Екатерина Вилкова: «Мой выбор всегда в пользу семьи»

«Сочинский «Кинотавр» традиционно дарит интереснейшие встречи. Во всяком случае, мне в этом отношении всегда везет. Сегодня моя героиня — Екатерина Вилкова. Актриса не только талантливая, но и поразительно красивая. И очень обаятельная. В общем, идеальная женщина!» — пишет Вадим Верник.

Помнишь, Катя, я снимал о тебе передачу «Кто там...»?

Ну, это было давно.

Да, давно, ты в то время снимала квартиру с Юлей…

...Галкиной.

Галкиной, да. Это было в районе «Мосфильма».

Точно.

У тебя тогда, кажется, был переходный период в жизни.

Я тогда сидела без работы, и мне казалось, что жизнь кончена.

До такой степени?!

Поскольку работать я начала рано и это еще даже не было связано с актерством, то я привыкла всё время чем-то заниматься.

Где же ты начала рано работать?

Это было в Нижнем Новгороде — какие-то подработки.

Расскажи.

Промоутеры, еще что-то… Чем может заработать подросток? Понимаешь, если ты хочешь купить джинсы, то нужно заработать.

А родители?

Родители не могли себе такого позволить.

Даже джинсы?

Ну, одни джинсы, конечно, могли, но тебе же хочется хотя бы две или даже три пары. (Улыбается.) Мои родители потрясающие люди, они столько делали для нас с братом! Они всегда прыгали выше головы и до сих пор прыгают. Они живут абсолютно для детей, для внуков — не для себя. О себе, мне кажется, они в принципе не думают. У нас в семье нет такого понятия, как психологическая травма.

Когда я, будучи подростком, говорила: «Боже мой, у меня на душе так сложно» — родители отвечали: «Не надо себя жалеть. Если что-то не так, займись делом». Потому что любое физическое действие тебя вытаскивает…

Вымывает все проблемы.

Ну да.

Екатерина Вилкова

Смотри. Ты росла и воспитывалась в простой среде, впитывала эту среду, но ты из нее выскочила и пошла совсем по другой дорожке. Как такое случилось?

Мне всегда хотелось чего-то интересного — новых впечатлений, хотелось смены картинки. Я не наслаждалась сидением дома, возможно потому, что это были две комнаты в двухэтажном деревянном бараке.

В бараке?

Я его так называю. Это деревянный дом, построенный после войны. У нас была коммуналка. Это же были такие времена: никто не мог купить квартиру, по крайней мере мне так казалось. Денег действительно не было, ждали чего-то от государства. Родителей, правда, я перевезла, они переехали в соседний дом — удалось там купить квартиру. Слава богу, теперь у них есть ванная и горячая вода.

Когда я росла, у нас не было ни батареи, ни горячей воды. А старший брат до сих пор живет в том бараке. Знаешь, когда я попала в общежитие Школы-студии МХАТ, то была счастлива! Евроремонт, всё так красиво. У меня было ощущение, что я во дворце. (Улыбается.)

Но ведь человек ко всему привыкает, и то, что радовало раньше, со временем перестает приносить удовольствие.

Конечно, порой наступает пресыщенность. Но когда ты многое испытал, ты уже не покупаешься на какую-то блестящую мишуру. Это всё не имеет особого значения для твоего мира. Как-то я разговаривала со своим братом. «Мишенька, — говорю, — а чего ты хочешь? Ну есть же какие-то стремления?» — «Нет, мне и так хорошо». Он, как и папа, окончил радиотехнический техникум, сейчас работает в оптике, довольствуется тем, что есть.

Ну понятно, такая ровная дорожка в жизни, что не так уж и плохо.

Может быть, это диктует город, в котором мы оба выросли, — Нижний Новгород. Я не знаю, но почему-то у меня изначально были какие-то другие желания. Я в детстве занималась гимнастикой, мы волей-неволей куда-то выезжали, это не был замкнутый круг, в котором многие живут. Это не школа-двор-дом, а это еще какие-то соревнования, выступления. И всё время новые впечатления. Я, например, первый раз в четырнадцать лет выехала за границу, в Испанию, какой-то был обмен спортсменами… И вот эта картинка была гораздо ярче, чем обычная жизнь, ограниченная четырьмя стенами нашей квартиры, где, правда, были высокие потолки.

Это единственный плюс?

Да. (Смеется.)

А почему спортивная карьера не состоялась?

Я к этому даже не стремилась. Это было факультативно. Брат занимался теннисом, а я гимнастикой. Хотя я в какой-то момент думала, что стану тренером или учителем физкультуры, пойду в педагогический институт,— туда все наши спортсмены шли. Я хорошо училась. Не потому, что я умница, а потому, что умела как-то выходить из ситуации, приспосабливаться к тому, что происходит. При этом мой конек — физика и математика, то есть я совсем не «про литературу и гуманитарные науки».

Екатерина Вилкова

Рациональное мышление.

Скорее логическое. Это мне помогает и в работе, мне кажется. Иногда свою роль разбираешь в том числе и с математической точки зрения, потому что под некоторых персонажей очень хорошо подходят какие-то схемы, или ты специально ломаешь их для того, чтобы героиня была живее.

А режиссурой не хотелось заняться?

Нет, это не мое. Я за то, чтобы всё время меняться и развиваться, но все-таки режиссура требует особого подхода. Не уверена, что так просто можно взять и ею заняться.

И все-таки почему ты выбрала театральную дорогу?

Расскажу. Я поехала как-то в пионерский лагерь, от школы нас отправили, — а-ля «Артек» под Нижним есть, рядом с Выксой. Ира Пегова, кстати, из Выксы.

Я знаю.

Так вот, там был театральный кружок, его вела прекрасная девушка. Я была от нее в восторге. Мне хотелось одеваться как она, двигаться как она, мне нравился ее молодой человек или муж, я уже сейчас не могу вспомнить. Мне нравилось всё, что было с ней связано. Однажды она задала мне вопрос, не хочу ли я пойти в артистки. Я как раз закончила девятый класс и собиралась дальше учиться в физико-математическом классе. И вот так появилась новая цель. До поступления в Нижегородское театральное училище я была в театре всего раза три.

У нас в Нижнем есть театр оперы и балета. А поскольку я занималась гимнастикой, то нас отправляли на балет. Ну что для меня означали эти походы? В буфете можно что-нибудь купить и еще всем продемонстрировать свою сумочку, обшитую бисером. (Смеется.)

В общем, утилитарный подход. В результате ты окончила Нижегородское театральное училище. В Нижнем есть несколько драматических театров, можно было бы остаться работать в родном городе.

Занимаясь в училище, я уже репетировала спектакли в Нижегородской драме, а это на тот момент был лучший театр. На третьем курсе я выпустила «Гамлета» — сыграла Офелию. Но мне казалось, что настоящие чудеса творятся только в Москве, любой театр там как некий храм, меня тянуло туда.

В Школе-студии МХАТ ваш курс сделал замечательный спектакль, в котором, собственно, я тебя и увидел впервые.

«С любимыми не расставайтесь». Вы там замечательно играли в паре с Антоном Шагиным. Почему у тебя не сложилась театральная история?

Мне не совсем близок тот способ существования, который есть в театре. Я не хочу тратить время на репетиции, люблю, когда результат достигается быстро.

Вот Илья Любимов, твой муж, со студенческой скамьи предан театру «Мастерская Петра Фоменко».

Я, наверное, еще не встретила такую сильную творческую личность, за которой мне хотелось бы идти. А у Ильи был такой человек— Петр Наумович Фоменко. Возможно, дело еще в том, что театр нанес мне травму,— меня ведь не взяли в МХТ после окончания школы-студии.

Екатерина Вилкова

Видишь, а кино оказалось более благосклонным по отношению к тебе.

Я туда попала, и мне сразу понравилось. Съемочная команда собирается на какой-то не очень продолжительный период. Каждый день ты должна выкладываться на сто процентов, потому что у тебя не будет возможности переделать что-либо завтра-послезавтра.

Недавно я посмотрел сериал «Гостиница «Россия». У тебя там роль сложная, содержательная, очень драматичная, и ты играешь тонко и точно. С удовольствием тебе об этом говорю.

Спасибо, Вадим. В этой картине действительно было что играть. Зачастую у нас, девочек, в кино некая функциональная задача. Мужчина — главный герой, а что рядом с ним может играть светленькая девочка с милым личиком? Естественно, его подружку: поцеловались, поплакали, пострадали, сложилось не сложилось... Какой-то серьезной нагрузки женщина в кадре обычно не несет.

Я сразу вспомнил фильм Валерия Тодоровского «Тиски», где ты фактически подыгрывала Максиму Матвееву, своему однокурснику.

Точно. Хотя у Тодоровского даже маленькую роль сыграть — это счастье.

Конечно, счастье... Мне кажется, ты девушка с суровым нравом. Не представляю, что может выбить тебя из колеи.

Всякое бывает. Если человек на публике, например, плачет, то либо он психически неуравновешенный, либо он делает это с какой-то целью. У нас с подругами есть такой клуб, мы его в шутку назвали «Добрячок», — вот там мы можем и поплакать тоже. (Улыбается.) Костяк — мои однокурсницы, нас четверо: Аня Бегунова, Юля Галкина, Юля Костромина (ты наверняка ее видел в наших дипломных спектаклях) и я. Галкина даже защитила диссертацию по психологии. Она нас всё время заманивает: «Приходите ко мне. Расскажите, что случилось».

Получается, личный психолог. Удобно. Кстати, о психологии. Твои дети растут совершенно в других условиях, нежели это было у тебя. У них изначально есть те блага, которых тебе пришлось добиваться. Как в воспитании найти золотую середину?

Сейчас у детей гораздо больше соблазнов, чем было у меня, когда я росла. Например, родители не баловали меня игрушками, потому что они либо были в дефиците, либо не было денег, чтобы их купить, — впрочем, многие семьи так жили. Поэтому мне Илья иногда говорит: «Что-то мы слишком много нашим детям покупаем игрушек».

Вот-вот.

Но я не могу им сказать: «Друзья, у нас нет денег».

Можно с другой формулировкой: «Это надо заслужить».

Заслужить? Мне не хочется, чтобы это была какая-то плата типа «Вот сделаешь, и я тебе дам». На самом деле наши дети ходят в обычный детский сад, государственный, в соседнем подъезде, они часто уезжают к бабушке и живут на даче под Нижним Новгородом в спартанских условиях. Там маленький домик, свежий воздух, и, думаю, это то, что и нужно детям.

А потом дети возвращаются домой,

в Москву...

И это тоже не хоромы. Сталинский дом, но не в центре Москвы, да и квартира отнюдь не триста метров. Дети видят маму в спортивном костюме, в котором я провожу большую часть времени. (Смеется.)

Несмотря на то что из-за работы ты видишь детей только по вечерам или еще успеваешь захватить утро, даже здесь им периодически «прилетает», потому что я строгая мама. Если ты, например, играя разбросал всё по комнате, то к концу дня необходимо всё вернуть на свои места.

Екатерина Вилкова

А если не вернул?

Кричу. У меня такой противный голос, когда я кричу, просто жуть. (Смеется.) И дети сразу так собираются. Меня раздражает беспорядок, мне нужно, чтобы всё по полочкам было разложено. Порядок в доме — значит, порядок и в голове. Я придумала детям массу разных приспособлений. Например, в одной коробке должны лежать машинки маленькие, в другой— машинки большие, в третьей — куклы-феи и так далее.

Как выглядит ваша семейная идиллия? Поехать на море или просто какой-то тихий или не тихий вечер?

Да всё что угодно, но только вместе. Мне психологически комфортнее, когда Илья дома. Мы много разговариваем друг с другом, очень много. Можно уехать на море, можно уехать куда-то в лес, наверное… Но я не очень люблю лес.

Почему?

Там слишком много всяких жуков и насекомых — у меня боязнь насекомых. А на море прекрасно. Это идеальный мир, потому что одному из нас очень нравится вода. Илюша плавает с таким удовольствием! Он может два часа не выходить из воды. Только смотришь, не утонул ли.

А ты внешне на русалку похожа, только хвоста не хватает.

Кстати, я однажды играла русалку — в фильме «Книга мастеров».

Точно-точно. Сколько лет вы с Ильей вместе?

Женаты мы семь лет, в мае исполнилось. Да, семь, а вместе — восемь. Год до свадьбы мы еще встречались.

У тебя сохранилось это ощущение первозданности чувств, или всё превратилось в привычку, пусть и счастливую?

Привычка есть, безусловно. А насчет трепетности... Мне по-прежнему еще нравится мой муж. (Смеется.) Мне кажется, это уже трепетно. Мы порознь практически не отдыхаем. Отдых порознь — это только на «Кинотавре». Илья отпускает меня с подружками на несколько дней — такая у нас уже традиция. Это еще и психологическая разрядка. А вообще-то, я не понимаю, как можно отдыхать без мужа.

Вы говорите друг другу «я тебя люблю», или эти слова уже не нужны?

Бесконечно говорим! Я каждый день Илью спрашиваю, как он ко мне относится, иногда по несколько раз в день. Знаешь, это как у аватаров: через хвостик они так соединялись. Вот и мне важен всегда этот контакт, почти тактильный. Пока я не пойму, что всё в порядке, настроение у мужа хорошее и он не хочет выброситься из окна (смеется), я не успокоюсь. Мне нужна вот эта сцепка. Я не могу ссориться и ругаться с Ильей, не разговаривать по несколько дней.

Мне нужно сразу всё решить, даже если происходят какие-то эмоциональные всплески, зачастую на фоне каких-то гормональных изменений (я же женщина), усталости. Или там 8 Марта — вся лента в цветах, а где мои цветы? Почему у меня их нет в этот день?

Мне кажется, у Ильи депрессивный склад характера.

Он, конечно, иной, чем я. Меня зачастую раздражает его медлительность, мне надо суетиться и нервничать, я такой человек. А он говорит: «Кать, если бы я суетился и нервничал, у нас бы было просто два больных человека, а так я спокойно могу что-либо решать».

А насчет депрессивности... Нет, просто у него такое выражение лица…

Немножко демоническое.

Да. (Улыбается.) Тебе кажется, что он сейчас про тебя что-то плохое скажет, но на самом деле это не так. Просто такая лепка лица, что ли. Но там совсем нет депрессии. Он, конечно, переживает по поводу многих вещей, он же мужчина, он должен что-то совершать, что-то самое важное в жизни, по принципу «в чем сила, брат?». Но депрессии, повторяю, там нет, я более склонна к таким вещам.

А в чем сила?

У меня сила в муже, семье. Я люблю свою актерскую работу, я не могу без нее жить, я такой наркоман — уже всё, я подсажена на эту иглу, мне важна эта реализация, я без нее загнусь. Но выбор всегда в пользу семьи. Мне повезло: семья позволяет работать, не запрещает ничего, поэтому я могу быть с родными, но и могу подпитываться где-то на стороне, могу душевно тратиться и приходить домой опустошенная, а дома силы быстро восстанавливаются.

Сейчас лето. Какая программа-минимум?

В августе, когда у Ильи отпуск, всей семьей поедем в Черногорию, в тот дом на берегу моря, где мы жили в прошлом году. Можно сидеть на балконе, вот как мы с тобой сейчас, и смотреть на море, а там дети и муж купаются.

Екатерина Вилкова

Счастье.

Да, счастье. И не надо притворяться, можно просто быть собой и расслабиться, ходить горбатой.

А зачем горбатой?!

Ну, это невольно получается, я не специально это делаю. (Смеется.)

Ты такая худенькая, это просто поразительно. Даже не верится, что у тебя двое детей. Мне кажется, когда мы с тобой снимали передачу, лет десять назад, ты была полнее...

Я никогда не была толстая, но у меня раньше было широкое лицо, пухлые щеки — я была прямо кругленькая, а мне всё время хотелось быть худой, стройной. Илья пообещал, что я рожу детей и похудею. Так и случилось. (Улыбается.) Я боюсь, что когда-нибудь вся та гадость, которую я периодически употребляю в пищу, будет откладываться в организме.

А зачем ты ешь всякую гадость?

Вкусно. Ты не любишь гадости?

Только сладкое.

Во-о-от, а я сладкое не очень люблю.

Завидую.

Зато я люблю какой-нибудь гамбургер.

Да что ты!

Он вкусный, а есть вкусные гамбургеры...

Так, всё, давай на этом остановимся и пойдем к морю.

Видишь, сколько всего я тебе наговорила. (Улыбается.)

Фото: Анна Темерина. Ассистент фотографа: Мария Ищенко

Макияж: Владимир Калинчев/Max Factor. Прически: Елена Павлова/Wella Professionals