Даниил Феофанов: «Школа-студия — это настоящий Хогвартс»

Даниил, тебе сколько лет?

25. Я родился в городе Димитровграде Ульяновской области и жил там до 18 лет. Отучился в школе, параллельно занимался в музыкальной школе по классу фортепиано, ходил на борьбу. В нашей семье все мужчины по папиной линии — спортсмены. Димитровград — провинциальный город. В то время там были всякие уличные группировки, поэтому популярностью пользовались секции борьбы, бокса, карате. Музыкальную линию стараюсь тянуть до сих пор. Вообще, музицировать в актерской профессии полезно. Важно понимать ритм: когда быстро, когда медленно, когда громко, когда тихо.

А борьба в актерском деле как-то пригодилась? Есть мнение, что в актерской профессии много женского.

Я бы сказал, фифти-фифти. Это скорее вопрос баланса между мужским и женским. Найти золотую середину — в этом и есть смысл.

В какой момент ты понял, что хочешь быть актером?

Эта мысль зародилась у меня классе в пятом. Я уже тогда понимал, что мне не нравится зубрить, сидеть за партой, у меня не было любимого предмета. Я ходил в школу ради друзей. Спасибо маме с папой, которые никогда не заставляли меня чем-то заниматься, а мягко направляли и поддерживали. После школы я шел в музыкалку, после музыкалки — на борьбу, или на плавание, или на акробатику. А потом — во двор гонять мяч.

Даниил, в Димитровграде в сутках 48 часов?

(Смеется.) Там другой трафик. Москва — город большой. Приходится преодолевать большие расстояния, а там всё рядом. До самой дальней точки нужно было идти 10 минут.

Так что случилось в 5-м классе?

Я вдруг заметил этих людей, актеров, которые получают деньги, хорошо выглядят, у них девушки, внимание, но, по сути, они ничего не делают. (Улыбается.) Они просто есть — и при этом у них всё есть. Так я видел работу актера своим детским взглядом, и это мне подходило.

Как отреагировали на твой выбор родители?

Я очень долго стеснялся сказать. Буквально до 11-го класса. Только тогда я немного приоткрылся, но сам давно понимал, чем хочу заниматься и что артисту больше, чем знания, нужны навыки. У меня есть слух, я умею играть на фортепиано, могу петь — значит, я в большем плюсе, чем просто артист. Кроме того, я занимался эстрадными танцами, а с 14 лет начал осваивать битбокс. Даже ездил на чемпионат России в Москву. В какой-то момент я сделал программу и начал этим зарабатывать, выступая в клубах Димитровграда и на свадьбах. За номер, который шел 10 минут, мне, тогда еще школьнику, платили 2 тысячи рублей.

В театральной студии не занимался?

Я работал в самодеятельном театре. Люди, которые там играют — водопроводчики, рабочие с бензозаправок, как в фильме «Берегись автомобиля», — по вечерам приходят и репетируют, а по выходным играют спектакли. Бесплатно. Это, конечно, подкупает очень сильно. Я пришел и сказал: «Хочу работать в театре». Там послушали, как я читаю стихотворение, и взяли меня монтировщиком.

А потом ты просто приехал в Москву и поступил в Школу-студию?

Я знал, что есть такой институт — ГИТИС. Больше никаких институтов не знал. Я зашел на сайт ГИТИСа и узнал, что для поступления нужно выучить стихотворение, басню, песню, и начал готовиться. То есть как готовиться? Я просто копировал кого-то из интернета. Например, стихотворение Пушкина «Я вас люблю — хоть я бешусь...» я читал как Андрей Миронов. Слизал его интонацию один в один и выдавал за свою. Так я подготовил программу и поехал поступать в Москву. Тут остановился у друзей из Димитровграда. Мы жили всемером в трехкомнатной квартире в Текстильщиках — нас трое, а остальные все корейцы, которые работали на стройке. Первый тур в ГИТИСе начинался в 11 часов. Решил, приду без пятнадцати, чтобы быть вначале. И когда я увидел эту толпу народа, подумал: «Обалдеть! Это так происходит?» Я не знал, кто такие мастера. Не понимал, что значит попасть на курс. Понимал только, что куда-то нужно поступить, во-первых, потому что назад уже дороги нет, а во-вторых, потому что я больше ничего не сумею. В ГИТИСе один парень рассказал о других институтах. Школа-студия МХАТ, когда я туда пришел, мне сразу показалась близкой по духу. И когда Игорь Яковлевич Золотовицкий сказал: «Не ходи больше никуда», я не раздумывал ни секунды.

И как, понравилось учиться?

Я просто обалдел. Когда ты живешь среди одних и тех же людей четыре года, ты их уже и ненавидишь, и любишь. Как бы ты к кому ни относился, все они до конца жизни останутся твоими близкими людьми.

Что оказалось самым трудным?

Школа-студия — такое место, где тебе дают время понять, что ты умеешь, а что не умеешь. Площадка, на которой ты постоянно ведешь диалог с самим собой. Самое сложное — понять, кто ты, чтобы после выпуска ты мог пользоваться своими навыками, психофизикой, речью. Этот поиск, по сути, бесконечный, но фундамент нужно заложить в эти четыре года. Мне кажется, второго такого института, как Школа-студия, нет. Это настоящий Хогвартс.

Ты рассказывал, как представлял себе жизнь актера в 5-м классе: ты богат, красив, известен и нравишься девушкам. Что скажешь сейчас?

Всё оказалось намного круче. Картинка, которую я рисовал в детстве, — она не объемная. На самом деле всё намного быстрее, больнее, веселее, громче и ударнее. Мое представление об актерских заработках и какой-то легкости, успехе и узнаваемости преобразовалось в более зрелые мысли. Наверное, я просто повзрослел и начал на всё смотреть по-другому. Мне пока трудно оценить эту разницу, потому что я еще в процессе учебы.

Как так получилось, что ваш дипломный спектакль поехал на гастроли?

Благодаря поддержке Дерипаска. Больше всего ездил наш спектакль «Чудо-человек», который поставила Марина Евгеньевна Дровосекова по дневникам и сказкам Чуковского. На него все хотели попасть. Всегда были полные залы. Это была визитная карточка нашего курса. С ним мы ездили в Париж, Мюнхен, в Латвию, Венгрию, два раза были в Сибири. Заиграли до дыр. И под конец его любили все, кроме нас. (Смеется.)

Ты в столичную жизнь уже влился?

Я Москву начал видеть только после выпуска. Пока ты учишься в Школе-студии, у тебя есть дорога от общаги по Тверской до Камергерского и обратно. Ты думаешь, что ты в Москве, но это не так. И только потом, когда ты выпустился и у тебя появилось немного свободного времени, ты начинаешь что-то видеть и понимаешь, что Москва, оказывается, большая и есть много разных мест кроме театров, музеев и других локаций, связанных с искусством. Я люблю Москву, и я ей очень благодарен за то, что она меня приняла. Могу сказать, что я достаточно мягко залетел в эту новую жизнь после Димитровграда. Но по дому я, конечно, скучаю. В Москве очень шумно, очень много людей, люди часто друг друга не видят, не смотрят в глаза. Много пафоса, пустых слов... Для меня как раз это было потрясением. Хотя, возможно, это мне так представляется. Но я чувствую другую среду, вижу людей, которые из Москвы и из провинции. Разница очень сильно ощущается.

Помнишь момент, когда тебя пригласили в труппу театра?

За это нужно сказать спасибо Алле Михайловне Сигаловой, которая сначала поставила у нас на курсе спектакль по сериалу «Твин Пикс», а потом начала ставить «XX век. Бал» в театре. Она пригласила шесть человек с нашего курса в этот спектакль, и мы плавно вошли сначала в стажерскую труппу, а потом в основную. На самом деле ощущение, что я буду работать в МХТ, у меня было с 1-го курса.

Довольно самоуверенно.

Да нет, говоря так, я каждый раз боюсь это спугнуть. Но это правда. И для меня было очень важно, чтобы родители оценили. Особенно папа. Мама — творческая личность. Я всегда чувствовал ее поддержку. А папа — закрытый человек, эрудит, разбирается в поэзии, готовит ребят к поступлению в аэрокосмический институт. Мама говорит, что теперь он рассказывает на работе, чем занимается его сын. Вообще, в Димитровграде знают, что есть такой Даня Феофанов, который работает в МХТ, и это приятно. Но я понимаю, что пока сделал мало. И всегда будет мало.

У тебя много ролей в театре?

Около десяти. Самая яркая — в спектакле «Враки, или Завещание барона Мюнхгаузена». Это недавняя премьера со звездным актерским составом. Для меня оказаться в такой компании очень круто. Первые читки были просто ужасные. Не знаю, почему меня все-таки взяли. Расслабиться и начать играть получилось, наверное, только после пятого спектакля. Есть еще одна очень важная для меня работа — в спектакле «Местные», который мы играем в «Боярских палатах». Это лучшее, что со мной сейчас происходит. История такая. После выпуска один из моих сокурсников, Глеб Дегтярёв, не попал ни в какой театр, и тогда он предложил нашему педагогу Михаилу Радиевичу Милькису поставить пьесу Александра Ремеза «Местные». В постановке задействовано пять человек. Мы все однокурсники. Репетировали по ночам в Доме актёра. Выпустили, играем — почти бесплатно, но получаем большую прокачку. Это очень актерский спектакль, чего сейчас в театрах мало. Это после «Местных» меня позвали в «Мюнгхаузена» и в «Омон Ра», который сейчас Михаил Рахлин на Малой сцене МХТ ставит по Пелевину. Это будет моя первая главная роль.

Чего не хватает для счастья?

Хочется заработать много денег, чтобы купить родителям машины и достроить дом, который они строят уже много лет. Чтобы приехать и закончить это за два дня.

Много денег — это кино. Кино есть в твоей жизни?

Есть. Смотрю по телевизору, в YouTube, на стриминговых платформах. (Смеется.) Пока не участвую, но очень хочу.

А в свободное время чем занимаешься?

Есть такая группа — «Жена в очках». В нее кроме меня входит три человека с моего курса, с которыми нас взяли в театр. Пока мы учились, выступали в разных аудиториях, а теперь — на театральных капустниках и поэтических вечерах. Сначала пели каверы, сейчас потихоньку начинаем писать песни. Надеюсь, запишем альбом. Но театр — он заполнил жизнь полностью. Это страшно осознавать, но, с другой стороны, в нем есть всё.

Генеральный партнер МХТ им. А.П.Чехова – Банк ВТБ.

Фотограф: Мария Сокольская