этим занимаешься? Ты совершенно не выглядишь на свой возраст. Молодая, энергичная, эмоциональная.
Ты знаешь, раз в год я могу себе это позволить, сделать какое-то обкалывание — витаминами, гиалуронками и всеми остальными этими вещами, которые помогают. Но не более. Знаешь, мне хочется стариться достойно. Вот я помню Ию Сергеевну Саввину, я люблю каждую ее морщинку — лучики около глаз, около рта, я помню это всё и свет, исходящий изнутри человека. Совершенно неважно, как она выглядит, важен свет, который исходил из ее глаз. Все-таки во МХАТе есть какая-то культура актрис стареющих. Вот та же Наталья Тенякова — шедевр просто, великая женщина. Или Алла Борисовна Покровская — моя родственница любимая (мама Михаила Ефремова. — Прим. ОК!). Они могут быть любыми, и мне неважно, насколько они сохранили молодость внешнюю, важно, что они сохранили детскость в душе, очарование, открытость. 

 
Я с тобой согласен, но мне кажется, у тебя еще генетика хорошая: у тебя совсем нет морщин.
Тебе не кажется. Если бы моя мама не заболела, она бы очень долго была молодой, и это передается. 

 
А что ты делала, чтобы похудеть? Села на какую-то специальную диету?
Да. Я как-то пришла на Первый канал, на какое-то интервью, и смотрю — там все женщины, которых я видела и знала, все такие стройные, такие худые. Я спросила в чем секрет. Оказалось, все дело в специальной системе омоложения, разработанной доктором Мухиной. Я тут же захотела познакомиться с ней, потому что весила тогда за восемьдесят. А сама уже ничего сделать не могла и не хотела, у меня было такое состояние обреченности. И вот я абсолютно доверилась Марият Мухиной и достаточно долго и мучительно приводила себя в порядок под её чутким руководством. 

 
Мучительно?
Мучительно было терпеть голод. Когда ты ешь, но все равно кушать хочется постоянно. Но потом видишь результат, и можно выдержать всё. Сначала минус пять килограммов, потом еще. Потом тебе говорят, как ты хорошо выглядишь. Потом говорят, как ты помолодела. Потом говорят: а что с тобой случилось, может, ты заболела? (Смеется.) Ну и конечно, моя генетика помогла.

Я думаю, что кроме генетики у тебя такая жизнь, масса детей, что нет возможности расслабиться, остановиться и просто выдохнуть.
Я не думаю, что тут какой-то «завод» важен. Потому что у некоторых нет такого количества детей, зато есть работа. Хотя работа тоже то есть, то нет. 

 
Когда нет работы, сходишь с ума? Когда нет фильмов, нет новых ролей в театре?
Знаешь, я не могу сказать, что схожу с ума, потому что у меня нет зацикленности на желании сыграть какую-то определенную роль. Я просто люблю заниматься искусством. 

 
Женя, мы с тобой находимся в Художественном театре им. Чехова, где ты работаешь много лет. Только что закончилась первая репетиция спектакля «Воительница». Замечательная проза Лескова, у тебя главная роль. Первый день репетиций — это радостное предвкушение, волнение, или такие эмоции уже в прошлом?
Безусловно, не в прошлом. Именно так: и предвкушение, и ожидание встречи с режиссером, с партнерами. Сегодня мы читали впервые вслух, и стало понятно, что это очень сложное произведение. Потому что эта пьеса сделана из повести. Понимаешь, всё надо сочинять: и роль сочинять, и все мотивации. И про мою героиню Домну Платоновну все нужно придумать. 

 
Это же возрастная роль.
Нет, она не возрастная, потому что состоит из воспоминаний. У человека, который на пороге смерти, проходит перед глазами вся жизнь. И моей героине нужно будет подвести некий итог своей жизни. Она не видит своих грехов, но в конце жизни должна их увидеть и покаяться, поверить в то, что любовь есть. Для меня эта пьеса сложна своей исповедальностью. Чтобы зритель тебе поверил, нужно быть искренней и правдивой. 

 
Ну ты же всегда искренняя и правдивая — и в театре, и в кино. Тебя сейчас чаще можно увидеть в сериалах, чем в полнометражном кино. Почему? Не зовут?
Наверное, не зовут. Ты знаешь, сериал — это вынужденная мера, чтобы заработать деньги. Да и сериалов у меня не так много на самом деле. Я просто всё время на виду, потому что их часто показывают. А что до кино, то хотелось бы, чтобы меня там было больше. (Улыбается.) Жду, когда выйдет на экраны фильм «На дне» режиссера Владимира Котта. Там со мной снимались Сосновский, Ефремов, Агния Кузнецова — очень хорошая команда. 

 
А вот интересно, как тебе сейчас сниматься с Мишей Ефремовым?
На съемочной площадке у нас никогда проблем не было. Мы переиграли вместе кучу ролей. 

 
У вас хорошие отношения? У тебя своя личная жизнь налаженная, у Миши своя. 

  Да, хорошие. И меньше всего мне бы хотелось об этом в интервью говорить, а то Миша скажет: «О, опять про меня». Он-то старается ни в каком интервью не упоминать меня, потому что его жена расстраивается. 

 
Ну хорошо. Как думаешь, если бы тебе в юности сказали, что у тебя будет четверо детей, ты поверила бы?
Поверила бы. Я очень хотела большую семью. Но ты знаешь, в силу того, что этого не было у меня. Родителей никогда не было дома, а мне хотелось, чтобы дом, семья, праздники, Новый год, завтраки совместные, застолья всей семьей, пироги. Мне этого хотелось. 

 
Я видел твоего нынешнего мужа Диму, и мне кажется, что сейчас, в последние годы, ты обрела гармонию, ну вот эти «пироги», образно говоря. Или я ошибаюсь?
Именно так: он дал мне возможность успокоиться и не рваться никуда, не бежать. Я думаю, что, может быть, в силу того, что я угомонилась, какие-то ценности поменялись, и сейчас я уже совершенно иначе смотрю на всё, что происходило раньше. У меня теперь есть ответы на многие вопросы, я не хочу никаких больше потрясений. 

 
А Дима по натуре человек спокойный, да?
Он очень спокойный. 

 
Он кинооператор. Вы на съемках познакомились?
Да, но больше мы вместе не работали, и слава богу. 

 
У тебя до этого мужья были только актеры, но, видимо, актерские семьи — это невероятно сложно?
Ты знаешь, не актрисе сложно, а актерам сложно. Они начинают мечтать о чем-то попроще. Я не один раз это слышала. Вот они и имеют что хотели. Ну не знаю, может, в данном случае я стала мудрее. 

 
Женя, я хотел, чтобы в нашей фотосессии участвовали четверо твоих детей, но старшего, Степана, мы недосчитались. Почему?
Он уже два года работает в Лондоне, занимается инвестициями. 

 
В общем, серьезный товарищ.
Еще бы! Степа окончил Плехановскую академию, финансовый факультет. В общем, самый со-ображающий человек в нашей семье — это он. (Смеется.) Вот только актером он никогда не хотел стать. 

 
Хотя у Степана внешность актерская, на маму похож.
Говорухин меня упрекал, почему не отдала Степу сниматься в кино. Я говорю: да он не хочет. Актер — это же не только внешность, не только династия, должно быть призвание. Потому что актер очень зависимая профессия, это огромный труд.

Степан, судя по всему, парень самостоятельный. А Николаша, который стал-таки актером? Он более зависимый от мамы и папы?
Он скорее подавлен нашей энергетикой. И не может пробиться. Мне кажется, он все время на нас смотрит в недоумении: где ему найти место прорваться? Никите (старший сын Михаила Ефремова. — Прим. ОК!) проще, он с отцом не жил, ему было легче свой путь искать. Не знаю, стал ли Коля актером или не стал, но, когда он играет, делает это хорошо. У него есть несколько удачных ролей в кино. Но актер должен постоянно заниматься собой, учиться. Николаша все-таки большой лодырь. 

 
Он в театре не работает?
Нет, он в театре не работает. Сейчас все больше пишет стихи и песни. Бывает, всю ночь пишет. А я утром слушаю. 

 
А что говоришь сыну?
Говорю правду в основном. Иногда бывают удачные стихи, иногда неудачные, он находится в поисках себя. Ему сейчас двадцать два, но ты знаешь, мужчины такого рода очень поздно взрослеют. Я надеюсь, когда он переживет этот возраст, то все будет хорошо. Он очень мягкий и очень добрый, это такая сложность. 

 
Поразительно, они со Степаном как будто две разные планеты!
Они все разные. 

 
Потому что отцы разные?
Да. Ты знаешь, это прекрасно, и иначе было бы скучно. А так они все разные. У них разные характеры. 

 
Ты прямо как Вероника Долина. Помнишь ее стихи: «Когда б мы жили без затей, я нарожала бы детей от всех, кого любила, — всех видов и мастей»? Как будто про тебя написано.
Это моя любимая песня. Знаешь, может, она стала моим девизом в то время, когда я познакомилась с Вероникой. Мне было семнадцать лет, я снималась в фильме «Клетка для канареек», а Вероника писала для него музыку, и эта песня там звучала. И как раз эта песня глубоко запала мне в душу. Я тогда думала, что невозможно сделать так, чтобы «от всех, кого любила». 

 
Ну слушай, с другой стороны, это же ощущение какой-то внутренней свободы. Мне кажется, ты человек внутренне свободный: живешь как хочешь, как чувствуешь. Это воспитание или так обстоятельства сложились?
Это постоянное желание быть свободной, потому что профессия очень зависимая. Не знаю, насколько правильно рожать детей от разных мужчин. Но прекрасно, что есть дети. И прекрасно, что я ни от кого не завишу. Я всю жизнь не хотела от кого-то зависеть. 

 
Женя, скажи, у тебя подруги есть? Собственно, нужны они тебе или детей и мужа достаточно?
Есть, наверное. Если мы работаем вместе, то это коллеги, с которыми у меня хорошие отношения практически со всеми.

Я имею в виду близкого человека, которому можно рассказать о своих проблемах.
А у тебя есть такой друг? 

 
У меня брат Игорь есть. И еще старший — Слава.
И у меня есть родная сестра. Я могу ей рассказать о своих проблемах, которые она, может быть, и не поймет. Но у нас как-то не принято со своими проблемами лезть. Ну и конечно, у меня есть несколько таких человек, которые со мной и в горе и в радости. Не могу сказать, что это подружки, я не люблю этого слова. У меня есть надежные люди. 

 
Ну хорошо. Когда какие-то проблемы возникают, ты мужу можешь все рассказать или в себе держишь?
Конечно, я и детям сразу рассказываю все. Если проблемы бытовые. 

 
Из детей кто тебе ближе, с кем ты больше на одной волне? Я сейчас имею в виду старших, потому что с маленькими, понятно, все впереди.
Ты знаешь, нет, с каждым по-разному, абсолютно по-разному. 

 
Ну, по характеру кто на тебя больше похож?
Может быть, Настя, я не знаю. 

 
А скажи, Степан и Коля дружат? Они настолько полюсные люди.
Они хорошо общаются, когда видятся, просто им практически не о чем говорить — слишком разные. Степа — он такой, помощник. Знаешь, и Настя, и Ян, особенно Ян, все время переписываются со Степой, он все время держит руку на пульсе: что Ян делает, как он занимается, как он учится. 

 
Женя, скажи, когда жизнь подбрасывает испытания, ты поначалу входишь в ступор или сразу действовать начинаешь?
Как тебе сказать… Ну вот кому-то время позволяет быть инфантильным, а кому-то нет. Я всегда завидовала женщинам, которые могли быть просто кисками на диване. И ведь находятся мужчины, которые за ними ухаживать готовы, всё для них делать, — это прекрасно. Я себя такой не вижу, потому что мне это неинтересно — сидеть и быть киской на диване. Я за гармонию, но на паритетных началах. Я не тихая восточная женщина, я партнер. 

 
Как-то я был у тебя дома, и меня поразило, что в твоей маленькой квартире помимо детей еще и огромная собака живет. Тебе что, не нужен энергетический простор?
Он у меня есть в загородном доме, в Подмосковье. Знаешь, когда-то я мечтала о своем приусадебном хозяйстве, чтобы были курочки, козы. А все говорили: да ладно, ты не сможешь. А получается, что смогла. У меня там и петухи кричат, и козы есть. Очень хочу жить за городом, но в силу того, что школы, садики и работа в Москве, приходится жертвовать. Не наездишься часто. Но там простор для всех, и для животных тоже. Потому что в Москве, как ты сам понимаешь, жить в такой теснотище только вынужденно можно. У нас помимо собаки сейчас еще две кошки. Полный зоопарк. (Смеется.) 

 
Ну, у тебя всегда такая жизнь — цыганский табор.
Сейчас уже нет. Сейчас я ухожу от цыганского табора. С одной стороны, хочется осесть, а с другой — попутешествовать. Такая жизнь, остановившаяся, она не по мне. 

 
Установившаяся?
Остановившаяся. А вот то, что она установившаяся, вот это меня как раз устраивает, чтобы без потрясений всяких.

Непредсказуемости не планируется в ближайшее время?
Ты знаешь, я не могу гарантировать этого. У меня же работа как на вулкане. Это театр, который отнимает очень много времени и сил, но я без него не могу, это то, что мне необходимо. Необходимо, чтобы жить и оставаться собой. 

 
А трудно оставаться собой? Тебе лично, Жене Добровольской?
Да, трудно, но необходимо оставаться собой, потому что иначе это буду не я, это будет не моя жизнь. Наверное, так.